Чистилище. Режим работы круглосуточно

– Так, товарищи, не толпимся у входа! Организованно проходим, регистрируемся. Выданные номерки не теряем, меняться запрещено! – регулировал движение у ворот Ангел-привратник с уставшим лицом.
Бесцветный нескончаемый поток душ поднимался по скалистой тропинке к огромным распахнутым воротам.
– Ну, наконец-то смена закончилась! – Ангел-привратник зашёл в раздевалку и, сбросив на лавку верхнее платье, размял шею. – Департамент сбора душ, похоже, прорвало, вторую неделю такие толпы идут, что я просто офигеваю, к концу смены – как выжатый лимон. Там на земле, наверно, уже живых не осталось, все у нас.
– Ну, да, народ попёр. – согласился с ним Ангел-проводник, только заступивший в смену. – В Департаменте весь год сидели, дурью маялись, то у них смотры самодеятельности, то командировки в Рай, типа повышение квалификации. Ага, знаем мы их командировки! По три недели сидят в Райских Кущах, пьют нектары и птиц слушают. Не знаю, что они там повышают, но не квалификацию точно. А сейчас начальство потребовало отчёты и, они, конечно, спохватились, вспомнили о выполнении плана, чтобы получить годовую премию.
– Да, это точно! Мне тут один из Департамента вспомогательных услуг рассказал, что к ним от сборщиков запросы идут пачками: то грипп послать помощнее, то гололёд погололёдистей, то водку палёную выдать, а это вообще, стратегический запас, на всякий случай держат! 
– А ты видел, какие группы мне дают в последнее время? Одна другой хуже! – возмутился Ангел-проводник, надевая рабочее платье. – Самые трудные души – сразу ко мне! Если раньше одна-две попадались такие, то сейчас, такое ощущение, что всех собирают ко мне! Я так вымотался уже!   
– Ну, знаешь, тут ничего удивительного. – пожал плечами Ангел-привратник. – Следовало ожидать. Я тебя предупреждал, что не надо выступать на собрании, всё равно бесполезно. «Дайте психолога! Работа тяжёлая, с людьми!». Получил воспитательный процесс вместо психолога?  И теперь у начальства, как мятежник.
– А меня наш начальник вызвал потом, кстати, орал: «Ты чего меня позоришь, говорит, перед руководством?! Самый умный тут нашёлся? Если не нравятся наши условия – не держим, за воротами целая очередь стоит!». – возмущённо жестикулировал Ангел-проводник. – Ага, стоит у них толпа желающих за воротами! Какая там очередь, никого не заманишь сюда. Полгода бухгалтера не можем найти, приходится самому и накладными и актами сверки и табелем заниматься. Устал! Пришлось взять человека, прикинь, человека! Выпросил в Аду, так сказать в командировку. Правда, тётка противная, жуть!
– Офигеть! Не знал, что всё так плохо. – удивился Ангел-привратник. – А, чего она в Аду? Совсем отмороженная, что ли?
– Да вообще никаких смягчающих обстоятельств! Злобная и завистливая стерва, каких мало, вела двойную бухгалтерию, себе гребла, будь здоров! Жадная, да ещё и кошку соседскую отравила. Короче, мерзкая тётка, но бухгалтер золотой.
– Да, повезло тебе! – засмеялся Ангел-привратник. – Ну, давай, удачной тебе смены и адекватных душ! А я в душ.
Выйдя в зал регистрации, Ангел-проводник отыскал глазами свою табличку с номером и вздохнул. Пять вновь прибывших душ, собравшихся под табличкой с соответствующими номерками на руке, совершенно не внушали доверия. Да, смена, судя по всему, будет  не лёгкой.
– Ну, что ж, друзья, всех приветствую в Чистилище, так сказать, добро пожаловать в вашу новую обитель. Давайте знакомиться по списку. – уныло произнёс Ангел, доставая планшет.
– Ну, я думаю, меня вы должны знать. – величаво выступил вперёд высокий мужчина с когда-то интересным, но спившимся лицом.
– Вы что, уже не в первый раз у нас? – растерялся Ангел.
– Нет, я как бы в первый … Просто я Вольдемар Переяславский, я звезда,  меня все знают, я величайший киноактёр эпохи! – пояснил Вольдемар и прикрыл глаза, видимо ожидая аплодисментов.
– Извините, я не в курсе. – не понимая о чём речь, покачал головой Ангел. – Значит, Переяславский. Несчастный случай.
– А… Да… Упал с балкона. – немного смутился Переяславский.
– Хорошо. Дальше. Лизонька. – произнёс Ангел.
– Да, это я. – тихо ответила молодая женщина с огромными глазами и невероятно милым лицом.
– Самоубийство… – внимательно посмотрел на неё Ангел. – Ладно, разберёмся. Так, Елена Сергеевна, учитель, естественная смерть от старости. В примечаниях сказано, что очень набожная. А что ж вы к нам-то тогда? – слегка усмехнулся Ангел.
