Пинские болота

Конец марта 1944-го. Пинские болота. Взгорок на границе перелеска. Справа лощина, уходящая через нейтралку к опорному пункту немцев.
На обратном скате взгорка наша траншейная линия, обрывающаяся у кромки березового колка.

Сержант Ефим Наречный уже больше двух лет на фронте. Пехота. Поправляет бруствер окопа саперной лопаткой. Недавно прошелестел дождь. Прикрывает плащ-палаткой противотанковое ружье.

Солнышко припекает по-весеннему. Василь Татаринов, земляк из Карасукского района, машет Ефиму ушанкой, приглашая на котелок, пока затишек.

«Часов в десять начнут собаки обстрел», - думает Ефим и, пригнувшись, пробирается по траншее к окопу Василя, придерживая автомат за ствол.

У Василя уже разведен бездымный костерок, над которым плоский армейский котелок. Присев на снарядный ящик, который Василь использует, как настил в окопе, Ефим крутит цигарку. Песок, высыхая на солнышке, сыпется сквозь жердевую забирку окопа.

Оборона. Надолго ли?

Василь перебирает события прошедших дней, вспоминая ротного старшину Трахименка, белоруса и сибиряка. Старшина обещал добыть сушеной рыбешки. Ушица из нее, как сказка. Василь даже причмокнул языком, наверное, в сотый уже раз рассказывая Ефиму, как он рыбачил на протоке у озера Хорошее.

Там. До войны. Дома. Давно это было.

Вот таких подъязков. Ефим крякает, машет на Василя свободной рукой. Улыбается, показывая Василю, что надо бы, мол, малеха подсократить размер подъязков. А то они скоро будут шире окопа. Василь, расплываясь в улыбке, мотает отрицательно головой, лишь чуть-чуть сокращая размах своих ручищ.
 
«А мышь, зараза», - перескакивает на другую тему Василь, – «ночью в блиндаже только я зажег коптилку. Гляжу – висит, зараза».

«Как это висит?» - Ефим даже чай перестал прихлебывать.
«Знамо дело как – на нитке!»
«Я ж сало, кусок-то там тьфу, на понюх, привязал на нитке к потолочному накату. А она, зараза, сверху по нитке к салу. С потолка. Зараза болотная. Хуже фашиста. Да я ей за сало…», - Василь, не продолжая, вращает глазами, силясь придумать кару для этой паскуды. «А ты-то как ее, тварь эту?» - Ефим даже привстает с ящика, не допуская мысли о том, что последнему провианту каюк.

«Я ее каской. Вчистую размазал. С лету. Гитлер капут и хенде хох без трибунала и политруков».

«Правда, сальцо малехо пострадало. В землице».
«В земле – это ни-че-го», - раздельно выговаривает Ефим и добавляет после небольшой паузы: «Не поваляешь – не поешь!»

«Медведь он специально рыбешку в землю закапывает. Чтоб с душком», - опять возвращается Василь к рыбе, выливая остатки чая из котелка к себе в кружку.
«Вот у меня на озере Хорошем…», - близкий разрыв снаряда бросает Василя на дно окопа.

«По местам. К бою!» - орет Ефим бойцам своего взвода. Бежит, пригибаясь к своему окопу, на ходу натягивая каску.

Второй снаряд поднимает бруствер у окопа Василя, разорвавшись метрах в десяти от бровки траншеи.

«Танки справа», - орет Ефим, – «передать по команде!»

«Суки, ночью, наверное, сделали проход», - проносится в голове Ефима.
За грязно-черными танками с крестами на бортах цепочки серых мундиров.

«Не стрелять», - отдает команду Ефим, – «подпустить поближе!»

«Васяня!» - кричит Ефим другу, – «мой - головной. Как только вмажу по головному, кроши в капусту пехоту!»
«Понял, товарищ сержант! Сделаем!»

Ефим нарезает саперкой ложе в бруствере под противотанковое ружье, сбрасывая землю под ноги. Укладывает поудобней ружье.

