Забывший ключи

 
  Антон Петрович  вошёл в сад, окружавший их небольшую деревянную дачу, скрипнув, как обычно, калиткой.
 Его жена, согнувшаяся возле газонокосилки, и вычищавшая прилипшую к днищу той, скошенную траву, подняла голову.
-Смажешь ты петли, наконец? - спросила она.
-Да, Катенька, и тебе добрый вечер. В городе то ад, жарища.
Антон Петрович плюхнулся в шезлонг, и с наслаждением отбросив портфель на скошенный газон, стянул с себя ботинки, затем носки. Потом встал, подошёл к бочке с водой, в которую вела труба водостока с крыши, и зачерпнув стоявшим неподалеку ведром, воду, вылил её на измученные за день ноги.
Затем снова подойдя к шезлонгу, погрузился в его мягкое тело.
-Я ведь просила тебя не садиться в грязном в шезлонг. Ты тёрся в метро, в электричках, теперь эти микробы остались на шезлонге, потом я сяду туда в купальнике или дети,- голос Екатерины всё возрастал.
Антон встал и пересел на скамейку, улыбнувшись и ничего не ответив Кате. 
Блаженство от того, что он попал на дачу, в тишину и покой, после шумного города, пропитанного выхлопными газами и липким потом, струящимся со всех в эту аномальную тридцати пятиградусную жару, было сильнее даже не особенно ласковой Катиной встречи.
-Что-то можно поесть? - спросил он робко. Ещё до посадки в электричку представлялась окрошка или салат из огурцов и помидоров о сметаной и с кусочком холодной буженины или курицы на краю тарелки.
Катя сначала не ответила, потом, подняв голову от газонокосилки промолвила:
-Потерпи, Валерик, скоро приедет, будем ужинать.
Из-за угла дома с бадминтонной ракеткой в руке выбежала внучка Верочка.
Дедушка Антон, улыбнулся.
-Привет, привет.
-Де-да! Мы будем играть в бадминтооон! - закричала Верочка.
-Будем, конечно, только чуть попозже...
-Нет сейчас! - запротестовала Верочка и обрушила удар ракеткой прямо в голову деду.
От боли Антон Петрович зажмурился, у него на миг потемнело в глазах и подкатила тошнота.
Он вскочил, вырвал из рук Верочки ракетку и, еле сдерживаясь чтобы не врезать этой ракеткой внучке, выкинул ракетку прочь. Сделав большой полукруг, та приземлилась на крыше веранды.
-Молодец, - прокомментировала ситуацию бабушка Катя, - Ума палата.
-Что ты делаешь!- держась за ушибленное темя,- закричал Антон на внучку.
-Не ори на ребёнка! - тут же встряла Катя.
-Я не буду орать! Я  сейчас отлуплю, этого... ребёнка!
-Отдай, бадминтон,- заканючила Верка.
-Убирайся, я с тобой не разговариваю,- рявкнул Антон Петрович и резко пошёл в дом.
-Ууу,- промычала ему вслед Верка, высунув язык и устремилась  в раскрытые бабушкины объятья.
Антон Петрович,  бросил портфель в угол. Прошёл в кухню, выпил там стакан воды, скинул  с себя почти всю одежду и вышел на улицу. Снова взяв ведро, он наполнил его из бочки и вылил на себя. Стало легче. Потом набрал ещё одно и проделал то же самое.
-Ты с ума сошёл! Два ведра псу под хвост! А чем я поливать буду? Хочешь дрызгаться езжай в квартиру там и дрызгайся! Там открыл и течёт. А тут ты поленился лишний метр в колодце выкопать. Тут воды в обрез.  Сушь такая, воды нет, а он дрыз...
Антон Петрович, не слушая угрызений жены вернулся в дом.
-Езжай в квартиру? Ладно. И поеду, - крикнул он.
-Папа, ты что кричишь? - спросила дочь Ольга, спускающаяся с мансарды.
-Ты что спишь? - спросил её Антон Петрович.
-Да, вздремнула после обеда.
-Сейчас семь вечера, какое после обеда! Ты бы дочерью лучше занялась. Растёт чёрт знает что.
-Сейчас дети другие. И Верка не хуже других.
-Оля, я не хочу, чтобы ребёнок мне вместо «здравствуй дедушка» бил бадминтонной ракеткой по башке.
Ольга залилась смехом:
-Это прикольно.
Антон Петрович с белесым туманом в глазах от  ярости зашёл в их с Катей, комнату и с силой закрыл за собой дверь, да так что в доме затряслись стены.
-Что это ты так хлопаешь дверьми! - раздался голос Кати пришедшей со двора.
-Мам, меня дедушка обидел,- заканючила Верка.
-Ничего страшного,- успокоила её Ольга, -Дедушка устал после работы.
-Он на всех накидывается сегодня,- продолжала Катя.
-И ракетку выбросил, на дом забросил,- продолжала Верка.
-Пап, если у тебя плохое настроение не надо его срывать на близких. Тем более на ребенке. Надо оставлять свои проблемы за калиткой. Вот как Валерик, например.
Зятя Антон Петрович не переносил. Одно воспоминание об этом высоком крупном, вечно спорящим с Антоном Петровичем и имеющим абсолютно по всем вопросам своё, как выражался Антон Петрович, дурацкое мнение, приводило его в трепет.   Мысль о том, что сейчас к компании этих трех мегер прибавиться ещё и этот, любимый ими зять, и начнёт высказывать ещё и своё мнение, по поводу ракетки, была и вовсе невыносима.
Антон Петрович наконец переоделся в чистые вещи и вышел  к своим женщинам.
-Что это ты вырядился? - уткнув руки в бока спросила жена.
Антон Петрович улыбнулся:
-Наверное, у меня действительно был трудный день. Я, пожалуй, поеду, переночую в квартире. Мне завтра рано вставать.
-Сразу бы и ехал. Что мотаться туда-сюда,- буркнула Катя.
-Сам не знаешь что хочешь,- добавила Ольга.
-А баадминтооон,- заныла Верка.
-Папа, Ваарееелииик поиграет с тобой,- кривляясь ответил Антон Петрович.
-Папа не поиграет, он будет телевизор смотреть,- продолжала канючить внучка.
Антон Петрович не стал ничего им отвечать, подхватил портфель и скрипнув на прощанье калиткой, устремился к станции. Дневная жара понемногу спадала, но было всё равно жарко. Появилось чувство голода. Об окрошке, понятное дело, можно было уже и не мечтать, но что-то съесть хотелось.
В привокзальном магазине, Антон Петрович не нашел ничего более подходящего, для быстрого употребления,  чем «Сикерс». Девяносто процентов площади магазинчика было занято алкоголем. "Может пропустить  пивка?" - промелькнуло в голове у Антона Петровича.
Он уже давно не употреблял спиртного, но сейчас,  внезапное ощущение вседозволенности, появившееся после того, как он ушёл с дачи, ворвалось в крохотную нишу, внезапно свалившийся на него свободы,  и  потребовало своего продолжения. Антон Петрович купил две бутылки пива, которые ему достали прямо из холодильника. Одну сунул в портфель, другую тут же открыл.  Холодное пиво полилось в измученное жарой, пересохшее горло. Поездка в полупустой электричке, назад в город после этого уже не казалась утомительной и скучной. Достав из портфеля вторую бутылку, он не спеша начал смаковать и её.
-Разве ж теперь, это пиво? - не выдержал, жадно глазевший на него, сосед попутчик.-Вот раньше бывало, так это да-а-а, а теперь оно вообще не лезет. Химия одна. Раньше бывало, я мог кружек пять выпить, а теперь больше двух ни в жисть.
Антон Петрович невольно вспомнил свои студенческие годы. Да действительно, раньше пять - шесть кружек это был далеко не предел.  А теперь он вообще не пил пиво. Вот только сегодня, как исключение. Действительно, какое-то кисловатое. И горчинки той знакомой нет.  Вторая бутылка уже не казалась такой вкусной.
-Наверное, действительно химия,- согласился Антон Петрович,-  Где бы они взяли столько хмеля, солода. Все поля надо было бы хмелем засадить, а где он? Но все пьют. И «Кола» химия и лимонады.
-Это уж и вовсе отрава. Да что говорить. А колбаса. Разве ж это теперь колбаса…
Сосед не договорил, в дверях появились контролёры и он, вскочив, дунул от них в следующий вагон. Антон Петрович лишь покачал головой ему вслед и отставил недопитое пиво на пол под сиденье.  Почему то вспомнилась Европа, как они были там с Катей год назад в небольшом турне и тамошнее пиво.
Да, после этих сказочных Праги, Берлина, Вены, казалось, что тут всё как будто не настоящее. И пиво и электрички. И жизнь его нынешняя, вроде бы тоже не та. Да и с Катей что-то происходит. Словно всё вокруг стало её не устраивать. Лучше бы и не ездили никогда. Она ведь никогда раньше не была такой. Такой…, ну как сегодня что-ли. Всё, всё вокруг не так. Внучка растёт, просто слов нет. Зять тоже… Дача, которую он строил всю жизнь, теперь кажется глупым и бестолковым домом, который как говорит Валерик, надо сломать и построить новый. В квартире тоже нужен современный ремонт, да только денег вечно в обрез. Работа проектировщиком в фирме строившей коттеджи, не приносит ни духовного удовлетворения, ни денег.  Стыдно признаться, но жена в своём косметическом салоне зарабатывает в три раза больше.  Работа по профессии никогда особенно не кормила его.  Редко кто-то из  заказчиков нанимал архитектора, чтобы построить свой частный дом. А если и нанимал, то редко хорошо за это платил. В архитектуре ведь разбираются все.
