Пришло в горисполком письмо...

     «Председателю исполкома городского Совета Ярославля Ковалеву Владимиру Александровичу. Давно собиралась я написать это письмо в городской Совет. Много мне надо вам сказать и низко склонить голову перед Ярославлем, самоотверженно спасавшем в начале войны нас – ленинградцев, которые прибывали к вам обессиленные и полуживые. Когда я услышала, что скоро вы будете праздновать юбилей своего славного города – его 975-летие, я решила высказать глубоко хранимые чувства к жителям Ярославля и к тем, кто помогал эвакуированным.

     Долго я искала детского врача Третьякову, которая вернула мне жизнь. Помню только ее доброе лицо Ярославны и ласковую руку на своем лбу. До сих пор храню маленькую справку, написанную карандашом, с ее подписью.

     Уважаемый тов. председатель, мне хочется всем, всем сказать о том, что сделал город Ярославль для ленинградцев! Он оказался родной матерью для нас, пожертвовавшей  для своих детей всем, что имела.

     Первое, самое незабываемое впечатление. Мы еще не доехали до вокзала. Вдруг в вагоне появились молодые люди в белых халатах с плетеными корзинками в руках, наполненными… (это был сон наяву) белоснежными булочками, которые они начали нам раздавать, приветливо улыбаясь. Это было чудо! Ведь и ярославским детям нужны были эти булочки.

     Я держалась усилием воли. И вот доехали. Под руки ввели или внесли в какой-то бревенчатый дом. Я увидела, как сквозь сон, маленькую кухню, где кипели на плите огромные медные чаны.  Железные кровати и деревянные тумбочки были покрыты чистым бельем. В доме было тепло. Кормили нас четыре раза в день понемногу, но очень питательно и вкусно. Мой дорогой врач, спасительница моя, положила меня в отдельную комнатку лицом к окну, чтобы я видела небо и множество грачей. Уже началась весна 1942 года – и она хотела пробудить у меня желание жить…

     Когда я начала поправляться и однажды к приходу моего дорого врача надела платье, причесалась и встала, какую радость испытала доктор Третьякова, как она была довольна. Где она сейчас, что с ней? Если в Ярославле живут дети, внуки доктора Третьяковой, я хотела бы им сказать: «Гордитесь своей матерью, бабушкой, она прекрасной души Человек и Врач».

     Я архитектор Жаркова (Рощина) Татьяна Константиновна. Жила и училась в Ленинграде 15 лет. Во время войны, после поправки, была направлена в Сталинград на работу по восстановлению города. Участвовала в конкурсе на проект будущего возрожденного города. Затем была отозвана Академией художеств в Москву, где и осталась и по сей день. Всегда в работе по специальности, в заботах о семье. Имею трех взрослых детей и четырех внуков. И все мои думы о том, чтобы наши дети о войне знали только по рассказам.

     Уважаемый председатель!
Накануне юбилея вашего города желаю ему молодеть, жить красивой творческой жизнью, растить здоровое во всех отношениях молодое поколение!
С уважением Т.К. Жаркова».

     Такое пришло письмо. И работники горисполкома приложили немало усилий, чтобы восстановить события более чем сорокалетней давности. И вот – голос по телефону, звонкий, полный жизни.
     - Да, меня нашли. Приезжайте, поговорим.

     Дверь открыла красивая седая женщина в нарядном платье с белым воротничком. В квартире - чистота, порядок. Репродукции картин, главная тема которых женщина, материнство. Еще я не успеваю раскрыть рот, как Валентина Михайловна Третьякова как бы задает тон нашей беседе:
     - У меня хорошая судьба…

     Хорошая – значит трудная судьба, наполненная любимым трудом, позволяющим тут же ощущать, как приложенные усилия продолжаются в спасенной человеческой жизни.

     После окончания Ленинградского медицинского института она 53 года отдала детскому здравоохранению и вот только год на пенсии. А работа ее как бы продолжается. То незнакомая женщина со слезами бросится к ней: «Вы меня вылечили, помните?» То пожилая уже мать скажет с не размытым годами волнением: «Без вас  мы не спасли бы сына!» Чаще всего Валентина Михайловна не может вспомнить конкретные случаи, скрытые за этими встречами. Сколько их было – тысячи, тысячи. Тут уж впору упомнить главные вехи биографии. Начинала она участковым врачом. Потом ее направили на строительство резиново-асбестового комбината. На стройку приезжали целыми семьями, здесь игрались свадьбы, рождались дети. Забота об их здоровье
 
     Стала важной проблемой на строительстве, потребовались детский врач, детская амбулатория. Третьякова начала с двух комнатенок при поликлинике больницы имени Соловьева. Потом с помощью партийных и советских органов ей выделили целый дом. К 1938 году здание было оборудовано: детям стали оказывать специализированную медицинскую помощь.