– Я уверена, что это ужасная ошибка и вопиющая халатность. Я уже написала жалобу при регистрации. Там разберутся и накажут виновных. – подняла палец вверх старуха, с надменным лицом и огромным самомнением о собственном достоинстве и непогрешимости.
– Конечно, разберутся, не сомневайтесь. – Ангел сделал серьёзное лицо, пытаясь не улыбаться. – Так, Александр Иванович Волков, смерть от огнестрельного ранения.
– О! Вас застрелили? Неужели, вы бандит? – немного наигранно обратился к мужчине средних лет Переяславский.
– Нет. Я военный врач, погиб при обстреле госпиталя три дня назад. – ответил Александр Иванович.
– Как, всего три дня назад? – вдруг удивился Ангел. – Непонятно, почему вас так рано сюда направили?
– Мне сказали, что я некрещёный и можно сразу. – пояснил врач.
– А, тогда всё в порядке! – воскликнул Ангел. – В документах не сделали пометку.  И, у нас остался Артём Козёл, несчастный случай.
– Не КозЁл, а КОзел! Артём КОзел, на будущее. – обиженно поправил ударение довольно молодой мужчина с капризным и эгоистичным лицом.
– О! У тебя тоже несчастный случай! – заинтересовался Переяславский. – А с тобой что случилось?
– Я не хочу об этом говорить. – отрезал Козел.
– Наверняка, что-то постыдное. – презрительно окинула его взглядом сверху вниз учительница, а великий актёр громко хмыкнул.
– Ну, что ж, друзья! – воскликнул Ангел. – Впереди долгий путь. Для кого-то он окажется длиннее. Он очевидно трудный, но менее видимый, как важный. Для каждого из вас. И у каждого будет время и возможность. Подумайте,  что ответить, когда вас спросят.
– Молодой человек, вы себя хоть раз со стороны слушали? – негодуя, обратилась к Ангелу Елена Сергеевна. – Как вы говорите?! У вас абсолютно не правильно поставлена речь. То, как вы сочетаете слова в предложении просто не логично и совершенно невозможно понять, какую мысль вы хотите выразить. Посещайте курсы или наймите репетитора. Но, с этим нужно что-то делать!
– Я учту это. – спокойно улыбнулся Ангел.
И вот, вся группа двинулась в путь. Некоторое время все шли молча по тускло освещённым малюсенькими жёлтыми лампочками коридорам, вдыхая едва уловимый, но настойчивый запах каменных стен с нотками солнечного летнего луга и старых книг. Неожиданно этот, казавшийся бесконечным, коридор закончился огромными железными воротами с замысловатым кованым узором. Ангел, приложив к считывающему устройству пропуск, заставил ворота распахнуться с лёгкостью, удивительной при внешней массивности и все медленно и осторожно пошли вперёд. Ворота закрылись так же легко, как и открылись и, вся компания остановилась, озираясь по сторонам. Вокруг не было ничего. Всё было серым и безмолвным, плотный воздух был наполнен то ли густым туманом, то ли какой-то мглой, окутывающей со всех сторон. Под ногами ощущалась твёрдая, похожая на камень, серая дорога. Ангел жестом показал, что нужно идти и, все двинулись вперёд. Спустя некоторое время мгла стала рассеиваться, уносимая приближающимся ветром. С каждым мгновением он всё более усиливался, пока не превратился в настоящий ураган. Казалось, что можно было даже увидеть его, носящегося в неистовстве, свирепого и беспощадного. Сгибаясь под порывами, пятеро путников едва держались на ногах.
– Сюда, скорее! Все за мной! – вдруг крикнул доктор Волков.
Все, держась за руки и прикрываясь от безжалостных ударов, побежали за доктором, пытаясь разглядеть островок своего спасения. Посреди пустоты, пустоты без единого намёка на жизнь, словно сюрреалистичный сон, посреди пустоты стояла стена. Даже не стена, а кусок стены, просто кусок серой, полуразрушенной, каменной стены. За ней едва уместились бы два человека и все пятеро прижались друг к другу, чтобы хоть как-то пережить эту стихию.
– И когда это безобразие закончится?! – возмущённо крикнула Ангелу Елена Сергеевна, недовольная погодными условиями и столь тесным соседством почти незнакомых ей людей.
– Часов через пять. А возможно и раньше. Зависит от обстоятельств. – спокойно ответил Ангел. Его золотистые локоны и мягкие складки платья лишь слегка обдувались, словно с ними играл лёгкий морской бриз. 
– Как всегда, ничего не понятно. – пробурчала учительница.
– А почему вы попали сюда? – спросила Александра Ивановича Лизонька. – Вы же такой хороший человек!