Но сейчас не хотелось думать ни об архитектуре, ни о работе, ни о каких-то других неурядицах. Антон Петрович представил, как приедет домой, растянется на диване, немного посмотрит телевизор и как следует выспится. И завтра, после работы, тоже  не поедет на ненавистную дачу, а снова вернётся в квартиру. Кому он там нужен на этой даче?
И тут внезапно сознание обожгла мысль: "Ключи!" Где ключи от квартиры? Ну конечно, он их выложил. Давно, ещё с неделю назад. Он решил, что пока они живут на даче, они ему в портфеле не нужны, и сунул их в комод на веранде. Вот болван!
Электричка подъезжала к городу. Две остановки, на троллейбусе или даже пешком, и он  в желанной квартире, где можно будет  раскрыть все окна и опуститься в ванную с прохладной водой. Смотреть телевизор, сколько хочешь, а потом выспаться, не слыша ворчания Катерины.
Всё это развеялось как туман, когда он, после неоднократного рытья в портфеле и по карманам, ясно осознал, что ключи точно остались в ящике комода, откуда он не вспомнил  их достать.
Антон Петрович вышел на платформу в подавленном состоянии. Да, это удар.
Он представил, как  возвращается на дачу, и видит ухмылки  жены, дочери, зятя.
Вернуться было бы слишком унизительно. Лучше переночевать под мостом. Хотя, зачем же под мостом. Двадцать первый век же. Есть ведь наверняка какие-нибудь маленькие отельчики. Недорогие  хостелы какие-нибудь. Может там удастся  переночевать. Хотя, где они? Как о них узнать?
Антон Петрович вышел на платформу вокзала. Огромный городище гудел, говором людей,  топотом ног, сигналами машин и шумом их моторов. Все куда-то неслись. Скорее эти люди знали куда им надо. Антон Петрович не знал, куда идти ему. Все вокруг двигались к своим домам, или ещё куда то, где им были рады. А  ещё час другой и вокруг и вовсе  станет тихо, только он, Антон Петрович не будет знать, где преклонить ему голову в эту ночь. Как же много, нужно современному человеку. Он велик, во многих вещах, а обойтись без элементарного не может. Спать, есть, принять душ. Царь природы. Хорош царь, впадающий в панику от того, что забыл ключи от квартиры. 
Стоп. Никакой паники. Есть же Лёня. И есть мобильник. Как же без друзей. Отлично!
Антон Петрович прошёл сквозь вокзал, вышел на площадь и, достав телефон, набрал Лёню.
-Привет, Лёнька, ты дома? А Татьяна? Потом расскажешь? Ну ладно. Слушай, приютишь на ночь? да нет, не выгнала... да ключи... Ну, потом ладно.
Через сорок минут Антон Петрович уже выходил из метро, и в приподнятом настроении двигался к дому Лёни.  Жена Антона Петровича, Екатерина, и жена Лёни, Татьяна, с юности были близкими подругами. А потом когда обе вышли замуж, подружились и Антон с Лёней.
Антон был младше Лёни на год, а тому три месяца назад помпезно отпраздновали пятьдесят. Жена  рассказывала, Антону Петровичу что между Лёней и Татьяной что-то не очень ладиться последнее время, но зная колючие характеры Татьяны и Лёни, этому никто не удивлялся и не принимал всерьез их разлады, потому что они переругивались между собой всю жизнь.
  Когда перед Антоном распахнулась дверь, в нос резко ударил запах табака. Сказать, что в квартире накурено, значит, ничего не сказать. Дым висел облаками, словно туман. Звучало "Кино". Из комнаты слышался женский смех.
-Ух, ты, хоть окна открой. У вас, что гости что ли?
-Татьяны нет, входи. Её нет вообще. Мы разошлись! - Лёня помпезно поднял руку вверх и проделал что-то похожее на балетное па.
-Ну, ничего себе.
Худой как щепка в чёрной пропотелой рубахе, небритый, с длинной чёрно-седой шевелюрой, Лёня, пританцовывая, потащил Антона в комнату, подпевая:
-Перемен, мы ждём перемен.
Зайдя в комнату, Антон на секунду опешил. На столе пара банок открытых консервов, нарезанные большими ломтями хлеб, колбаса, сыр, в тарелке крупно порезанные огурцы и помидоры. Полуторалитровая бутылка водки, открытые и закрытые банки пива.
В комнате две девицы, явно до тридцати. Одна, худенькая, в коротком платьице, сидела в кресле ногу на ногу так, что были видны её трусики. Другая, толстушка, в одном лишь халате, который при виде Антона она смущённо запахнула. Но это не особенно скрыло её прелести, Татьянин халат, ей был явно мал.
-Круто, да? - спросил Лёнька. - Девочки знакомьтесь, - это Антон, мой лэпшы кореш и сябр.
 В минуты особого душевного подъёма Лёня всегда начинал вставлять в свою речь белорусские слова. Шло это у него из молодости, когда он служил в Белоруссии в армии.
-А это мои замечательные Майя и Наташа, помогающие мне, так сказать  переносить тяготы кризиса, так сказать, среднего возраста. А ты как сам справляешься?! - Лёня толкнул Антона в бок и заржал.
-Наливаем, наливаем моему другу, - продолжал он, -  Его выгнала жена и ему негде ночевать.
-Жена выгнала, - засмеялись хором девицы, -ха-ха. Ну вы и прикольные оба.
Антон попытался возразить, но лишь махнул рукой и потянулся к наполненной рюмке..
-Как ты удачно зашёл! Ну как же ты удачно зашёл! - веселился Лёня.
-О, холодная,- похвалил водку Антон, и через секунду радостно подумал: «Да, это он удачно зашел.»
-И пивка, пивка заполировать,- подзадорил Лёнька.
Пиво с водкой пить, конечно, не стоило. Антон Петрович никогда так не делал и никогда в другой ситуации не стал бы, но когда всё идёт не так, как обычно, весь вечер, а может и всю жизнь,  захотелось отбросить все правила и даже наоборот сделать всё назло всем и вся.
Есть сильно хотелось, и хотя грубо накиданная на стол и успевшая как-то завянуть, закуска  и не была особенно аппетитна, Антон принялся выискивать на столе, чем закусить.  Лёня наливал себе и Антону  рюмку за рюмкой, они опустошали  их, запивая пивом смеясь и шутя с Майей и Наташей. Те тоже отшучивались. Все шутки, и анекдоты, носили явно фривольный, пошлый  и сексуальный характер, но Антона Петровича сегодня не смущало это. Не смущало сегодня, то, что в обычной жизни, явно покоробило бы. И себя и Лёньку он считал интеллигентными людьми.
-Вот Татьяна, она абсолютно меня не понимает,- говорил Лёнька, - Мужику ведь что надо в нашем возрасте. Что?
-Ну что? - переспросил Антон.
-Что, что, а ты не знаешь что?
-Что?
-Свобода нужна. Свобода и покой. Вот чего у нас нет. А Татьяна, моя жена, ну ты её знаешь. С ней ни покоя, ни свободы. Вот поэтому мы и расстались. Она ушла навсегда. Ноги её больше в этом доме не будет. Она меня не понимает.
-Но это же ваша квартира общая.
Лёня, не слушая возражений, продолжал:
- А вот Майя и Наташа - это мои, в первую очередь, духовные подруги. Они меня понимают. Мы с ними духовно близки. Как вот с тобой. Они никогда не ущемят моей свободы и моего достоинства и не будут набивать тряпками вот этот грёбаный шкаф.
Лёня подскочил к шкафу, раздвинул стеклянные створки и вытряхнул оттуда ворох женских кофт и свитеров.
-Ты не поверишь в этом шкафу -Пежо! Не купленный мною Пежо! Лёня схватился руками за голову. - Она чокнулась на этих поганых тряпках. Тут каждая не меньше трёх тысяч. А шубы. А куртки всякие дублёные. Рехнуться можно.
Лёне, определённо уже не стоило больше пить, но он продолжал. Да и Антону пора бы было остановиться, но и водка и пиво лились в него сегодня, словно вода. Девушки тоже прикладывались. Антон и не заметил, как Майя прилипла к нему, а его рука как-то сама залезла под её халат и начала гладить её чуть вспотевшее тело. На какой-то момент он вспомнил о Кате, но он, как бы, отложил эти мысли.
Любовь Татьяны к покупке одежды, действительно была паталогической, и они с Катей даже иногда посмеивались над её привычками спускать зарплату в течении одного-двух вечеров в бутиках, но Антон никогда не думал, что это так задевает Лёню. К деньгам тот относился легко, но как выяснялось, Татьянины причуды всё же достали его.
-Она живёт как миллионерша! А я не миллионер… Вот Наташенька меня понимает! Правда? И ей от меня ничего не надо! Мы свободные люди! И Майка тоже понимает. Мы духовно близки, правильно девчонки?
Лёня нагнулся к ним и глядя им в глаза медленно проговорил:
-Главное, это духовная близость. Ду-хо-в-на-я!
 