     Чтобы пополнить знания, стала совмещать поликлинический прием с работой в единственной в городе детской больнице имени 8 марта. Те предвоенные годы навсегда связали Третьякову со стационаром. И сейчас в красном уголке – три портрета самых уважаемых врачей, вложивших огромный труд в ярославскую педиатрию: А.Ф. Опочинского, Е.И. Грачевой и В.М. Третьяковой.

     Война. Ярославль был в числе первых городов, которые принимали печальные и тихие эшелоны из блокадного Ленинграда. И первым человеком, который принимал их у нас, стала главный врач эвакопункта на Всполье Валентина Михайловна Третьякова.

     - А какие они прибывали к нам, ленинградцы, - плачет она сейчас, - жалкие. Беспомощные, нуждающиеся в человеческом участии. И мне кажется, - они получили это участие.

     Она проработала на эвакопункте до августа 1942 года – все мужество и трагедия Ленинграда прошли через ее руки и сердце. Медалью «За оборону Ленинграда» отмечен был этот неописуемо трудный период ее жизни.

     А война продолжалась. И Третьякова получает новое, может быть, не менее трудное задание. Ее назначили начальником сектора детства облздравотдела.
Тяжелая ноша ложилась на ее плечи. Детские дома с проблемами питания, одежды, воспитателей, детские сады, ясли, больницы, бесконечные командировки, самые неожиданные вопросы, решения, требующие не только знания науки и практики, но подчас просто материнского чутья и самопожертвования. Сколько же этого чувства Материнства воплотилось в одной женщине, если хватало его на тысячи обездоленных войной сирот. И перед ней раскрывались двери всех общественных организаций, сердца самых занятых людей. Стоило сказать это волшебное слово «дети!», и область, работавшая на обеспечение фронта, изыскивала необходимое для ребятишек.

     - Никогда, никогда я не сталкивалась с черствостью, равнодушием, непониманием, - вспоминает Третьякова. – Любое мое замечание воспринималось как приказ к немедленному исправлению положения.

     Еще два года после войны Валентина Михайловна работала в облздравотделе. Но хоть замолкли орудийные залпы и брустверы окопов зарастали травой, война сказывалась на здоровье людей, особенно детей. Снова нагрянули злые недуги. Со всей остротой встала необходимость укрепить поликлиническое звено, и Валентина Михайловна стала главным врачом центральной детской поликлиникой. А штат-то - 3 Врача. А регион – от Стрелки до Карачихи.

     Если бы описать подробно эту работу, стал бы тот труд учебником не только медицинской практики, но и учебником мужества. По многу часов в сутки вместе с другими вела прием и главврач. Постепенно поликлиника укреплялась кадрами, все новые работники шли намеченным путем: работа с родителями, выходы в семьи, прививки, в случае необходимости – немедленная госпитализация. Эту книгу мужества можно было бы разделить на главы: борьба с рахитом, противоэпидемиологическая работа, ликвидация полиомиелита, борьба всего города с дифтеритом, пневмонией…

     - Мне везло на людей, - это говорит Валентина Михайловна, раскладывая старые фотографии, на которых многие из видных ярославских педиатров увидели бы свою юность. – Они меня хорошо понимали. И если надо было решать сложную задачу, брались за нее с присущими им честностью, самоотверженностью, была счастлива работать с ними.

     И с ней любили работать.

     «Дорогой Валентине Михайловне на добрую память о годах дружной и плодотворной работы», - написано на монографии профессора А.И. Титовой, подаренной коллеге. А сама Третьякова не завоевала высоких ученых степеней. Ордена Трудового Красного Знамени и «Знак Почета», многие медали, почетные грамоты отметили ее героический жизненный путь.

     -  Да, а вот девушку, автора статьи я не помню, - добавила с искренним огорчением. - Ведь сколько взрослых и детей прошли через наш эвакопункт…

     Но девушка помнит ее. И в этом вся суть.

     Северный рабочий, 8 июля 1984 г.

     Фото Л. Ватлиной