– Да у меня тоже масса недостатков, как и у всех людей. – улыбнулся Александр Иванович. – Ошибок и поступков, которых хотелось бы не совершать. Это жизнь и быть идеальным, к сожалению, невозможно. А вот сейчас, находясь здесь, понимаю, как же много в жизни непостижимого, чего-то, о чём мы не знаем в нашей повседневности, какие-то другие реалии и миры. Как ни странно, но я всегда верил в Бога, хоть и некрещёный. А сейчас я думаю,  что мало доверял ему, всегда надеялся на свой ум, на свой опыт, на свои знания. Не всегда прислушивался к своей интуиции, а мне кажется, что именно с помощью интуиции с нами общаются высшие силы, доверял только своему разуму и ошибался. Мне помогали, иногда только чудо спасало,  а я всё равно самонадеянно рассчитывал только на себя. Я всегда хотел всё преодолеть сам, считал, что просить о чём-то стыдно, не по-мужски. И знаете, Лизонька, честно говоря, я сожалею о своём упрямстве. Иногда действительно нужно просто открыть сердце и довериться.
Вдруг ветер стих. Несколько секунд все стояли молча, напряжённо прислушиваясь к неожиданной тишине, пытаясь определить причину затишья. Когда же стало очевидно, что это не какой-то хитроумный план и стихия действительно отступила, прижавшиеся друг к другу души начали потихоньку отстраняться, как люди, переждавшие ливень под маленькой крышей автобусной остановки и расходящиеся так же безразлично, будто ничего их и не связывало несколько мгновений назад.
– Я не пойму, здесь всегда такая погода, что ли? Если нет урагана, торнадо и прочих бедствий, то обязательно должен быть этот странный туман? Откуда он вообще снова взялся? – возмутился Артём Козел.
– Неизведанное всегда скрыто за густым туманом. И лишь идущие по твоим следам уже знают, куда ведёт этот путь. – с выражением драматического актёра произнёс Переяславский.
– А, философия попёрла. – недовольно посмотрел на него Козел. – Как-нибудь обойдёмся здесь без аллегорий и всяких провинциальных Гамлетов.
– Я, между прочим, заслуженный артист и работал с лучшими режиссёрами страны. – обиделся Переяславский.
– Вот именно – работал. Когда? Двести лет тому назад? Наверно, когда ещё почту с голубями передавали, и училка ещё не была такой старой и страшной – ехидно продолжил Козел. 
– Я вас попрошу, молодой человек! – возмутилась Елена Сергеевна.
– Да даже не проси, ты не в моём вкусе. – продолжал хамить Козел.
– Да что вы себе позволяете?! Я приличная женщина! Не то, что все эти вертихвостки, прости господи, выпячивают наружу свою красоту, вечно губы накрасят, волосы распустят и ходят на каблуках, только о мужиках и думают. – почти уже кричала противным, скрипучим голосом Елена Сергеевна, указывая на Лизоньку.
– Да как вы можете, Елена Сергеевна?! – чуть не плача произнесла Лизонька. – Что ж теперь, если я родилась красивой, то нужно оскорблять меня всю жизнь?! А я ведь просто хотела быть счастливой, как все.
– Да все вы одинаковые, проститутки! – заключила учительница.
– Послушайте, что вы творите?! – возмутился доктор. – Как вам не стыдно такое говорить друг другу?! Вы же взрослые люди! А вы, Елена Сергеевна, пожилая женщина, учитель, а оскорбляете бедную девочку как последняя сплетница на базаре.
– А вы тоже, Александр Иванович, святоша, увидели смазливое личико, и давай защищать. – набросилась на него учительница. – А ведь она грешница, всю жизнь прожила в грехе и умерла с грехом. Вот чего она с собой покончила? Да потому, что стыдно стало перед людьми за свою порочность. Люди-то, они всё видят и всегда скажут правду.
– Не правда! – закричала Лизонька.
– Народ, здесь какие-то ступеньки. – сказал актёр. – Что скажете, пойдём?
– Конечно, пойдём. – ответил доктор. – Всё равно нет выбора, другой дороги-то нет.
Все молча поднимались по каменным ступенькам, висевшим, казалось, просто в воздухе, так как определить, куда они вели и к чему они здесь вообще были, не представлялось возможным. Неожиданно лестница поменяла своё направление и вся компания, только что, поднимавшаяся наверх, стала шагать вниз.
– Какая-то странная лестница, вам не кажется? – спросил Переяславский. – Всё время меняет направление, и мы идём то вверх, то вниз. Я даже не успеваю понять, как это происходит.
– Да, такое странное ощущение, как-будто мы идём на одном и том же месте. – сказала Лизонька. – Я уже такое чувствовала в жизни.
– Вы знаете, Лизонька, - начал Переяславский. – я не хочу вас обидеть, ни в коем случае! Но, всё-таки хочу спросить, почему же вы, такая молодая и красивая женщина вдруг решились на самоубийство?