 Девицы глупо улыбались и посмеивались.  Антон не совсем понимал, о какой духовной близости говорил этот начитанный интеллектуал Лёнька с этими двумя туповатыми девицам явно не обременёнными никакой  внутренней культурой, но спорить не стал.  В конце концов сегодня он у Лёньки в гостях.
Оставив  компанию, он,  пошатываясь, побрёл в ванную.
-Окуджаву! Мы должны послушать Окуджаву!  - Услышал он Лёнин голос, и понял, что тот начал доставать старый винил, чтобы поставить его на проигрыватель «Аккорд», который принадлежал ещё его отцу.
В ванной Антону Петровичу захотелось вымыться от ужасающей липкой жары, от запаха пота Майи, стоявшим в носу, от пропитавшего его кожу табака. Холодная вода-это то, что надо. Он заткнул пробку ванной и начал набирать холодную воду. В дверях ванной комнаты появилась Майя и протянула ему только что открытую банку холодного пива.
-Мне надо взбодриться, - улыбнулся ей Антон и, взяв пиво, мягко вытеснил её из ванной и закрыл дверь на защёлку.
Хотелось побыть одному, привести мысли в порядок. Он скинул с себя одежду и блаженно погрузился в прохладную влагу.

Он шёл по чёрному песку, он никогда не видел раньше такого песка.  Наверное, это Африка. Сверху жгло яркое огромное Солнце. Он пытался спастись от него и лег в воду. Волны накатывали, и вновь уходили в океан. Чёрный песок перекатывался и шелестел. Казалось, это не песок, а какая-то угольная крошка. Казалось, что руки и тело должны быть чёрными от этого песка, но нет, он не пачкался, это был обыкновенный песок, только чёрный. Что же это Африка или нет? Море такое же, как у нас. Это, наверное, Крым. Ну конечно Крым, вот и гряда гор.  Вот Ай-Петри. Вот дельтапланеристы над ней. Домики только не такие, как в Крыму. Не домики, а дворцы.  Да и не Ай-Петри это, а вулкан, прямо посередине острова, вулкан. Вот негритянки. Две негритянки подошли и стоя сверху вниз смотрели на его голое распростёртое на мокром песке тело.
-Утопить его?
-Ты что, дура? На фиг его топить. Он и так не лучше мёртвого.
-А хотелось бы, попробовать. Нажать тихонько на голову и всё.
 Одна из негритянок протянула руку к его гениталиям и сжала их в свое руке. Антону Петровичу было приятно Сделав несколько сжимающих движений, она убрала руку.
Негритянки засмеялись и ушли, а он продолжал блаженно лежать на чёрном песке. Мимо проносились люди с сигарами и выдыхали  ему дымом в лицо, плескались ромом. Кричали какие-то песни на непонятном языке.
Сквозь эти песни прорывалось яростное женское:
-Сволочь! Как же ты мог! Сволочь!
Антон Петрович открыл тяжёлые веки. Вокруг темнота. Он шевельнул рукой, ногой. Он в воде. В холоднющей воде. Понемногу сознание возвращалось к нему, и он вспомнил, что он в ванной у Лёни. Набрав в ладони воды, он умылся, потом, набрав воздуха, нырнул, пытаясь словно утопить страшное похмелье, сковавшее всё тело.
Однако похмелье не помешало ему почувствовать, что он основательно замёрз. Вылезая из воды, он задел что-то на полу. Банка с пивом.
Он приложился к ней, на какой-то момент стало легче.
-Сволочь, проклятый алкаш, где мои вещи? Отвечай немедленно! Где!? Здесь ведь были бабы у тебя! Мне всё соседи рассказали! Кто у тебя был?
Антон узнал голос Татьяны.  Затем резко, до боли в глазах, включился свет и в ванную ворвалась Татьяна. Увидев, абсолютно голого Антона она дико закричала и с силой обрушила ему в лицо сковородку, которую она, почему-то держала в руке. К счастью, это была современная китайская сковородка и она наделала больше шума чем принесла увечий.
-Антон!? - придя в себя, вновь взревела Татьяна, нисколько не смутившись, ни тем, что ударила его, ни тем, что перед ней абсолютно голый мужчина. - Ты что тут делаешь? Ты?  Ах вот что. Да тут оргия была! Групповуха? Я всё сейчас же Катерине…
-Да, Татьяна… Я ключи… Я всё объясню… Вы же развелись, Лёня сказал. Он свободный…
-Мы-то да, развелись. Теперь уже окончательно. Ты хоть знаешь, что пропали мои вещи. Шубы все пропали, две замшевые куртки пропали. Кожаные… Кто тут был у вас? Ты можешь сказать, куда делись мои вещи. Вы их пропили?! Сколько баб тут было? Две? Да? Или больше?
Антон снял с батареи полотенце и обернул возле своих бёдер.
-Не смей брать моё полотенце,- Татьяна сдёрнула его с Антона. -Козлы! Козлы! Все мужики козлы! Ну, мой-то кобель, понятно. Свихнулся на своём интернете. В контакте он сидит, одноклассник херов. Что, и ноутбук унесли? - крикнула она в комнату,- Хрен теперь тебе, а не одноклассницы! 
Татьяна оставила Антона Петровича и вернулась в комнату. Тот начал одевать прямо на мокрое тело свою разбросанную по ванной одежду.
"Что ж произошло? обчистили квартиру, похоже? И я тут, как не вовремя. Что Катька подумает?"
Антон зашёл в комнату. Лёня лежал на диване, в одних трусах, весь вымазанный кровью.
-Что с тобой?
Лёня кивнул на другую комнату, где находилась Татьяна
-Мелочи, всего лишь нос.
Видимо удар сковородкой по Лёне был более точный.
-Что с вещами? Бабы эти квартиру обчистили что ли?
-Да мелочи, что тут брать. Ноутбук старый уже, давно менять пора. Шубы до куртки всякие дублёные, сраные. Короче дерьмо одно. Наплевать. Зато повеселились. Ты то, как там в ванной? С кем был с Майкой? Или с двумя?
-Понятно, всё понятно мне теперь,- Татьяна вошла в комнату, последние Лёнины слова, она похоже прекрасно слышала.
-Всё было не совсем так… - начал, было, Антон, но Лёня перебил его.
-Да ладно, Антоха. Пусть знает. Да были тут две девчонки. Мы с тобой ведь разошлись? Так, Танюха? Ты же ушла к маме. Ну и всё что ты тут теперь разоряешься. Раньше вещи надо было уносить. Ну не повезло с вещами. Наплевать. Купишь себе ещё. А нам с Антохой надоело со старыми бабами жить. Не понимаете вы нас. Души нашей не понимаете…
-Постой, ты за себя говори! -  рявкнул, не выдержав Антон.
-Таня, я просто ключи от дома забыл, а Лёня говорит. что вы развелись. Я в ванной уснул. Жарко было… Хотел ванну принять… Ну выпили немного. А девки эти не при чём. Милицию можно вызвать. Всё объяснить.
Татьяна горестно махнула рукой и пошла к выходу.
-Да что милиция сделает, если у вас старых козлов, крыша поехала,- тихо и как-то сникнув произнесла она, -если ты, Лёня, просто старый козёл.
-Старый, да старый. Но кое-что всё-таки могу. Старый! Старый? Да, старый, потому что на тебя столько лет угробил. А мог бы жить по-другому. Красиво жить.
Последние фразы он выкрикивал ей вдогонку, открыв дверь на лестницу.
-Ну, и на хрен они нам. Антоша!- Лёня подошел к Антону, дыша ему в лицо, но тот его мягко отстранил. Лёня вернулся к столу и приложился из горлышка к бутылке с водкой.
-Фу мерзость, будешь?
Антон, в панике, искал свой портфель с чертежами и актами согласований проекта. Эти акты, были особенно нужны. На часах была половина десятого. Через полчаса нужно было бы уже быть в офисе, но в таком виде и без документов это было невозможно.
Наконец-то они нашлись. Лежали отдельной стопкой на кухне. Но на них кто-то опрокинул бутылку красного вина, лежавшую рядом. Акты согласований были безвозвратно испорчены. Портфеля рядом не было. По-видимому, именно в него воровки затолкали Лёнькин ноутбук или что то ещё.
Антон взял бутылку вина и приложился, допив всё что там осталось. В кухню вошёл Лёня. Он с треском уселся на кухонный угловой диванчик. Взял салфетку и стал растирать по лицу, продолжающую идти из носа кровь.
-А ты прав, Антон, -мотнул он головой, -  зачем нам бабы? От них одни проблемы. Мы с тобой знакомы много лет. Мы лучшие друзья, и будем жить вместе.
-О чём ты? -Антону хотелось побыстрее уйти.
-Брось, расслабься. В жизни надо всё попробовать и это тоже. Вон по телевизору… Все наши звезды того… баб побросали. А мы чем не звёзды. Будем с тобой вместе жить, как Киркоров с Басковым.
Антон Петрович, вышел из кухни и лихорадочно пройдя по квартире, нашёл, чудом не увиденный девицами свой мобильник, и сунул в карман. Схватил пиджак с крючка на стене и выскочил на лестницу.
Лёнька что то прокричал вслед, но слов Антон не разобрал.

