Повесть о Кате и Владике продолжение

_ _ _ _

     Утром нужно было собираться на рыбалку. Таню одели по-походному, и даже лучше, чем Владика с Катей. У неё были резиновые сапоги с отворотами, настоящие рыбацкие, только маленькие.А поверх лыжного костюма на неё надели плотную курточку солдатского цвета. У курточки было целых три кармана - два по бокам, один на груди. Где они только берут такие шикарные вещи!.. Правда, и тут на нагрудном кармашке Танина мама сделала вышивку, но вполне приемлемую: маленького матросика в бескозырке. Матросик отдавал честь.
     - Мама очень любит вышивать, - объяснила Таня. - У нас дома всё вышитое.
     На голову Тане надели косыночку. Зря, конечно; но косыночка ей шла.
     Оказалось, что за ними уже пришли: Борька Дьяконов ожидал на дворе, втыкая от скуки ножичек в землю. Он это делать умел!
     Мама, тётя Таня и трое детей двинулись вслед за Борькой. Каждый путник нёс на спине мешок с "боеприпасами", как сказала мама. На самом деле это были не боеприпасы, а всякая еда, бутылки и посуда. И соль - много соли.
     Борька привёл их к реке. Река оказалась широкая, но через неё был перекинут трос, закреплённый на обоих берегах, а к тросу как-то хитро прицеплен плот, который мог двигаться без всяких шестов или вёсел. Надо только, стоя на этом плоту, перехватывать трос руками и немножко подтягиваться. Такого Владик с катей ещё не видали. А Таня, оказывается, - сто раз. Этот плот назывался "паром".
    Мужчины сидели возле большого костра, разведённого из плавника, и согревались водкой, а в деревянной бочке на берегу лежала пойманная рыба. Целая куча рыбы! Невода - три штуки - висели, растянутые на длинных шестах, и Юрка Тихонов выбирал из них щепки, палочки, какие-то водоросли.
     Мужчины очень обрадовались "боеприпасам. Тётя Таня стала их кормить, а мама поставила на костёр большой котелок с водой и занялась рыбой.
     Что до детей, то они были уже на пароме. Паром качался, под ним плюхала вода. Вокруг летали чайки с огромными крыльями.
     - Можно покататься, - сказала Таня. - Папа мне разрешает. Нужно только вот этот канат отвязать, - "конец" называется. Я пойду попрошу папу.
     - Не стоит, - возразил Владик. - Сами справимся. Пусть они там...
    Они действительно справились, хотя конец был тяжёлый, мокрый и завязан не лишь бы как, а хитрым морским узлом. Но они его всё-таки развязали. Потом все взялись за трос, и паром легко отошёл от берега. Катя ахнула.
     Паром плыл по воде. Кричали чайки, мелкие волночки захлёстывали по краям. Вокруг была вода, а над ними - небо с красным утренним солнцем и маленькими клочками облаков. Двигался паром, двигалось небо, немножко кружилась голова, а лицо обдувал тёплый летний ветер. Это было здоровски!..
     Они доплыли до другого берега, и каждый потрогал землю ногой; а потом опять потянули трос, и паром отправился в обратный путь.
     Так они прокатились несчётное количество раз. Потом Владик спросил:
     - А ты не знаешь случайно, что на том берегу?
     - Случайно знаю, - сказала Таня. - Если идти вон на ту сопку, то выйдешь к Руднику. Там наш знакомый дядя Володя живёт. Там вообще много людей живёт, больше, чем на Полярке. У них даже школа есть.
     - Да ты что!
     - Да, есть,только начальная. Четыре класса. А потом дети едут учиться к нам, в посёлок. Они к тому времени уже большие и могут жить у знакомых.
     - А у кого нет знакомых?
     - А таких не бывает!
     - А если бывают?
     - Ну, я не знаю... - сказала Таня. - Про такое я не слыхала.
     - С Третьего участка тоже ездят, - сообщил Владик. - Но их военная машина привозит, а потом домой отвозит. А у знакомых они остаются, только когда пурга. У нас в классе с Третьего участка четыре человека есть. Но вот про Рудник я не слыхал.