– Я даже не знаю… – неуверенно сказала Лизонька. – Так много всего… Наверно, я просто устала от разочарований. Так много разочарований в жизни. Когда я училась в школе, мне не всегда давались точные науки, но я очень любила биологию и рисование. Я всегда мечтала, что буду путешествовать и изучать разных птиц. Я обожаю птиц, особенно попугаев. Они такие умные и красивые! А моя классная учительница всё время говорила мне, что с моими умственными способностями мне придётся в жизни рассчитывать только на свою внешность и искать богатых мужчин, потому что сама я ни на что не способна. Наверно, она была права. Едва окончив школу, я влюбилась и забыла обо всём на свете. Он был такой хороший и умный. И всегда говорил мне, что я глупая и витаю в облаках. А потом оказалось, что я у него не одна… Потом в моей жизни появились другие мужчины. Они дарили мне дорогие подарки, возили отдыхать и обеспечивали мою жизнь. Я каждый раз пыталась искренне любить, видеть только хорошее и мне казалось, что это навсегда, но потом я поняла, что для всех я лишь игрушка. Красивая и глупая кукла. Никто не воспринимал меня всерьёз. А мои чувства… Однажды мне стало страшно, от того, что я поняла, что никогда не узнаю, что же такое настоящая любовь. Мне было так больно, что я не смогла справиться с этой болью. Знаете, теперь я понимаю, какую глупость я сотворила! Ведь мир не заканчивается без мужчин. И есть на свете места, где меня принимали бы такой, какая я есть и где я могла бы отдавать всю свою любовь! Если бы у меня появился ещё один шанс, я бы обязательно исполнила свою мечту, уехала бы куда-нибудь в тропики и помогала бы выращивать своих любимых попугаев Ара, ведь их осталось так мало на земле! И, конечно же, я никогда не сдалась бы и не закончила бы свою жизнь так глупо!
– Открою тебе секрет, хоть это нарушение правил, но если бы ты последовала за своей мечтой, то там тебе суждено было бы встретить свою настоящую любовь. – сказал Ангел.
– Я так раскаиваюсь! – прошептала Лизонька, вытирая слёзы.
– О! Ступеньки, наконец, закончились! – воскликнул Переяславский.
Вся компания собралась на узкой полоске суши, глядя на водное пространство, раскинувшееся перед ними.
– У кого какие предложения? – спросил доктор.
– Я не собираюсь перебираться вплавь! – категорично заявил Козел. – Что за ерунда?! Ты, доктор, себя считаешь самым умным, вот и думай, как нам попасть на ту сторону. Иди, проверяй, может, там не глубоко и можно вброд. А ещё лучше, пусть идут училка или актёришка, их вообще не жалко. А то вдруг там подвох какой. Пираньи, например. Я уже от этого отстойного места чего угодно могу ожидать.
– Да за кого вы меня принимаете?! – возмутилась Елена Сергеевна. – Я не собираюсь ничего проверять для вас и вообще, так нецивилизованно передвигаться, ни вплавь, ни вброд. Я неоднократно учитель года, у меня два высших образования! 
– А, вовремя вспомнили о них. – усмехнулся Переяславский. – Как раз, они вам сейчас очень пригодятся. Давайте, доставайте свои дипломы, может на них, как на спасательном круге погребёте на тот берег. Или силой своего высокообразованного ума, может,  построите нам мост. Давайте, учитель года, научите нас, дураков, чего делать!
Не найдя, что ответить, учительница отвернулась, презрительно фыркнув.
– А может, пойдём вдоль берега, посмотрим, вдруг найдём какую-нибудь лодку или хоть какой-то материал, чтобы сделать плот. – предложила Лизонька. – Вдруг кто-то так же перебирался, как и мы. Ну, вдруг!
– Мне кажется, хорошая идея. – сказал доктор. – Я, конечно, сомневаюсь, что здесь можно что-нибудь найти, но, мало ли, надо попробовать.
– Идите, если хотите. – с очевидным безразличием произнёс Козел. Елена Сергеевна продолжала молча смотреть в сторону, обиженно сжав губы.
Доктор Волков, Лизонька и Вольдемар Переяславский побрели вдоль берега, тщательно разглядывая каждый сантиметр узенькой полосочки суши, в надежде найти то, чего здесь, очевидно, и не могло быть. Они шли довольно долго, пытаясь подбадривать друг друга, но берег оставался по-прежнему пустынным и совершенно однообразным. Внезапно, вдали показался довольно крупный тёмный предмет и, все побежали, что есть сил, ожидая увидеть то, что так долго искали. И действительно, этим предметом оказалась лодка, добротная, большая лодка, наполовину торчащая из песка. Доктор и звезда кино, не сговариваясь, начали откапывать найденное сокровище. Наконец, лодка была извлечена из недр побережья и искатели, гордые и довольные отправились обратно.
– Неужели нашли?! – радостно воскликнул Артём Козел. – Офигеть!
Лодку спустили на воду и все были готовы к отплытию, но, неожиданно возникло затруднение, в виде упрямо не желающей покидать берег учительницы.
– Елена Сергеевна, садитесь, пожалуйста, в лодку. – попросил Александр Иванович. – Не бойтесь, мы вам поможем.
– Я не поплыву вместе с ними. – встала в позу Елена Сергеевна,  указывая на Лизоньку и Вольдемара Переяславского. – Он – некультурный и глупый человек, а она вообще, падшая женщина.