Антон вышел в прекрасное утро. Вокруг люди, спешащие по делам. С документами в портфелях, с ключами от своих квартир, с улыбающимися  супругами, с  добрыми внучками, с дочерями, не считающими отцов идиотами, с уважающими их зятьями. Люди, которые провели ночь дома, а сейчас идут на работу, а вечером опять вернуться домой.  Люди, у которых есть нормальные друзья, с которыми можно дружить семьями. А он, Антон Петрович, не знает, ни как ему идти теперь на работу, ни как вернуться домой. Куда вообще ему идти?
Он сунул руку в карман пиджака. Бумажника на месте, не было, оставили только паспорт.  Карманы штанов они не проверили, там было что-то около тысячи рублей, сотнями. Повезло, что хотя бы так. 
Антон Петрович  устремился к метро. Ехать в офис? Что он там скажет? Что бумаги залиты вином?
Он подошёл к ларьку купил бутылку холодного пива и, сев на лавочку, выпил её. Понемногу вновь появлялось ощущение какой-то внутренней свободы.
Достав мобильник, он набрал номер  своего начальника.
-Коля, привет, да произошло непредвиденное… Дело в том, что у меня украли портфель. С согласованиями. Да  и проект сам тоже и согласования. Но я получу их заново. Завтра займусь… нет не сегодня. Сегодня я не приду.
Какое-то время он, молча, слушал своего босса.
-Что?! - произнёс он.- Ты меня увольняешь? Нет. Это я сам ухожу из твоей шарашкиной конторы. Я, профессиональный архитектор. А ты просто никто. Ты мелкий аферист с кучей левых печатей. Ты ничего не понимаешь в проектировании домов. Ты сидишь на горбу таких как я и зарабатываешь деньги. Не будь меня, ты никогда не заработал бы и копейки. Ты, ничтожество. Ты просто дерьмо. Ты тупой придурок.
Антон Петрович с силой бросил аппарат в траву. Но опомнившись, поднял. Сердце колотилось как бешеное. Подойдя к ларьку. Антон купил ещё пива, вновь сел на скамеечку и набрал номер Кати.
-Да… Таня уже звонила? Да ничего там не было. Да это всё чушь, которую придумала Танька. Я пришел, чтобы переночевать. Да там уже были у него эти девки. Какая там группо… Это всё ложь. Танькины выдумки… Да, я выпил, но это всё … Они там, то разводятся, то сводятся… да у них крыша совсем поехала. Ты что… Да нет… Ну так кому ты веришь? Ну как хочешь, верь всем, кроме мужа с которым прожила почти четверть века!

Антон снова бросил аппарат в траву. Снова поднял, но на этот раз умная говорящая коробочка упала не так удачно, отлетев на бордюр. После этого броска  телефон замолк навсегда.
-Вот проклятье!
В сердцах Антон, на глазах удивлённых прохожих, с силой швырнул аппарат в урну и вновь побрёл  к пивному ларьку.

 Мария уселась в свой новенький "Субару" и как обычно, также как она делала каждое утро, отъехала от площадки перед своим домом, и медленно двинулась по двору пробираясь через лабиринты газонов, обрамлённые высокими бордюрами, к проспекту.
"Интересно у идиотов, которые проектируют эти дворы, есть машины?" - думала она, - «Наверняка есть. Просто эти загаженные и затоптанные газоны с покорёженными заборчиками - часть  войны которую ведёт городская власть с людьми».
 
 Размышления Марии могли продолжаться вечно, потому что  куда не брось взгляд в этом городе можно видеть лишь проявление этой войны, но тут лёгкий удар о капот и спина мужчины, закрывшая на миг всё лобовое стекло прервали поток её мыслей. Нога машинально вдавила тормоз.  Мужчина съехал с капота вниз. Мария выскочила из-за руля, бросила взгляд на машину. Капот был цел, стекло тоже. Мужчина, лет пятидесяти, лежал возле переднего бампера.
Мария оглянулась. Лишь пара девчонок, с интересом разглядывала их. Да  и из окон домов наверняка видели.
-Что с вами? Вы целы? - спросила она, задыхаясь от волнения.
Мужчина стал подниматься.
-Да цел, цел. Всё в порядке. Рука вот только и нога. Хотя, ничего, рука кажется, шевелиться.
Мария принимала решения быстро. Взяв мужчину под руку, она повела его к машине.
-Поехали в больницу. Быстро, быстро.
Нога болела. Хотя на перелом не похоже. Скорее сильный ушиб. Антон Петрович плюхнулся в пассажирское кресло, неловко вывернув руку. Внезапно резкая тошнота, вместе с болью, овладевала его организмом. В глазах потемнело.
-Я отвезу вас в больницу.
Мария поехала вперёд, не давая времени зевакам собраться возле них.
Больница была недалеко. Мария дала охраннику на шлагбауме сторублёвку и проехала к приемному покою.
К ужасу своему она увидела, что пассажир, кажется, стал терять сознание.
Мария вбежала в больницу и увидев людей в белых халатах торопливо заговорила:
-У меня в машине там человек, ранен, он теряет сознание.
На врачей приёмного покоя это не произвело ни малейшего впечатления. Никто ничего не ответил, все старались отвернуться от неё. Никто даже не собирался выйти посмотреть на больного.
-Регистратура там, - указав пальцем в коридор, произнес сжалившийся над Марией санитар и сунув сигарету в рот пошёл к выходу.

В окне регистратуры приёмного покоя, невероятных размеров женщина с мясистым лицом невозмутимо произнесла:
-Вы что, девушка, скорая помощь? Зачем вы нам его привезли. Нет, я просто обалдеваю от этих людей. Чуть что везут в больницу. У него паспорт, полис есть? Это же не богадельня какая-нибудь. Это же государственная больница!
-Откуда я знаю, не могла же я его бросить на улице.
-Вы его сбили что ли?
Мария замялась. Но потом решительно ответила:
-Нет, Просто подобрала на улице. Человеку было плохо, и он попросил меня отвезти в больницу.
-Девушка, повторяю, у нас государственная больница, мы не берем, кого попало. Может  он бомж, так его надо на Стачек везти. Там отдел для бомжей.
-Вы понимаете, что он без сознания. Может сейчас умрёт!- закричала Мария, вне себя от ярости на мясистое лицо в белом халате.
-Это меняет дело,- мясистое лицо напряглось, - Будем милицию вызывать, там и разберутся  и откуда вы его взяли и сбили или нет.
Мария развернулась и пошла к выходу.
-Куда же это вы? Передумали?
У выхода дежурило трое охранников в чёрной форме, с резиновыми дубинками, увешанные газовыми баллончиками и рациями.
Мария решительно прошла мимо их насмешливых взглядов.
Вышла наружу и  подошла к машине. Пассажир, вроде как, очнулся.
-Ну что, вам легче?- Марии тоже стало легче,- У вас полюс, паспорт есть?
Антон Петрович смущённо улыбнулся и отрицательно покачал головой.
-Что бомж?
Он снова покачал головой.
-Ты говорить то можешь? – уже с раздражением выпалила Мария.
-Я архитектор. Паспорт есть у меня есть. Я просто сегодня потерял работу, а заодно и друга, да и с семьёй не совсем всё ладно.
-Поэтому нажрался?
-Да не то, чтобы поэтому. Просто всё как то так…
-Я каждый год теряю работу, потом нахожу, друзей извела лет десять назад, а мужа выгнала. Так что теперь, пить всякое дерьмо?
-Да не то чтобы только это, вообще как то всё не так. Всё не так пошло, что ли. Извините, я ухожу.
Антон Петрович стал вылезать из машины, слегка кривясь от боли и, прихрамывая, пошёл по больничному двору.
-Эй, архитектор, - окликнула его Мария, - захочешь поработать у меня на даче прорабом, позвони. Я дачу строю за Вырицей, это Гатчинский район. Задолбалась сама узбеками руководить. Вот телефон.
Антон Петрович взял визитку и сунул в карман.
Выйдя из больничной проходной, он бездумно побрёл мимо пятиэтажек.
День разогревался. Недалеко от больничного забора, на ящиках, сидело трое, явно ничем не занятых, местных жителей. Таких же, как и десять и двадцать и сорок лет назад.
В мире происходили кризисы и переделы собственности, менялся строй, проходило очень много важного и интересного,  но эту публику ничего такое не трогало. Жизнь их проходила здесь.
-Во, вижу сразу, наш человек,- окликнул его один из них. – Потому что интеллигентного человека видно издалека.
Он встал и пошёл навстречу Антону Петровичу. Тот невольно собрался, ожидая нападения.
-Не ссы братан. Мы не какие-нибудь. Мы те работку предложим.
-Какую ещё работку.
-Да вон, магазин видишь? Павильон. Вон там всего на пять минут.
-Ребята у меня рука болит, и нога, я из больницы только что, и вообще, тороплюсь.
-Да ладно тебе. Просто ты так выглядишь интеллигентно. Пиджак вон  у тебя.
Делать то ничего рукой не придётся.
-Ну хорошо, - сдался Антон Петрович, - а что придётся?
-Да ничего, просто подойдёшь к продавцу, а там продавец – лошара. Очкарик. Где только его взяли? Отвлечешь его. Купишь чего- ни будь.  Спички, например, или о погоде заговоришь.
А мы за тобой войдём.  Там самообслуживание.  Ну, пивка нам очень надо. Всего лишь пивка.
Он никогда бы раньше ни на что подобное не согласился, но сегодня Антоном Петровичем овладела какая-то необъяснимая  жажда к приключениям.
Он смотрел на всё, словно со стороны. Словно видел не себя, а смотрел фильм, про какого то другого человека.
-Ладно, пошли.
«Очкарик» оказался ростом где-то метр восемьдесят, широкоплечий и подкачанный.
Антон Петрович резко подошел к нему, уверенный, что алкаши остались за дверью и войдут позже и сказал.
-Вы, извините, но там шайка местных бичей хочет украсть у вас пиво.
-Эти что ли? – парень взглянул поверх головы Антона.
Все трое были уже в магазине, в двух шагах от него и прекрасно слышали каждое слово.
-Ты ччё сука делаешь! Чего ложишь? – раздалось сзади.
-Коля, он загибает, сам в долю просился. Дай нам пивка.
-А ну пошли на хрен отсюда.
Коля вышел из-за прилавка, и вся шайка моментально двинулась к двери.
-А ты чего ждешь? – обратился Коля к Антону Петровичу.
-Да я… Я …
-Тоже с ними?
-Да я… наоборот… - Антон Петрович не находил слов, чтобы всё объяснить, сказать, что он хотел помочь, - Я против воровства…
Коля толкнул его ладонью в шею, и Антон вылетел из магазина и приземлился на  дорожку из бетонных плит.
-О, господи! – воскликнула подходящая к магазину пожилая женщина.
-Мужики как нажрутся, теряют всякий человеческий облик, - проговорила другая, шедшая напротив.
-Совершенно верно,- подтвердила первая.
В этот момент тот из алкашей, что с самого начала разговаривал с Антоном, подскочил и врезал ему несколько раз ногой в живот, потом в пах.
-На, сука! Сдал.
Антон Петрович попытался поймать его ногу, но получил лишь ещё несколько ударов.
Женщины дико закричали, что-то насчет милиции  и алкаши стремительно скрылись за углом близлежащего дома.