     - Так они до пятого класса здесь. А ты же в первом, кажется.
     - Уже во втором, - скромно заметил Владик.
     - Он во втором, - подтвердила Катя. - В первый-то мы с тобой пойдём, однако.
     - Хорошо бы нам с тобой в один класс попасть! - сказала Таня.
     - Точно, здоровски было бы!
     - Ну ладно, это всё дела школьные, - промолвил Владик. - А сейчас... Что, если мы на тот берег сойдём, а?.. Мы далеко не пойдём, только здесь, на берегу, всё разведаем... А?
     - А давайте! - сказала Катя.
     - Давайте! - согласилась Таня. - Только паром нужно закрепить. Можно простым узлом. Если ветра нет, он удержит.
     Они привязали паром, как собачку, чтобы не убежала. На всякий случай не на один, а на три узла. И стали гулять на другом берегу.
     Грибов здесь оказалось видимо-невидимо! Они собирали их сначала в Танину косынку, потом в Танину куртку. Потом нашли на берегу какой-то фанерный ящик, поставили его на палубу парома и высыпали туда свою добычу.
     - Давайте полный ящик наберём, - предложила Катя.
     - А что, наберём, - согласился Владик.
     И какие же это были грибы! Не только сыроежки, но и подберёзовики. И ещё какие-то, похожие на подберёзовики, но с красной шляпкой. Таня сказала, что это подосиновики. Она, оказывается, много знала, эта чистенькая Таня Сухарева...
     И вдруг они увидели избушку! Маленькая, немножко кособокая избушка стояла на горке.
     - Айда заглянем! - предложил Владик.
     - Я уже туда заглядывала, - призналась Таня. - Но там никто не живёт.
     - Всё равно, давайте, - сказала Катя.
     Они подошли к избушке и заглянули. Избушка была пуста. В ней были нары из досок, деревянный стол, а в углу стояла железная печка. А окошко совсем маленькое.
     Около порога избушки Владик нашёл окурок папиросы. Он его осмотрел.
    - Я знаю, кто здесь живёт! - сказал Владик. - Тут шпионы живут. Или диверсанты. Это их окурок. Они всегда такие папиросы курят.
     - Да нет, эта избушка ничейная, - стала было возражать Таня; но Катя ей шепнула:
     - Ты с Владиком не спорь! Он тогда ещё что-нибудь придумает - нам же интересней будет. Он знаешь, как здоровски придумывает!
     Но поиграть в шпионской избушке им не пришлось. Издалека донеслись крики взрослых, которые хватились детей и стали их искать. Пришлось бежать к парому и срочно отчаливать.
     Мама хотела отругать детей; но когда увидела, сколько они набрали грибов, - наоборот, похвалила.
     - Добытчики! - сказал дядя Минеев, и в голосе его слышалось уважение.
     Все уселись вокруг костра и стали есть уху. Такую уху дома не сваришь: она пахла дымом и слегка горчила, но от этого была ещё вкусней.
    Потом дети стали помогать солить рыбу. Рыбы было много, её чистили не только мама с тётей Таней, но и мужчины. А дети обмазывали её солью и укладывали в бочку. Причём оказалось, что Таня Сухарева и это умеет. Она даже чистить рыбу умеет. Ей даже большой нож дали...
    Пока чистили рыбу, чайки совершенно обнаглели. Они чуть ли не их рук выхватывали рыбьи головы и внутренности и пожирали их прямо в воздухе, на лету. А сами кричали при этом так, будто у них отнимают. Кто бы мог подумать, что они такие жадные! Хуже Рыжего Фельдфебеля. Птички, называется!..
     Дети и не заметили, как наступил вечер. За ними пришёл грузовик. Мужчины вкатили по доскам в кузов две бочки с рыбой, сложили туда невода и всякие другие вещи. Между прочим, и ящик с грибами тоже. Владика и Катю хотели посадить в кабину, но они возмутились, и папа разрешил им забраться в кузов. Только чьей-то телогрейкой укрыл. В кабину села мама.
     Таня Сухарева и её папа остались до утра у Минеевых, а Катя и Владик поехали домой.
     И здоровски же это было - ехать по тундре в кузове грузовика, хвататься руками за борт, когда потряхивало, подставлять ветру лицо и грудь, и вообще...