– Да что за паскудная старуха?! – разозлился Козел. – Это ей не нравится, то ей не так. Слышь, бабка, или ты сейчас садишься в лодку, или погребёшь за нами вплавь.
– Да вы просто хам! – обиделась учительница.
– Ничего, как-нибудь переживёшь. – огрызнулся Козел.
– Извините, Елена Сергеевна, но Артём прав. Садитесь в лодку. – потребовал доктор.
Учительнице ничего не оставалось, как снова присоединиться к компании. Все сидели молча, устремив взгляды к показавшемуся вдалеке берегу, а Вольдемар Переяславский энергично грёб единственным, найденным в лодке веслом. Стоял полный штиль, вода была абсолютно прозрачной и, сквозь её лазурно-бирюзовую  красоту виднелось белое песчаное дно.
– Прямо, как на островах! – со счастливой улыбкой произнесла Лизонька.   
– Странно, вода солёная, а с виду на море совсем не похоже. – удивился Александр Иванович, облизнув мокрый палец.
– Да здесь вообще всё не как у людей. – согласился Козел. – Я уже давно говорил, что подозрительное место. Как головоломка какая-то, типа квеста. Только правила непонятные… Слушай, Переяславский! – продолжил он. – Меня вот всё распирает от любопытства, а ты чего с балкона-то сиганул? Тоже несчастная любовь, что ли? – он весело засмеялся, покачав головой.
– Да нет! Просто я уронил сигарету, а так курить хотелось, а сигарета последняя была. Ну, вот я, дурак, и полез за ней и… вот… – Переяславский развёл руками. На несколько секунд он замолчал, глядя отрешённо вдаль и, вдруг продолжил совершенно изменившимся тоном, без намёка на пафос и наигранность. – Вообще, если честно, то я был пьяным «в стельку», ни хрена не соображал. Вот, никогда не думал, что закончу свою жизнь так отстойно, валяясь на асфальте под балконом, пропитым насквозь, не чёсанным, не бритым, в старых мятых штанах и в одном дырявом носке.
Он стал ожесточённо работать веслом, нахмурившись и сжав губы от осознания собственной ничтожности. Но лодка стояла на месте, не двигаясь ни на сантиметр. Переяславский грёб и грёб, размахивая веслом и обдавая брызгами всех, сидящих в лодке, но все усилия были тщетны, лодка не двигалась.
– Давайте, я попробую. – предложил доктор. – Вы, наверно, очень устали. Я помогу вам.   
Бессильно опустив руки, Переяславский сел. Однако старания доктора не увенчались успехом, и лодка продолжала стоять на месте.
– А, какие же вы все криворукие! – раздражённо вскрикнул Козел. – Дайте сюда, если сами ничего не можете!
Выхватив у доктора весло, он принялся грести со знанием дела, однако, ситуация так и не изменилась и лодка упорно стояла на месте. Лазурная чистота неба стала затягиваться тяжёлыми грозовыми тучами, и зеркальная гладь воды задрожала от россыпи мелких, солёных капель.
– Я тащусь! Ещё и дождь начался. Вообще, предел мечтаний! – удручённо покачал головой Артём Козел. – Что делать-то будем?
Что делать никто не знал. Все переглядывались, в надежде, что, может,  кого-то осенит идеей и, инстинктивно бросали взгляды на далёкий берег, пытаясь на глаз определить свои возможности.
– А я знала, что не надо плыть. – по-учительски недовольно и с некоторым превосходством произнесла Елена Сергеевна.
– Даже не начинай! – бросил на учительницу свирепый взгляд Козел. – Ты меня уже достала, старая кошёлка! Ещё немного – и сдохнешь во второй раз, я тебе клянусь!
Елена Сергеевна хотела было что-то ответить, но передумала и, на всякий случай, отсела от него подальше.
– Надо же, дождь солёный. Так странно… – задумчиво  произнёс Переяславский. – Как слёзы… Я так часто заставлял своих родных плакать, огорчая их, и только сейчас понимаю, сколько же несчастья я им принёс.
– А в детстве вы были моим самым любимым актёром, я видела все ваши фильмы. Правда! – сказала Лизонька. – Почему же вы перестали сниматься, да ещё и стали пить? Ведь вы же такой талантливый!