Девушка с парнем, сидящие на скамейке бульвара, глядящие в планшет и что-то обсуждающие и смеющиеся, были удивлены, когда увидели, что в их сторону двигается хромающая фигура мужчины, в неплохом, но явно видевшем виды костюме, в кровоподтёках и в ссадинах на лице, своей правой рукой придерживающий левую.
Парень кивнул на него девушке:
-Смотри, Чарли Чаплин.
-Ребята, дайте позвонить, - Чарли вдруг неожиданно обратился к ним
-Нету телефона.
-Я знаю, что выгляжу подозрительно и глупо, но мне действительно нужно. Вот визитка, наберите номер сами.
-Да ладно дадим ему, - сказала девушка,- Похоже, дяденька попал в переделку.
Парень взял визитку, набрал номер и протянул телефон, напрягшись, чтобы в случае чего быстро вскочить и сбить с ног потенциального телефонного вора.
Но этого делать не пришлось.
-Мария, это Антон. Архитектор. Да я согласен поработать. Хорошо. Я запомню адрес.

До платформы электрички он отправился пешком. Здесь уже были установлены эти гнусные вертушки, через которые можно было пройти лишь купив билет.  Денег в кармане хватило лишь на билет до ближайшей станции, это давало шанс пройти на платформу, но дальше ехать нужно было «зайцем».
Контролёры по закону подлости, конечно же, пришли там, где купленный билет уже не действовал.
Это были не те добродушные тётеньки как когда-то давно, в молодости Антона Петровича.  Это были крепкие ребята, которым место могло быть на производстве или на стройке. Они могли бы приносить пользу обществу, создавая, что либо, но они работали на железную дорогу, на ненасытного монстра,  который  даже не считал, насколько ему экономически выгодно,  содержать этих парней.
Они прижали Антона Петровича в тамбуре.
-Нет денег? А что есть?
-Ребята, да нет ничего.  Просто попал в ситуацию, понимаете?  Денег нет, ехать надо. Вот, на работу сейчас устроюсь. 
-Паспорт есть? – грозно спросил один из парней.
-Есть.
-Давай.
-Ребята, как же я без паспорта?
-Да не волнует. Тебя же не волнует, как же ты без билета?
Контролёр решительно полез в карман пиджака Антона Петровича и извлёк оттуда красную книжечку.
-Приедешь в отдел ревизоров на Балтийский вокзал, спросишь меня, Игоря Сундукова или просто Сундука, оплатишь штраф, тогда и заберёшь паспорт, а если не приедешь будет судебный приказ, приставы и всё как положено. Понял, гнида?
-Понял, понял, - прошептал вслед уходящим ревизорам Антон Петрович, будучи благодарен Сундуку, что его не высадили из поезда и глядя на летящий за окнами пейзаж, радовался той новой жизни в которую он устремлялся.
Дача Марии располагалась в уютной деревне километрах в пятидесяти от города. Речка текла через всю деревню и терялась в лесу. Сосны и песок напоминали север, Карелию или Финляндию, таких мест в южной части Питерской области немного. И земля под  дачи тут, наверное, стоила дорого. Особняк, который затеяла Мария, наверное, тоже должен будет соответствовать месту. 
Антон это почувствовал и понял, что должен хоть как-то привести себя в порядок, чтобы тоже соответствовать месту и той задаче, которую он  решил выполнить. Он ведь первоклассный строитель. Он сейчас  поймет, что хочет заказчик, потом начертит проект, сделает расчеты, составит смету и …потом возглавит её недоразвитых  гастарбайтеров,  и воплотит это всё в жизнь.
Фантазия занесла его ещё дальше. Он переспит с Марией. Обязательно переспит. Вид этой сексуальной женщины на новёхонькой «Субару» врезался в его воображение.  Потом он войдёт в её круг. В круг таких же как и она, успешных и богатых людей. Он придумает нечто такое, от чего его будут наперебой приглашать в самые известные дома.  Он предложит им необыкновенную стеклянную веранду  с прозрачным куполом, он как то видел такую в «Архитектурном обозрении» или башню, да он предложит всем прозрачную башню, в которой разместит СПА. Он станет модным архитектором. Его узнают артисты, политики, может он познакомиться даже с Ксенией Собчак.  Его позовут в Москву. И через два-три года и его жена, и дочь, и внучка увидят его по телевизору в программе «Дачный ответ» или ещё в какой ни будь,  увидят, насколько влиятельные и известные люди ценят его. Так как не ценили они.
Вот тогда только он и вернется домой. И повезет их в Москву, показать свой новый дом, построенный им, где ни будь в престижных пригородах на Рублевском, или какие там ещё, у них в Москве бывают шоссе.
Пусть Катька знает, что он тоже чего-то может добиться.
 Антон Петрович так разошёлся в своих фантазиях, что не заметил как, сам того не ожидая пошёл в сторону реки. Он не знал где дача Марии, хотя адрес, улица Засулич 27, он запомнил, нужно было только спросить у кого-нибудь, где это, но сначала он твердо решил привести себя в порядок. Раз уж тут есть речка, в  такую жару обязательно нужно искупаться, чтобы освежить и тело и дух и вообще, хотелось просто смыть с себя что-то. Может похмелье Лёниной вечеринки, а может и всю старую жизнь.
Он долго шёл по берегу пока не нашёл уединённое место в зарослях осоки.
Антон Петрович разделся донага  и погрузился в освежающую влагу. Плавал он долго, нырял. Головная боль, мучавшая его всё утро, отступила. С наслаждением он втягивал носом запах речной тины и чего-то ещё, может рыбы или каких-то речных моллюсков вперемешку с запахом водорослей.  Он, то подплывал к берегу, вставая на илистое дно, то отплывал на середину, то переплывал на другой берег этой неширокой реки. Трезвость  и спокойная рассудительность стала возвращаться к нему.  Что он тут вообще делает. Захотелось домой. Захотелось рисовой каши на молоке, Катькиных сырников и какао. Но нет. Именно его леность, валяние на диване, сырники. Вот это всё и привело его сюда. Он покончит с этим. Нельзя возвращаться. Сейчас он отправиться к Марии и начнёт новую жизнь. Мария –это судьба. Всё что с ним произошло должно было произойти именно ради того чтобы он встретился с ней, с Марией-судьбой, и он её не отпустит.
Антон переплыл на противоположный берег. Стоя на илистом дне реки, Антон увидел как двое мужчин лет сорока, идут вдоль берега, с которого он отплыл.  Они поравнялись с его одеждой и тут произошло необычайное. Один из них схватил в охапку все вещи Антона Петровича.  Рубаха и что-то ещё,  кажется, трусы упали, но другой подхватил и их, и ботинки и оба пустились наутёк.
-Без трусов не догонит! Саня, Голова, бежим! - расслышал Антон Петрович их смех.
-Короед  херов! – ответил Саня-Голова.
-Стойте! Отдайте!- закричал он, через реку, и бросился  резкими сажёнками  к противоположному берегу, не переставая кричать:
-Зачем вам они!... Оставьте!... Мне надо идти!... По делу!... Я вам денег дам!...Люди!
Доплыв до берега, он выскочил  на сушу, но похитители были уже далеко. Бежать за ними мимо пляжа с детьми и женщинами, было немыслимо.
-Люди! Люди, люди, ведь двадцать первый век на дворе, - зашептал  Антон Петрович. - Зачем вам эти шмотки, куда вы их денете?
Он опустился на землю и скрытый метровой осокой беззвучно заплакал от собственного бессилия беспомощности и глупости всей этой ситуации. Мечты о Марии, карьере модного архитектора и знакомстве с Ксенией Собчак, с каждой слезинкой вытекали из него, падали на водянистый песок  и  исчезали  в нём.
 
