Глава 2

 - А ты действительно сочиняешь стихи? И какие же? Как в сказке про тебя, о Мальвине? - непрерывно спрашивала Пьеро Линда, пока они шли по длинному коридору, чтобы не обращать внимание на царящую кругом мрачность.
 - Да, это так. Только сейчас я пишу нечто более глубокое, хочешь послушать?
 - Конечно! - глаза девочки радостно сверкали.
 Уголки губ Пьеро вновь тронула тень улыбки.
 - Хорошо, я сейчас начну декламировать:

Касаюсь лица я платком своим влажным,
Бездумный, стою на подмостках послушно,
И все вокруг кажется странно-неважным,
А сердце, что бьется в груди - равнодушно.

Я помню: мы счастья искали с тобою,
И ждали, и верили в светлой надежде,
Но жизнь оказалось такой же пустою,
И так же мне грустно, как было и прежде.

Ведь ты убежала опять, и навечно;
Тебя удержать не в моей было власти.
Страданье мое с этих пор бесконечно:
Пьеро умирает от муки и страсти!

Но слез настоящих никто не увидит,
Мой грим их надежно от всяких скрывает.
Пускай Арлекин, что тоску ненавидит,
Меня в сотый раз со смешком убивает.

Ни скорби, ни счастья, ни страха, ни мира
Не будет на сцене, чьи чтутся заветы.
Играет в печали последний раз лира,
Бросает луна на нас бликов отсветы.

 Пьеро читал эти строки, выпрямившись и устремив глаза куда-то вдаль, но отнюдь не в сторону конца коридора, а в пустоту. Закончив, он еще некоторое время оставался в таком состояние и лишь чуть позже, вздрогнув, посмотрел на Линду и спросил, понравились ли ей стихи.
 - Да, они очень красивые, - ответила девочка, - Но снова такие грустные...
 - Увы, дитя, счастье мимолетно и лживо, а грусть вечна, ей можно верить. Так мне сказала наша королева, и я полностью с ней согласен в этом. Хотя она сама когда-то и пыталась тоже меня развеселить...
 Внезапно оборвав свою фразу, юноша велел Линде продолжать путь, поскольку они, по его словам, уже почти пришли. И действительно: длинный серый коридор вскоре наконец-то закончился, а место, где они затем очутились, выглядело поистине необычно.
 Отдаленно, в некоторых деталях оно напоминало традиционную сказочную страну, однако здесь не было никаких ярких цветов: небо знаменовало наступление сумерек, а цветы и деревья, несмотря на свою причудливую форму и размеры, были окрашены исключительно в приглушенные тона, в основном также затемненные. И это вряд ли было объяснимо только началом вечера. Доминировали же темно-бордовый, лиловый, индиго, темно-синий и им подобные цвета. Чуть поодаль виднелась гамма черно-белых растений и деревьев с коричневыми плодами и покрытыми сливовым налетом листьями.
 - Здесь все правда похоже на сказку, - сказала Линда, разглядывая окружающий их с Пьеро пейзаж, - вот только какое-то...
 - Приглушенное и тусклое? Лишенное ярких красок, верно? - догадался юноша.
 - Да. И тут очень тихо...
 - Ты права. Но в саду королевы есть соловей, он очень красиво поет, ты скоро услышишь. Идем же. - Пьеро вновь взял девочку за руку. - Скоро ты увидишь и замок нашей правительницы.
 