Черные кресты, перестраиваясь по фронту, бьют на ходу по траншеям.
«Пушкари наши, мать их за ногу, молчат!» - криком подбадривает себя Василь.
 
Пулеметные очереди атакующих танков заставляют нырнуть под прикрытие бруствера. Ефим на ощупь проверяет в нише окопа связки гранат. Скидывает плащ-палатку, оставаясь в армейской телогрейке. Поправляет каску. Выглядывает за бруствер.
Кажется, что до головного можно дотянуться рукой. Прицеливается. Противотанковое ружье больно отдает в плечо. «Промазал», - думает Ефим, перезаряжая ружье. В это время под башней танка появляется черный дымок.

Танк клюнул орудием. Остановился. Из откинутого верхнего люка посыпались танкисты. Василий выкашивает их короткими очередями.

Два танка, развернув башни, тут же посылают по снаряду в сторону окопа Ефима. «Надо менять позицию», - проносится в голове у Ефима. Прицелившись, бьет по ближнему танку, который подставил борт, обходя слева охваченный черным дымом головной фашистский танк.

Снаряд, разорвавшись справа за стенкой траншеи, оглушив, валит Ефима навзничь. Он с трудом поднимается. С обоих ушей хлещет кровь. Краем глаза видит Василя, который со связкой гранат ползет через кустарник в его сторону.

В это время второй фашистский танк сминает правой гусеницей бруствер окопа Ефима.
«Только бы не долбанули свои пушкари», - проносится в голове у Ефима и он, теряя сознание, ничком сваливается на дно окопа.

Фашистский танк, вращая гусеницами, прокручивается на месте окопа Ефима, круша стенки траншеи и заживо замуровывая сержанта.

Рявкнув выхлопом, танк выскакивает из котловины смятого окопа и, поливая свинцом траншею обороны, рвется к окопу Василя.

Василь сбоку, чуть сзади танка, вынырнув из кустарника ската лощины, в падении бросает связку противотанковых гранат. Раздается взрыв. Языки пламени лижут решетки моторного отсека.

В движущийся по инерции танк летит еще одна связка гранат, уже со стороны окопа Василя.

Слева и справа Василя, добивая пехоту противника огнем из автоматов, занимают траншею взвода Ефима вовремя подоспевшие бойцы второго взвода.
Василь срывает с ближайшего к нему бойца саперную лопатку и кидается к котловине окопа Ефима. Правое ухо кровянит, мочка свисает оторванным куском, щеку заливают сгустки сукровицы, правый бок телогрейки разодран в клочья.

Василь падает на колени. В полную глотку орет что-то нечленораздельное, ритмично выбрасывая саперной лопатой землю.

Бой за лощину разгорается с новой силой. Вступает «дегтярь». Начинает бить наша артиллерия. Ротный поднимает бойцов в атаку. Залегшая было пехота фрицев, петляя, спасается бегством.

Василь остервенело, не переставая орать, роет землю вдоль стенки порушенного окопа. Наткнувшись на кирзач Ефима, бросает лопату и гребет голыми руками.
Пот и кровь застилают глаза. Василь уже хрипит, хватая воздух широко раскрытым ртом.

Ефим лежит лицом вниз на дне окопа, зажатый жердями забирки.
Василь выдергивает на себя жерди. Отбрасывает каску с головы Ефима. Подсовывает руки под туловище своего командира, рывком приподнимает его, одновременно переворачивая и вытаскивая из земляного плена. Лицо и шея сержанта в перемешанной с кровью земле.

Василь раздирает руками полы телогрейки, гимнастерку и нательное белье.
Припадает ухом к груди Ефима.

«Ефимушка, вставай! Вставай землячок! Братишка подымайся! Мы ж с тобой еще ушицу не сварили», - размазывая кровь по лицу, ревет Василь. Потом резко замолкает, увидев, как дрогнули веки Ефима.

Вскакивает на ноги. Рывком взваливает тело Ефима на спину и, согнувшись, тащит сержанта ко второй линии обороны.