    Ирине Олеговне не спалось.  Проклятая бессонница давно мучила её. Хотя,  тут на даче, на свежем воздухе сон овладевал ею быстрее чем в городе в квартире и во время отпуска она всё- таки хоть как то отсыпалась за весь трудовой год.  Но сегодня, устав бороться с бессонницей, она решила отбросить одеяло и выйти во двор. Немного посидеть в саду в ночной прохладе. Может это хоть как то поможет ей. Может всему виною эта проклятая липкая дневная жара и духота.
Внучка, нагонявшаяся за день, спокойно спит, а ей не уснуть.  Как раздражает эта бессонница. Кажется, скрипнула калитка. Что-то зашуршало? Всё же жутковато тут одной, без мужчины.  На соседних дачах тоже люди и если закричать, то наверняка прибегут, хотя и не факт.  Тут в садоводстве, что примостилось на окраине деревни, домики были победнее, чем  в центре. Маленькие улочки с ухабами, пожарный водоём, в котором купались, если лень идти до реки,  рядом лес. Заборчики и калитки были не у всех. Но Ирина Олеговна начала в прошлом году, наплевав на недовольство соседей, по всему периметру начала ставить крепкий забор. Целиком поставить не успела, то денег нет, то рабочих, может в этом году получится.  Всё - таки её участок был крайний у леса. Зайцы лезут яблоньки грызть, да и вообще положено это человеку  - иметь забор. Она была как-то за границей, вроде  и недалеко от нас, в Финляндии, но там вот заборов нет.  Там люди глупо живут. Кто угодно к тебе под окно придёт и нагадит или соседи усядутся шашлыки жарить прямо перед твоими окнами или ещё что.  Как это без забора?  Ей не понравилось. Участок - тоже часть дома. А дом надо запирать.  Каждую зиму в садоводстве кого-то обворовывали, не помогали ни замки, ни заборы, но  всё равно с забором спокойнее.               
Ирина  Олеговна привыкла тут проводить лето, да ещё и теперь, когда внучка Алиночка подросла и её стали  сплавлять ей на все летние три месяца, а иногда и больше, если погода позволяла. В это лето стоит такая жара. Наверняка и осень будет тёплой.  Так можно пожить тут подольше, за грибами походить. Всё бы хорошо, если бы не проклятая бессонница. Каждую ночь до двух, до трёх не уснуть. А Алиночка проснется рано. Полдевятого как штык.   
Ирина Олеговна взглянула на настенные часы: полвторого.  Как была, в пижаме вышла в коридор, заглянула к Алинке - спит.
Открыв ключом дверь, она вышла на крыльцо.  Ночное летнее небо было безоблачно. Эх, видимо опять завтра не будет дождя. Родившаяся в Питере, Ирина Олеговна немного нервничала, когда долго не было дождя. И даже не из-за того что  придётся носить воду для поливки её посадок из пожарного водоёма. Нет, просто  необъяснимо нервничала и всё.
В сарае  послышался шорох. Шорох был или просто послышался? Ирина Олеговна напряглась.
Снова шорох, затем щёлкнул выключатель. Кто-то включил в сарае свет.  Ирина Олеговна тихонько отступила назад в дом и взяла в руку  топорик,  стоявший в коридоре.
Тихо скользя по ступенькам крыльца, она спустилась вниз и, пройдя по двору, подошла к сараю.
В тусклом свете лампочки она увидела абсолютно голого мужчину,  лишь на бёдрах его красовалось какое-то подобие юбки или скорее набедренной повязки связанной из листьев осоки. Мужчина явно что-то искал в сарае.
Мужчина повернулся к ней и улыбнулся.
-Простите, -начал было он, выходя из сарая.
Ирина Олеговна не стала слушать дальше, а с диким воплем метнула в мужчину топорик, но когда  увидела, что тот пролетел в метре от его головы, и упал в недрах сарая, ей стало по-настоящему страшно.
-Помогите! Помогите кто-нибудь! – прокричала она.
Дом её ближайшего соседа Михалсергеича, стоял почти у границы с участком Ирины Олеговны, и её двор просматривался, как на ладони. Услышав шум и возглас Михалсергеич кряхтя встал и подойдя к окну, увидел, как соседка убегает в дом, а за ней, пытаясь что-то говорить, идёт почти голый мужчина, в каких то листьях.
Ирина Олеговна вбежала в дом, мужик шмыгнул за ней, всё стихло.  Выйти посмотреть что там? Что это за мужик у неё ?  Ну, понятно, Ирина не старуха ещё.  Зачем только устроила  оргию, какую-то, с шумом с криком. Внучку то, хоть  постеснялась бы. Бегают голые по двору. Ещё и забор строит, тень на его кусты падать будет. Завтра надо с ней будет строго поговорить.  Ведь не уснёшь  теперь. Михалсергеич зевнул и отправился назад в кровать.
Ирина Олеговна  стояла в коридоре, сжимая кулаки.  Но чувствовала, что не может двинуть не рукой, ни ногой. Страх парализовал её. Перед ней стоял практически голый мужчина со страшным блеском в глазах. 
Она старалась не смотреть ему в глаза, она где-то слышала, что психам лучше не смотреть в глаза, чтобы не возбуждать их.  Не возбуждать? Самое главное, чтобы он не понял, что в доме есть ещё ребёнок. Она готова была пойти на всё, лишь бы он не тронул маленькую Алину.
Маньяк был простужен, всё время фыркал носом, его самого слегка трясло, так же как и Ирину Олеговну.
-Хотите, что ни будь? Может выпить. Я вам дам. У меня есть коньяк. – голос её дрожал, так же как и всё тело.
-Вы не бойтесь. Дело в том, что когда я купался, у меня украли всю одежду. Всю, понимаете. Я весь день просидел в воде и в зарослях осоки. Я простужен. Когда стемнело, я лесом обошёл посёлок и вышел сюда к вашему садоводству. Я не грабитель, просто мне нужна была какая-то одежда.  Может  рабочая, абсолютно любая. Я архитектор, понимаете? Не простой архитектор. Модный. Я можно сказать звезда среди архитекторов. Я даже Ксению Собчак знаю. Я ей проектировал башню с бассейном и многим другим тоже. Я потом приеду на своей «Субару» и всё вам верну.
-Хорошо, хорошо,- Ирина Олеговна с облегчением вздохнула, кажется это не маньяк, а просто чокнутый.
- Пойдёмте на кухню.  Она провела его на кухню и щёлкнула чайник.
-Я выйду, принесу вам что-нибудь.
  Ирина зашла к себе в комнату, нашла махровый халат и вернулась. Если бы она была без внучки, то можно было бы воспользоваться моментом и убежать, попытаться позвать соседей, попросить их вызвать милицию, но оставлять его с внучкой в доме было нельзя. Надо было справляться самой.
Незнакомец с трудом напялил женский халат. И, кажется, почувствовал себя комфортнее.
Ирина развела ему кружку  растворимого кофе.
-Вы говорили о коньяке? – спросил он, оглядывая скромное убранство кухни.
-Да, да конечно.
На столе появилась бутылка коньяка и граненая стопка.
-А вы выпьете со мной?
-Нет, спасибо. Я бы с радостью, но мне нельзя. Врачи… желчный…
-Для желчного коньяк как раз хорошо, чтобы желчь выходила. Это мне один доктор посоветовал. Фамилия Соколинский, кажется. Он так и сказал к врачам-вредителям не ходи, а выпивай каждый день. Только не вино, а то, что покрепче и всё хорошо будет. Хороший доктор. Владимир Владимирович, зовут, добрый.
-А, так вы и Владимира Владимировича знаете,- испуганно переспросила Ирина Олеговна.
- Ну да. Ну не того, про которого вы думаете, а другого. Этот  доктор. Гастроэнтеролог. Соколинский  или Орлинский как-то так. Птичья фамилия.
Коньяк и кофе, согрели Антона Петровича. Он чувствовал, как немного поплыл. Вдобавок появилось, атрофировавшееся было за день чувство голода.  После второй, третьей, стопок, запитых кружкой кофе, Он наконец согрелся.
-Спасибо вам, - Антон Петрович улыбнулся. Ирина  Олеговна улыбнулась в ответ и придвинула к нему тарелку с сырниками, которые пекла накануне.
-А я мечтал сегодня,  именно о сырниках,- улыбнулся он.
Ирина налила ему ещё стопку.  Он выпил. Они молчали. Незнакомец с трудом запахивал халат. Листья осоки прилипшие к его телу выпадали из-под халата и падали на пол.
-Извините, - смутился он.
Ирина видела, что он хочет спать. Его глаза время от времени закрывались. Он зевал и кивал головой. Нет, на маньяка он был не похож. Хотя она никогда и не видела настоящих маньяков.
Антон Петрович задремал. Ирина Олеговна с одной стороны обрадовалась этому, что так легко справилась с ним. С другой стороны близость абсолютно голого мужчины  взбудоражила в её мозгу,  какие-то давно забытые чувства.  Может это могло бы стать приключением. Он что не видит в ней женщину? Это  даже несколько злило её. Может оставить его до утра, Может пожалеть. Может он действительно просто попал в переделку?
Но нет. Не такая она дура. Пожалеешь другого, потом придётся жалеть себя. Да и маленькая Алинка в доме.
Ирина Олеговна бесшумно вышла из кухни и, взяв  в комнате сотовый телефон, направилась во двор. Там она набрала номер милиции.
- Аллё? Да, Садоводство « Мечта», псих  или маньяк. Я не знаю. У меня ребёнок в доме. Маленький. Дом у леса с красной крышей. Участок 127. Шестая линия у нас, шестая, поворот после магазина.
Ирина Олеговна отключила телефон. И обернулась.
Ужасу её не было предела, но крик застрял где-то в груди и только хрип раздался в саду. Антон Петрович одной рукой крепко схватил её за горло. Потом с отвращением оттолкнул.
 Ирина полетела в клумбу, усевшись прямо в неё, на посаженные там флоксы.
-Я ещё вернусь к тебе! -  прогремел голос Антона Петровича, - Приду и убью! И дом твой грёбанный сожгу!
Ирина пыталась встать, но сразу не могла. Ноги отнялись от страха. Тяжело дыша, она глядела как маньяк, всё-таки это был самый настоящий маньяк, скрипнув калиткой,  растворился в темноте в направлении  леса.  Потом она медленно встала и, отряхивая с  ночной рубахи землю  и мятые цветы  пошла в дом.  Заперла дверь на замок. Зашла к ребёнку.  Алинка  спала.  Вошла  в кухню. Увидела на полу юбочку из осоки и разбросанные листья. Селя на табуретку и налив себе остатки коньяка  залпом выпила.
Стресс отпустил её и она начала безудержно хохотать. Дико до слёз,  зажимая руками рот, чтобы не разбудить ребёнка и соседей.