 Печальный комедьянт не лгал: спустя какое-то время они добрались до возвышавшегося над одинокой долиной замка, сделанного из темного, почти черного камня. Казалось, он пытался сравниться с какой-нибудь огромной горой, которую никогда не засыпает снег, потому ее камни становятся с годами только темнее. Линда попыталась увидеть самое верхнее окно в башне, но для этой цели ей пришлось так запрокинуть назад голову, что девочка едва не упала, потеряв равновесие.
 - Вот мы и пришли, - сказал Пьеро, поддержав Линду, - Сейчас войдем за ворота.
 Встав перед массивной оградой возле замка, Пьеро на удивление громко крикнул:
 - Открывайте, я вернулся!
 Почти сразу ворота открылись, как ни странно, не издав при этом ни малейшего скрипа. Войдя вместе с девочкой на территорию замка, Пьеро указал ей рукой на находящийся совсем рядом пруд, в котором плавали лебеди:
 - Видишь это? Вон тот белый лебедь, самый большой и красивый, некогда был Гадким Утенком из сказки. Подойди, можешь его погладить, он не станет щипаться.
 Линда не заставила себя долго ждать. Протянув руку к доверчиво подплывшему к ней лебедю, она ласково коснулась его шеи и головы, поглаживая белоснежные перья.
 - Он действительно очень красивый, как того и заслуживал всегда. - сказала она Пьеро.
 - О, благодарю, маленькая девочка, - неожиданно заговорил сам лебедь, - Мне приятно такое внимание и почитание, однако мои сородичи, находящиеся тут же, на мой взгляд, не менее красивы.
 - Ой, ты тоже умеешь говорить! - обрадовалась Линда. - Это прекрасно. Но все-таки ты здесь самый красивый из лебедей.
 - Еще раз спасибо, - лебедь вежливо наклонил голову, - Однако будь я таким, как в дни своего не слишком радостного детства и отрочества, ты бы стала меня гладить так же, как сейчас, когда я красив?
 - Думаю, что да. - уверенно ответила девочка.
 - А вот я считаю иначе, - более мрачно произнес лебедь, - Немногие в нашем мире способны увидеть красоту не только внешнюю, но еще и внутреннюю , не всем дано быть такими как Белль или Мими, да и то, последняя ведь прекрасно все знала о Якобе. Большинство же людей обращают внимание лишь на внешность, и это общеизвестный факт. За что я и предпочел поселиться здесь, в саду нашей королевы.
 - А она бы тебя приютила, будь ты тем некрасивым утенком? - поинтересовалась Линда.
 - Да, это я знаю точно, - ответил лебедь, - Королева видит все в истинном свете благодаря своей волшебной силе. Осознав это, я и решил сделаться ее питомцем, теперь меня точно не подстрелят какие-нибудь охотники или разорвут дикие лисы.
 - Что ж, это хорошо, что здесь ты в безопасности, ты очень умный и добрый лебедь. Могу я тебя обнять?
 - О, мне теперь немного неловко, но я согласен.
 Смутившись, лебедь все же вышел из воды и позволил девочке обвить руками его шею. После чего он извинился и, сказав, что его ждут сородичи, уплыл в другую часть пруда.

 - Тебе он понравился? - спросил Линду Пьеро.
 - Да, очень, - честно призналась девочка, - Только мне показалось, что он чем-то огорчен. Как и ты.
 - Не обращай внимания, пойдем, наш уже ждут. - с этими словами юноша чуть быстрее повел Линду к главным дверям, ведущим в замок.
 Возле входа, как и положено, стоял часовой солдат, обладающий поистине идеальной выправкой. Кивнув ему головой, Пьеро пояснил:
 - А это тот самый Стойкий Оловянный Солдатик, который из любви к прекрасной танцовщице совершил столь опасное путешествие по водам датского городка.
 - Но он ведь в финале сказки сгорел вместе с любимой, и от него осталось только сердечко из олова, я точно помню! - воскликнула девочка.
 - Это так, но нашей королеве не понравился такой исход, и она решила его изменить. Кроме того, в той сказке он ведь был, как и я, игрушкой, и причем частично без ноги, поэтому не мог ходить, только стоять. А теперь посмотри, какой красавчик!
 Еще раз посмотрев на солдата, Пьеро поприветствовал его:
 - Как сегодня служба проходит?
 - Ничего, врагов не наблюдается.
 - Ни на что не жалуешься?
 - Нет, как можно, охранять замок для меня - честь, это в сто раз лучше чем пылиться в коробке с другими солдатиками, будучи не в силах двинуться.
 - Хорошо, меня ожидает королева, поскольку я привел... Гостью. - почти шепотом сказал Пьеро, краем глаза глядя на Линду. - Пропусти нас поскорее.
 - Конечно, сейчас. Слава королеве!
 Все с той же выправкой, солдат открыл дверь и любезно пропустил визитеров внутрь.
 Оказавшись в просторном холле, все так же выполненном в затемненных тонах и украшенном серебром, Линда не смогла сдержать возгласа удивления и восторга. Подобной красоты она не видела и на картинках из своих лучших книг сказок. Залюбовавшись, она не сразу увидела, что прямо перед ней вдруг возникла женская фигура.
 - Так-так, значит ты и есть девочка, мечтавшая попасть в совершенно особую волшебную страну? - раздался чуть глуховатый голос.
 Опомнившись, Линда наконец спустилась с небес на землю. Прямо перед ней стояла высокая красивая женщина в насыщенном темно-синем платье с высоким кружевным белым воротничком и большой бордовой розой, приколотой к груди. Ее волнистые темно-каштановые волосы спадали на плечи, накрашенные в тот же цвет, что и роза, губы сдержанно улыбались, а вот серо-бирюзовые глаза... В них напротив, словно таилась вся мировая печаль и скорбь. Выделяясь, как и губы, на фарфорово-бледном лице, они, казалось, смотрели не на Линду, а сквозь нее.
 В этот же миг Пьеро присел в поклоне и произнес:
 - Да, это она, моя королева.