– Да, я был талантливый, очень талантливый… Все вокруг только и  твердили, какой я талантливый и красивый. Режиссёры меня обожали, публика боготворила. Родители гордились мной. И жена… очень гордилась. А я постепенно стал считать, что я для них всех какой-то подарок судьбы, божество, снизошедшее до них, смертных, что одним лишь своим существованием в их жизни я оправдываю все свои поступки, все капризы, все обиды и весь свой эгоизм. Я стал страшным эгоистом! Высокомерным и тщеславным дураком. Звёздная болезнь так прогрессировала, что я позволял себе не приходить на съёмки или интервью, потому что не выспался, например, или не было настроения, я хамил, капризничал и требовал, требовал, требовал… Бесконечные вечеринки, веселье, алкоголь стали моим любимым времяпровождением. Мне было скучно в театре, мне было скучно дома. Я хотел весёлой жизни, яркой и беззаботной. Я стал пренебрегать своей семьёй, их советы и беспокойства наводили на меня тоску, а любовь и заботу я воспринимал, как само собой разумеющееся и совершенно не ценил. Когда от меня ушла жена, я очень разозлился. Я не понимал, как она посмела бросить меня?! Меня! И мои родители поддержали её, представляешь, её, а не меня! А потом меня перестали приглашать в новые проекты, никто не хотел связываться с капризным, вечно пьяным и необязательным актёром. А вместе с работой для меня закрылись и светские мероприятия, потому что бывшим друзьям не нужна бывшая звезда. Я пил каждый день, с компанией и в одиночку, опускаясь всё ниже и ниже… Я даже представить не могу, как же больно было моим родителям! Они пытались сделать всё, чтобы спасти меня, но я только хамил и оскорблял их. И, в конце концов, они тоже ушли от меня. Просто взяли, собрались и уехали. А я подумал, что пусть все катятся, если не ценят меня и не умеют любить так, как надо… И вот, наконец, эта нелепая смерть. Если бы я мог вернуть всё назад! Если бы мог… Я так виноват перед своей семьёй, столько боли и несчастья им принёс. Смогут ли они простить меня? Даже не знаю… А я ведь так люблю их, очень люблю! Я так раскаиваюсь, что не осознал этого раньше…
Смахнув слёзы, Вольдемар Переяславский вновь взялся за весло. Дождь закончился, тучи исчезли бесследно так же быстро, как и появились и лёгкий ветерок, подняв из голубых недр искрящуюся пенистую волну, в одно мгновение донёс лодку до берега. Все вылезли на сушу с лицами людей, чудом спасшихся от кораблекрушения, пиратов и морских чудовищ. На камне сидел ожидающий путников Ангел.
– А вы как здесь оказались? – подозрительно спросила учительница.
– Как. Просто переместился с одного берега на другой. – спокойно ответил Ангел.
– Просто переместились?! А что же вы нас не переместили тогда? – воскликнула она с очевидной претензией в голосе.
– А это не входит в мои обязанности. – загадочно улыбаясь, ответил Ангел.         
Учительница недовольно посмотрела на него, но, увидев взгляд Артёма Козела, срочно переместилась поближе к Ангелу и зашипела ему в ухо:
– Вот этот тип ведёт себя просто отвратительно, постоянно хамит мне и даже угрожал. Примите меры.
– Обязательно примем. – уверил её Ангел.
– Да я смотрю, вы только отговорками занимаетесь. Сплошная бюрократия. По моему делу тоже обещали разобраться, а я до сих пор здесь и общаюсь с этими ужасными людьми.
– Ты на себя посмотри. – завёлся Козел. – Думаешь, с тобой общаться великое удовольствие. Страшная, склочная бабка, вечно всем и вся недовольная, но мнящая из себя чуть ли не святую. А на деле – просто старая злыдня.
– Вот, видите, опять! Что я говорила! – вскричала Елена Сергеевна. – Опасный тип, просто уголовник какой-то! И не хочет говорить, как умер, наверно, неспроста. Скорее всего, его убили его же друзья бандиты. И сам он бандит, точно!
– Да чё ты мелешь?! – возмутился Козел. – Я погиб от несчастного случая, на меня случайно упал тяжёлый предмет искусства. Какой я тебе бандит?! Я владелец галереи искусств, успешный человек. И в отличие от вас, неудачников, с вашими сопливыми историями, я был полностью доволен своей жизнью, и умирать не собирался. Да вы знаете, какие произведения выставлялись у меня в галерее, какие шедевры?! В каком шикарном доме я жил, на каких машинах ездил, в каких ресторанах обедал?! Да вам такое даже не снилось, даже Переяславскому. А сколько женщин у меня было?! Да в меня одновременно были влюблены по пять красоток за раз!
– А вы, какую любили? – наивно спросила Лизонька.
– Кого? – не понял Козел.
– Ну, вы же, наверно, выбрали самую лучшую, кого бы любили. – пояснила Лизонька.
– В смысле, любил? – всё ещё не мог понять Козел. – Зачем любить какую-то женщину, не понимаю? Это же странно. Женщины нужны для развлечения, для красоты, для удовольствия, чтобы на светский раут сходить, на престижный курорт съездить, чтобы все видели, что у тебя всё на высшем уровне, всё успешно. Она хочет красивой жизни, тянет из тебя деньги, а ты пользуешься ею по своему усмотрению. Всё логично. А любить какую-то одну женщину, со всеми её недостатками и запросами глупо, тем более, что они все одинаковые дуры. И все их рассуждения о любви, все их слёзы и надуманные страдания, всё это ерунда, все женщины глупые, жадные и лицемерные, уж я-то точно знаю.