  Павел Петрович проснулся рано.  Спустился со второго  этажа, где находилась спальня, вниз, вышел на большую застеклённую веранду шестиугольной формы. Почти всё пространство пола этой веранды занимал гидромассажный бассейн.
 Павел Петрович сбросил халат,  соскользнул в, постоянно подогреваемую, в бассейне, воду, и нажал на  кнопку  включения гидромассажа.
Это было его любимое место в доме. Он мог часами лежать  и смотреть через прозрачный потолок на небо или на окружавшие веранду  сосны, и зимой и летом,  дарящие позитивный настрой, своими весёлыми пушистыми ветками. 
Павел Петрович подставлял тело мощным струям,  когда на пороге веранды с подносом на котором стояла чашка травяного чая, для него, появился Альберт. Альберту было около тридцати, уже пять лет он был рядом с Павлом Петровичем. Начав с обычного охранника, он постепенно вникал во все сферы деятельности босса и успевал совмещать функции секретаря, шофёра, телохранителя, главного управляющего в доме. Он занимал комнату на первом этаже с большими окнами, из которых был виден  весь двор. Вставал он всегда раньше босса. В бассейн хозяина ему, как и всем другим в доме залезать было запрещено, поэтому с утра Альберт  довольствовался холодным душем и каждую свободную минуту  брал гантели или штангу, установленную в его комнате.
Женщин в доме не было, если не считать Анну Николаевну, много лет работавшую в доме Павла Петровича. Все заботы о поддержании чистоты, готовка, стирка всё это, лежало на ней, и она прекрасно справлялась со всем этим, заодно успевая руководить садовником  Гришей. Жила она на окраине Питера, и каждый день приезжала на работу в поместье Павла. Она единственная из всех живущих в доме называла его по имени. Просто Павел. 
-Палпетрович, кажется, Зинченко нашёл то, что нужно, – произнёс Альберт, протягивая хозяину поднос.
-Неужели? – Павел Петрович просиял.
-Да, он говорит, что вы можете подъехать посмотреть. Кадр достойный.
-Что ж Зинченко слов на ветер не бросает. Что ещё рассказал?
-Да, говорит, в районе Вырицы, звонки в ментовку начались. Люди звонили, жаловались, что абсолютно голый мужик по окраине посёлка ходит, светлячок, за сосны прячется. Думали маньяк. Менты туда-сюда, но никого не нашли. А ночью в садоводстве объявился. Тётку одну чуть до смерти не напугал, но потом убежал.
Наутро взяли его в первой электричке, хотел до города добраться. Почти голый, в халате женском. Ну, ментам, понятно, зачем такой пассажир. Морока с ним. Преступлений не совершал. Решили, что псих, и к Зинченке его в больницу. Зинченко потолковал с ним, говорит, ересь несёт. Говорит, что архитектор и что-то там про Ксению Собчак. Баню, дескать он ей строит, стеклянную. Зинченко говорит, что это какой-то синдром, от стресса. Он ему, понятно, дряни наколол. Теперь мужик этот  и впрямь, фиг, что уже вспомнит.
-А лет-то ему сколько?
-Как заказывали, иначе Зинченко бы и не позвонил.
-Эх, годы-годы, - вздохнул Павел Петрович и нырнул в пенящуюся воду.
Потом вынырнул, взял чашку с подноса и сделал несколько глотков.
-Позвони, Зинченке, скажи, едем. Будем через пару часов.

Главный врач психиатрической больницы Зинченко, напоминал рок звезду из семидесятых годов. Длинные седеющие волосы до плеч, которые он иногда завязывал в пучок, морщинистое лицо. Джинсы и чёрная футболка с надписью «Black Sabbath». На всё это накинут белый халат. -Здравствуйте, Пал Петрович. Я как увидел его, сразу понял – это для вас. Очень подходящий вариант. Пойдёмте ко мне в кабинет. Его приведут туда.
Павел Петрович и  Альберт зашли в кабинет к Зинченко. Уселись на кожаный диван сталинских времён. Хозяин кабинета примостился на подоконнике. Зинченко потянулся было к сигаретам, но вспомнив, что Павел Петрович не курит, убрал руку.
Больного ввели. Зинченко махнул санитару, чтобы тот  вышел. В больничной голубой пижаме перед  ними предстал  мужчина, лет пятидесяти, небритый, не толстый, но и не атлет, с седеющей шевелюрой. Когда входил, он слегка прихрамывал на левую ногу. На лице его было несколько кровоподтёков, губа рассечена.
-Похож то, как, - присвистнул Альберт, - Молодец доктор. И рост, и комплекция подходит.
-Да, - согласился Павел Петрович и потом спросил: - Это вы его так?
-Да нет, что вы. Это менты.
-А за кого, говоришь, он себя выдавал? За архитектора?
-Ну да. Он и ментам это говорил, да нервничать стал. Вдобавок почти голый. В женском халате, в тине весь, в грязи. Ну, менты, как положено, врезали ему, чтоб не дёргался и сюда. Типа, псих.
-А ты то, что думаешь? Псих или нет?
Зинченко улыбнулся.
-У него, Павел Петрович, все психи,- улыбнулся Альберт.
-И я? – спросил Палпетрович не мигая глядя на Зинченко.
-Ну, видите ли, у человека нет такой чёткой грани между понятиями нормальный и ненормальный. Это всё размыто…
-Я ж говорил,-вставил Альберт.
-Понятно, короче, сам ты Зинченко, тоже псих, как и твои подопечные.
Зинченко улыбнулся.
-Ладно, мы забираем его. – Подвел черту Павел Петрович, и, обращаясь к Антону Петровичу спросил: - Ну что поедете с нами, архитектор? Расскажете мне, как сделать пристройку, а может сами возьметесь?
Антон  смотрел на них и слегка улыбаясь молчал. Голова не кружилась, он всё ясно сознавал, но какая-то апатия и усталость, пронзила всё тело. Он не мог сопротивляться, даже если бы захотел. Судьба вела его последние пару дней, словно течение ручья соломинку и теперь он уже полностью положился на это течение.

 Павел Петрович и Альберт сидели в доме в гостиной.
-Ну что всё у нас готово?
-Вроде бы всё.
-Отлично, проговаривай всё ещё раз.
-Сегодня придет наш человек от них. Получит аванс и подстегнет их к тому, чтобы ускорить время операции. Напоёт насчет бассейна. После он скажет нам дату и чёткое время, если будет сам знать. Если нет, будем готовы каждый день. Запихиваем двойника в бассейн, и он купается там пока не получает маслину.
Вы всё это время в нижнем кабинете, ждёте. Как только всё будет готово мы депортируемся. Аня приходит утром и находит в бассейне труп. Опознаёт в нем  вас. Вот, собственно, и всё. Московские спокойны, никто никого не ищет. Двойника с вами никто не сопоставит.  Отсидитесь в финке неделю другую, потом на острова, а потом хоть в Лондон, хоть куда. Никому в голову не придёт, что вы, это вы, если даже вас в Лондоне встретят. Хотя сразу туда пока лучше не стоит. Там наших пруд пруди.
-Молодец, Альберт, - я не забуду, того, что ты всё это придумал. Жаль, что тебе нельзя будет со мной.
-Ну, потом присоединюсь. Московские-то тоже не вечны. Забудется всё и увидимся. А пока в Вене потусуюсь или в Италии. Самое ответственное -это наличку провести. На нашей таможне я договорюсь, шмонать сильно не будут.  А у финнов рискнем.
Павел Петрович улыбнулся,  подошел к столику налил им с Альбертом в хрустальные фужеры коньяка, бросил в каждый по  ломтику лимона.
-Иногда в жизни надо всё менять, кардинально,  менять. Дело даже не в  Москале и в том, что он взъелся на меня. Просто взять и всё поменять. И начать как бы заново. Так что давай за новую жизнь. И за твою, и за мою.
Они чокнулись и выпили. Запиликал мобильник.
Альберт взглянул на телефон.
-Это он,- Альберт взял трубку.
-Алё. Окей.
-Подъехал, - сказал он Павлу Петровичу.
-Ну, веди его сюда, - Павел Петрович уселся на диван, достал из халата пачку денег и кинул на журнальный столик.

Альберт ввел гостя в дом. Это был невысокого роста молодой парень, худенький с короткой стрижкой в кроссовках и в черных джинсах. Перед входом в гостиную они переглянулись и секунду помедлили. Альберт кивнул парню, и они вместе вошли в гостиную.
-Здравствуйте, Палпетрович, - улыбнулся парень и тут же вытащил пистолет с глушителем.
Глаза Палпетровича раскрылись от ужаса. Он, то смотрел на парня, делающего шаг к нему и нажимающего на курок, то на Альберта безучастно стоящего в стороне.
-Как? – хотел произнести он, но не успел.
Альберт ожидал, что парень сделает в Павла Петровича два выстрела. Как обычно. Он уже представлял, что будет делать с деньгами, полученными за то, что впустил киллера. Он часто об этом думал в последние дни. Но киллер не сделал второго выстрела, в его бывшего шефа, а резко развернувшись, наставил ствол на него. Альберт успел выхватить свой пистолет, но выстрелить не успел.
Парень всадил в голову каждого из них, ещё по одной пуле.  Прихватил пачку денег со стола и беззвучно вышел.