_ _ _ _

     Перед сном, уже в постели, Владик спросил папу:
     - Пап, а правда, Таня Сухарева - железная пацанка?
     - Я думаю, что это определение к ней не совсем подходит, - засмеялся папа. - Я думаю, уместней было бы сказать - очень хорошая девочка.
     - Вот ещё! - фыркнула Катя. - "Очень хорошая девочка", подумаешь!.. Мы так не говорим. Мы говорим - "железная пацанка"!.. А "очень хорошие девочки" в тундру не ездят. Они дома сидят и цветочки поливают.
     - А вот послушайте одну историю, - начал папа. И рассказал вот что.
     Когда папа работал на Чукотке, он был знаком с одним замечательным человеком. Это был начальник аэропорта в Крестах Колымских. Алексей Кириллович Короленко. Потом он ещё в Анадыре работал. Он тогда был уже человек пожилой, ему было больше шестидесяти лет.
     - Ого! - сказала Катя.
     Да, больше шестидесяти. До революции он был морским офицером. Дворянин.
    - Как дворянин? - поразился Владик. - Ведь дворяне же против народа!
    - Разные были дворяне, - сказал папа. - Пушкин, например, тоже был дворянин. И Лермонтов - тоже. И Некрасов.
     - Ну уж, Некрасов! - не поверила Катя. - Он же крестьянских детей любил! Я сама читала: "О милые плуты!.."
     - Да вот, представь себе!.. И, между прочим, дядя Боря Агров, которого вы так любите, тоже из дворян... Но я сейчас не о нём рассказываю, а об Алексее Кирилловиче. Хотите слушать - не перебивайте.
     Сначала Алексей Кириллович работал в штабе военно-воздушных сил, в гидроавиации. А потом в Заполярье. Он был такой человек, что его все очень уважали.
     Однажды папа сидел в столовой аэропорта, которую называли "кают-компания", и играл в шахматы с лётчиком Сургучёвым. А в другом конце столовой сидели ребята из лётного состава и занимались травлей.
     - Кого они травили? Чем? За что? - ужаснулась Катя.
     - Никого они ничем не травили. "Заниматься травлей", на жаргоне, - значит, рассказывать разные истории. Когда рассказывают и немного привирают. Сочиняют, то есть, - объяснил папа.
     Так вот. занимались они травлей. Рассказывали всякие глупости про женщин и громко хохотали.
     - Почему? - спросила Катя.
     - Потому что неумные люди, - сказал папа. - Не перебивай...
     И вот, когда они так плохо себя вели, в кают-компанию вошёл Алексей Кириллович. Послушал он их, послушал, да и говорит: "Жаль мне вас, ребята! До чего же вы себя обедняете!"
     И стал им рассказывать. Что, когда он был ещё совсем молодой, он любил кататься на коньках. На катке он несколько раз встречал одну прекрасную девушку. Она ему очень нравилась, но он всё боялся к ней подойти, потому что не был ей представлен. То есть, никто его с ней не познакомил.
     И вот однажды её кто-то толкнул, и она упала. Она сильно повредила себе ногу и не могла дойти до скамейки. Тут Алексей Кириллович бросился к ней, помог ей, и так они познакомились. После этого они часто встречались на катке, здоровались и даже несколько раз вместе катались.
     Как-то раз, на какой-то праздник, Алексей Кириллович принёс на каток завёрнутую в плотную бумагу живую красную розу. Он долго решался; но, наконец, решился и подарил ей эту розу. Она её взяла и сказала "спасибо"... Алексей Кириллович сказал: " Я не могу вам передать, как я был счастлив! Она взяла из моих рук розу! И улыбнулась мне..." После этих слов Алексей Кириллович повернулся и быстро вышел. А все, кто там сидел, долго молчали. Им было стыдно за глупости, которые они рассказывали про женщин, и за то, что они так некрасиво хохотали.
    Папа посмотрел на Владика.
    - Ты понял, Владик?.. В любви ничего стыдного нет. Любовь - это нормально. Если бы я не любил маму, а мама - меня, вас бы с Катей на свете не было. А если уж любить, то, конечно, хорошую девочку.
    - А эта "хорошая девочка" могла бы совершить подвиг? - спросил Владик. - Как Зоя Космодемьянская, например?
    - А по-вашему, Зоя Космодемьянская была плохая девочка? - прищурился папа.
    - Нет, но...
    - Вот то-то!.. И цветы поливать, катя, совсем не плохо. Мама тоже поливает цветы, разве нет? И видите, как от них в комнате уютно и красиво...

     (продолжение следует)