Все шли, не говоря ни слова. Везде, где только можно было окинуть взглядом, простиралась выжженная, покрытая трещинами и сухой коркой, бесплодная и пустынная земля. Стояла невыносимая жара и сухой, горячий воздух был наполнен лишь пылью, не дававшей вздохнуть. А мёртвая земля под ногами была ледяная.
– Какой вы бесчувственный человек, оказывается. – наконец произнесла Лизонька.
– Да, он так неуважительно и цинично относился к женщинам, что теперь понятно, почему ему стыдно признаться, что его убило упавшей на него бронзовой статуей в виде голой женщины. Ирония судьбы. – улыбнулся доктор.
– А вы откуда знаете?! – возмутился Козел.
– Да я просто стоял за вами в очереди на регистрацию.
– Фу, какая пошлость! Даже стыдно представить, как вы лежите на полу, а на вас лежит голая женщина, пусть даже бронзовая. – брезгливо замахала руками Елена Сергеевна, с подозрительным интересом разглядывая фигуру Артёма. – Надеюсь, вы сами, хотя бы не голым были?
На секунду воцарилась тишина и все с недоумением посмотрели на учительницу. Она, заметив общее удивление её бурной фантазии, сделала вид, будто увидела что-то значимое вдали и поспешила вперёд.
– А я всегда знал, что такие бабки, вечно осуждающие всех, сами страшные извращенки. Не удивлюсь, если она под своим старушечьим тряпьём носила кожаные трусы.  – усмехнулся Козел.
– Да, она неприятная, заносчивая и мыслящая стереотипами старая, злобная женщина. Но у вас ни к кому нет уважения, Артём. Это не правильно. – сказал Александр Иванович.   
– Вот из-за таких, как ты, самовлюблённых подлецов, не уважающих в женщинах ни личность, ни человека, из-за таких, как ты, такие хорошие девочки, как Лизонька страдают безмерно и  уходят из жизни раньше времени. А скольких людей она могла бы ещё сделать счастливыми. Нет. Просто не понимаю тебя и не уважаю, как мужчину. – вдруг эмоционально взорвался Переяславский.
– Ну, может быть, его просто никогда не любили, поэтому он вырос таким чёрствым. Просто он не знает, что такое любовь. – с искренней жалостью в голосе предположила Лизонька.
– Да что вы знаете обо мне?! – вдруг изменился в лице Артём Козел. – Любил я или не любил! Любовь – это вообще глупость, она приносит только страдания… Да знаю я, что такое любить. Но, единственный человек в жизни, которого я любил, которого я обожал, не любил меня. И все мои чувства, вся моя нежность отвергались с холодным безразличием. Да, моя мать не любила меня! Моя собственная мать! Ни разу в жизни она не была со мной ласковой, ни разу не обняла, не поцеловала. Да даже по голове ни разу не погладила! А я так любил её! Я так скучал и ждал, когда она приедет из клуба, из Милана, из отпуска, из бутика, из командировки… Я ждал, ждал, бесконечно ждал, когда у неё появится для меня хоть немного времени. Но, у неё никогда не было времени, она всегда была очень занята, всем, чем угодно, кроме меня. Чтобы я не мешал ей, она наняла для меня воспиталку, вон такую, типа Елены Сергеевны, которая считала, что для мальчика главное дисциплина, а всякие нежности вырастят из меня размазню. И я перестал быть размазнёй. И перестал ждать. Да… я, действительно, стал чёрствым и циничным… А ведь я мог жить совсем по-другому. Если бы я доверился, открыл бы своё сердце тем, кто был искренен со мной в жизни, кто видел во мне ещё что-то хорошее… Но, я оказался слабым, я испугался и закрылся. Испытав в своей жизни боль, я лишь умножил её и принёс в чужие жизни. Я так сожалею, что заставил страдать людей, которые ни в чём не были виноваты, которые действительно любили меня…
Подул свежий ветерок и пыльный ландшафт,  наконец-то, сменился обычной дорогой из гравия. По обеим сторонам дороги возвышались причудливой формы скалы, словно маленькие обломки других скал, невероятных и огромных. С каждым шагом дорога поднималась всё выше, становясь всё труднее и уже. В конце концов, она превратилась лишь в узенькую тропинку среди тяжёлых камней. Все помогали друг другу подниматься, стараясь не отставать. И вдруг наступила тьма. Неожиданно, резко, без всяких предупреждений и намёков, в виде закатов, сумерек и прочих сигналов, а просто так, будто кто-то щёлкнул выключателем и мгновенно выключил свет.
– Друзья, необходимо взяться за руки, чтобы никто не потерялся и не упал. – предложил доктор. – Я  видел впереди довольно большой камень, мы все на нём уместимся. Нам нужно добраться до него и тогда мы сможем переждать темноту, чтобы двигаться дальше.
Все согласились с тем, что мысль довольно разумная и сцепились друг за другом. Все, за исключением Елены Сергеевны.
– Елена Сергеевна, дайте мне руку. – потребовал Переяславский. – Почему вас всё время приходится уговаривать?