Антон Петрович очнулся ночью.  Не проснулся, а именно очнулся. Теперь голова была более-менее ясной, хотя  страшно шумело в ушах и тошнило.
Попытавшись в темноте сориентироваться, он встал и на ощупь прошелся по комнате.
Подошел к окну, второй этаж. За окном  газон, забор, за ним какая- то деревня. Он начал припоминать, как его сюда привезли.  Воспоминания шли от обратного, больница, милиция, он голый в лесу. А почему же он там был голый? А украли одежду? Зачем? Зачем они украли одежду. Мало-помалу картина вырисовалась.
Антон Петрович подошел к двери, толкнул её. Заперто, но дверь обычная, межкомнатная, легко откроется от удара ногой. Но на шум могут прийти. Ну, черт с ними, пусть придут и объяснят, что тут происходит.
Раздался треск, и дверь наотмашь открылась. Антон Петрович  вышел в коридор. Тишина, никто не прибежал на шум. Возможно, все на улице? Он помнил двух мужчин, которые привезли его сюда. Один постарше, другой помоложе. Тот, что моложе сделал ему какой-то укол.  И там, в больнице тоже делали уколы. Вот от них наверное и тошнит, и голова, словно не своя.
В коридоре горел небольшой настенный светильник.  Красивый, под старину. Дежурное освещение. Антон Петрович огляделся. Тут много было чего под старину.  Имитация лепнины, балясины и перила, картины в рамах на лестнице.
Архитектурный вкус Антона поморщился, глядя на это. Он сразу отметил, чтобы он переделал.  По соседству, ещё одна комната, за ней ещё одна. Он заглянул туда, не зажигая свет. И там, и там спальни. 
Медленно он стал спускаться по лестнице.
  Лестница привела его прямо ко входу в большой полукруглый зал с панорамными окнами и со стеклянной крышей. Когда он вошел туда, у него захватило дух. Это было оно. То, что он всегда хотел построить, пусть не для себя, для других, но обязательно построить. Восхищение  было одновременно с разочарованием, что вот этот зал, эту шикарную веранду с бассейном посередине сделал кто-то другой, а не он. Не выдержав, он включил свет, скинул с себя больничную пижаму, в которой был до сих пор и скользнул в теплую воду. Блаженство разлилось по его избитому передрягами телу. Он лежал в воде и разглядывал стеклянную конструкцию купола, парившую над ним.
-Замечательно, - прошептал он, то ли от той радости, что принесла теплая вода, то ли от красоты этой стеклянной конструкции.
Понемногу он пришел в себя и мысль о том, что он находится в чужом доме, куда его привезли неизвестные люди, неизвестно зачем, коловшие ему какие-то лекарства, начала его беспокоить. Он выскочил из бассейна, вытерся своей пижамой и бросил её в угол. Затем снова поднялся наверх и тихо вошёл в спальню, что была рядом с его. В доме было по-прежнему тихо.
Он открыл шкаф, и усмехнулся от увиденного количества костюмов.  Антон Петрович зажег свет и вытащил из шкафа, чьи-то джинсы, рубашку и пиджак. Всё чуть великовато, но ничего. Было очень приятно ощутить себя одетым.
 Нашлись и носки, правда не было никакой обуви, но за последнее время его сбитые в кровь ноги уже почти не чувствовали боли.
Снова спустившись вниз, Антон Петрович увидел под лестницей, ещё одну комнату. Он толкнул дверь туда. Может это кладовка с обувью? Но это оказалась комната.  Найдя выключатель и щелкнув светом, Антон Петрович огляделся. Окон тут не было. Посередине стоял небольшой чемодан на колесиках.  Маленькая кровать в углу, стул и стол.  На столе ноутбук.
Антон уже повернулся выходить, как вдруг что-то заставило его вернуться и взглянуть, что же в чемоданчике. Он открыл его и в изумлении отшатнулся. Деньги! Пачки евро, пачки долларов, сверху несколько пачек рублей. Сколько же тут? Миллион? Два? Три?
Ошарашенный Антон Петрович уселся на пол рядом с чемоданом.  Поверх денег лежал ключ от машины. Рядом бумажник. Антон открыл его. Загранпаспорт, права, техпаспорт на машину. На фотографиях, кажется тот мужик, что постарше, тот что сидел рядом с ним, когда его везли сюда.
-Родзянко, Иван Павлович - прочитал Антон Петрович и засунул  документы и ключи в карманы пиджака. Кто-бы не был этот Родзянко, он явно собрался со всем этим, в ближайшее время отсюда свалить.
Не став обследовать другие комнаты, Антон Петрович двинулся к бассейну. Открыл стеклянную дверь, вышел во двор. На улице начинал брезжить рассвет. Который час? Часа два или три?   Осторожно неся  чемодан в руке, он, стараясь идти бесшумно, вышел из дому и направился  по дорожке к воротам,  у которых стоял джип, на котором они приехали сюда. Ворота были закрыты. Антон Петрович, попробовал открыть вручную, но не поучилось. Никакой кнопки от электропривода рядом не было.
 Ещё одна дорожка, вела вдоль забора. Она упиралась в железную калитку, выходящую наверное на другую улицу. Антон Петрович вспомнил, как видел из окна второго этажа, что дом стоит на углу пересечения двух улиц.
Антон Петрович пошел по тропинке, но резкая боль в ноге заставила его согнуться и даже сесть на корточки. Ступня, которой он неловко наступил на край тротуарной плитки подвернулась, и боль в израненных накануне в лесу, ногах дала себя знать.
Боль стала невыносимой. Больше шагать босиком он не мог.
Надо вернуться в дом и найти хоть какую-то обувь. Антон Петрович оставил чемодан возле какого-то красивого раскидистого куста и поковылял к дому. Зайдя вновь на веранду с бассейном, прихрамывая, вошел в небольшой зал.  В рассветных лучах, начинавших наполнять дом, он увидел тело Альберта, лежащее на полу в луже крови. На диване, сидел Павел Петрович,  запрокинув простреленную голову на окровавленную спинку дивана.
Тут Антон Петрович понял, почему в доме было так тихо. Почему никто не прибежал, когда он выломал дверь, и не мешал ему плескаться в бассейне.
На какой то момент он остолбенел. Дыхание перехватило. Придя в себя, он пятясь вышел из зала.
Ворвавшись в стеклянный зал с бассейном он схватил больничную пижаму.
Намочив её водой из бассейна, он вытер следы на полу от своей раненой ноги. Кинулся наверх. Вытер отпечатки пальцев на перилах и ручках дверей, везде, где вспомнил. Потом вылетел во двор, на террасе увидел резиновые шлёпанцы, в которые тут же впрыгнул и, подхватив чемодан, помчался, забыв о болях в ноге, к дальней калитке. Она запиралась на обычный засов. Антон выскочил в переулок. Рядом с калиткой стоял белый седан «Мерседес».
Антон Петрович сунул руку в карман и нажал на кнопку ключа. Щелкнул центральный замок.
Кинув чемодан на заднее сиденье, он прыгнул за руль и, заведя мотор, поплыл по ухабам переулка, оставляя позади этот дом с прекрасным стеклянным куполом над бассейном.
Антон Петрович не знал, зачем его туда привезли, но теперь был уверен, что с ним должно было произойти что-то страшное. И только чудо спасло его от этого. Притормозив на выезде из деревни и постояв какое то время, чтобы успокоиться, он надавил на газ и помчался по шоссе.
Бросив машину возле платформы электрички, с которой можно было доехать до дачи, он, взяв чемодан, и медленно пошёл на платформу.

В начале седьмого утра, Антон Петрович, скрипнув калиткой, вкатил свой чемодан во двор дачи. Тихонько зайдя в сарай, он бросил чемодан поверх поленницы дров и накинул сверху грязное дырявое покрывало, валявшееся в сарае лет десять. Выйдя из сарая, он  прикрыл дверь и  сделав шаг к дому, вздрогнул. На крыльце стояла Катя.
-Привет, - улыбнувшись, промолвил он, - чего это… не спишь?
Катерина молча смотрела на него, не шевелясь. Её лицо было бледным и измученным. Похоже она не ложилась этой ночью.
-Катя, ты всё ещё сердишься? А я тут привез кой-что, по хозяйству. В сарай вот убрал пока. Пусть полежит.
-Ты жив! – Катя сбежала с крыльца и обхватила Антона.
-Оля! Оленька! – закричала она, на весь поселок,- Он жив!

Антон Петрович, лежал на кровати обнимая измученную переживаниями жену. Да и самому хотелось просто выспаться. Лежать бы в постели день или два.
«Вот дела» - думал он. Оказывается, вчера Кате позвонили из милиции на транспорте и пригласили на опознание сбитого скорым поездом мужчины, у которого обнаружили его, Антона Петровича, паспорт.
  «Кто же это был? Неужели тот контролер? Жаль его, хоть и сволочь. А может, и пусть они опознают в погибшем его. А он исчезнет. И неудачи все его жизненные пусть исчезнут вместе с ним. И не будет Антона Петровича, а вместо него будет Иван Павлович Родзянко.
Антон Петрович улыбнулся, представив себя едущем в белом «Мерседесе» по шикарному автобану, глядя как впереди появляются пригороды Парижа или Рима.
Антон Петрович тихонько прошептал:
-Вот это будет жизнь. Но не моя.
-Что ты говоришь? – спросила, в полудреме Катя.
-Спи, бабушка Катя. Всё хорошо. Думаю, Катя, дом этот сломать, и новый построить. И прямо в доме будет бассейн  с окнами до пола и с огромным стеклянным куполом.  А рядом сосны посадим, чтобы веточки, веточки из окон видны были.
 Катя, приподнялась слегка,  посмотрела на Антона внимательно и серьёзно и глубоко вздохнув, отвернулась к стене.

А. Оредеж
2011