– Я не желаю, чтобы меня держали за руку ни вы, ни кто-либо из этих неприличных людей. – капризным голосом заскрипела учительница.
Переяславский, ничего не говоря, нащупал в темноте её руку и, крепко схватив за запястье, потащил за собой. Осторожно добравшись до места, все наощупь обследовали огромный камень и, усевшись на него, стали дожидаться света.
– Вот я хочу спросить вас, Елена Сергеевна, почему же вы такая злая? – наконец произнёс Козел. – С виду, вроде, нормальная женщина, но вечно всех критикуете, всеми недовольны, всех осуждаете. Вам помогают, а вы встаёте в позу, к вам с добром, а вы оскорбляете. Что ж вы такой мерзопакостный человек-то? Неужели не устаёте всё время противопоставлять себя другим?
– Я не злая, к вашему сведению, а образованная. – начала поучительным тоном Елена Сергеевна. – И все, кому это не нравится, просто низко культурные люди и не способны общаться на уровне моего интеллекта. 
– А может, вы просто завидуете другим и поэтому вечно злитесь? Я знаю, потому что когда мне завидовали, всегда злились. – предположила Лизонька.
– Я?! Я завидую?! – возмутилась учительница. – Да чему и кому мне завидовать?! Всем этим никчёмным, глупым, расфуфыренным вертихвосткам, вроде вас и их глупой жизни?! Да у меня есть всё, что необходимо умному человеку в жизни – книги, работа… книги… – Елена Сергеевна упрямо пыхтела, пытаясь выискать в своей жизни ещё хоть что-то значимое, но тщетно. 
– А у вас хоть семья была? – спросил Переяславский.
– Семья?.. Естественно… – растерянно ответила Елена Сергеевна. – Ну, то есть, как семья… Не то, что бы… Я просто была занята работой и у меня не было времени на все эти глупости… Я училась. Очень хорошо училась, между прочим. Мама всегда твердила, что я хоть и не красивая, но умная, поэтому я должна ставить высокую планку и для меня не годится то, что подходит обычным, легкомысленным девочкам. И я всегда знала, что я лучше них, хотя…, если честно признаться, мне иногда хотелось быть такой, как они. Они смеялись, дружили с мальчиками, а на меня даже никто не смотрел. Все считали меня занудой. А я, хоть и знала, что я лучше, чем они, но, всё равно меня это злило и обижало. Да, я завидовала, завидовала! Довольны?.. Завидовала тогда и потом, в институте и когда уже работала в школе. Я завидовала всем этим глупым женщинам, которые почему-то счастливы. Я убеждала себя в том, что они так низко оценивают себя, что хватают первое попавшееся, принимая это за счастье, а я-то достойна большего. Но, они жили, со своими радостями и проблемами, а я только злилась, ненавидела, осуждала и сплетничала. Если честно, то я даже работу свою не любила. Да просто ненавидела! А знаете, я ведь очень любила готовить и мечтала стать поваром, но мама говорила, что приличные девушки не работают в ресторанах… И я стала учителем, как она. А семья… Когда-то я была безумно влюблена в Гришу Огурцова. Он так относился ко мне, как никогда и никто в жизни! Он был таким романтичным и заботливым. А когда он сделал мне предложение, я отказала ему… Он был не моего круга, работал приёмщиком стеклотары и у него даже не было высшего образования, а меня ждало блестящее будущее! Блестящее будущее… Какая же я дура! Только сейчас понимаю, какая я дура, полная предрассудков и гордыни… Отказаться от единственного в мире человека, который любил меня! Ради чего?! Ради одинокой старости, полной сожалений… Ведь у меня даже кошки не было, потому что меня никто не любил, даже кошки… Как же я жалею, что не ценила людей такими, какие они есть и прожила всю свою жизнь без любви…
Темнота постепенно начала рассеиваться и, наконец, всё вокруг снова стало светлым и ясным. Елена Сергеевна тихо плакала, а Лизонька и Вольдемар Переяславский нежно и заботливо обнимали её, словно самые близкие, родные люди.
– Друзья мои! – произнёс Ангел. – Хочу вас обрадовать! Ваш путь завершён.
Все одновременно повернулись на его голос и замерли, словно заворожённые глядя на огромные великолепные ворота, возвышающиеся в своём молчаливом величии.
– Я думаю, что теперь каждый из вас знает, что ответить, когда его спросят. – улыбнулся Ангел и жестом показал, что пришло время войти в открывшиеся врата.
– Спасибо! – прошептала ему Лизонька, обернувшись на пороге.            
Выйдя из душа, Ангел-проводник вытерся мягким полотенцем и надел выходное платье.
– Ну, ты молодец! Я тебя поздравляю! – воскликнул Ангел-привратник, вошедший в раздевалку. – В Суде все в шоке, все только о тебе и говорят! Пять очистившихся душ за одну смену!
– Да… – лучезарно улыбнулся Ангел-проводник. – Представляешь?!..