бездна-1

Не всякой правде можно глядеть в лицо постоянно, сохраняя ясность мысли. Поэтому Лваг редко поднималась на внешние ярусы до окончания вахты. Темнота и пустота были там всегда, и редкий далёкий свет станционарных прожекторов только подчёркивал их. Темнота, пустота - и одиночество, если всё же выйти. Неплохой набор, на самом деле. Но он располагал к ненужным сожалениям о другой, прошлой жизни. В которой они, пятеро, были триумфаторами, получившими неслыханный для пришлых авторитет. В которой они выиграли тяжёлую, затяжную войну. В которой за ними, ещё не опомнившимися от успеха, неожиданно пришли.
Если всё же случалось, как сейчас, подняться до краевого ограждения, то далеко внизу можно было увидеть пролом в бездну - горизонтальную скважину, похожую на растянутое, неровно изогнутое игольное ухо, заполненное чернильной тьмой. Сверху казалось, что эта тьма отличается от окружающего мрака даже на ощупь, её излучение было ощутимым, как ветер. Внизу же оно пронизывало любое существо насквозь. По всему периметру игольного уха шли верфи - кораблестроение для изучения бездны шло вовсю.
Лваг ушла вниз, к работе - чтобы до следующего большого перерыва настроить и запустить сознание будущего судна, его фрагмент-носитель был уже готов.
Доки не знали темноты. Каждый док открыто выходил в бездну, в её мягкое и глубокое оранжево-жёлтое свечение. Лваг чувствовала, как легко оно касается всех её внутренних теней, делая их видимыми (швы, свёрнутые участки), как вселяет уверенность. Слышала, как оно рассказывает о небывалой свободе, находящейся всего в одном шаге. "Интересно: понимают ли они, что мы все тут постоянно выбираем остаться?" - подумалось ей мимолётно, когда платформа с носителем уже покинула смотровую нишу. Оставалось только закрепить тяжёлую конструкцию на рельсах, не дать ей соскользнуть в печальный и тёплый свет. Лваг сделала это, затем уменьшила высоту платформы до минимума и села рядом, свесив ноги в пустоту. Гладкие чёрные нейротрубы носителя, зернистые на срезе, окунулись в оранжевое свечение целиком. Левая рука, освобождённая от рукавицы, будто сама легла на них и замерла. Тогда оттуда, через пальцы, пошёл ответ - сначала неуверенный, потом ровный и полный. И внутри новорожденного общего поля "носитель-Лваг" проступил из ничего образ круглощёкого лица. Взгляд открывшихся больших глаз был ещё мутен - страдания и ужас тех, кого две смены переплетали в этот носитель, пока не угасли полностью.
- Кто? - почувствовала вопрос Лваг.
- Ты - ответила она, - ты, ты.
- А ты? - носитель спрашивал, не разжимая губ, тяжело морщил лоб.
- Создатель - Лваг легко поглаживала трубы, занятая поисками самых звучных нитей внимания к себе - я.
- Я? - встревожился носитель и попытался сдвинуться с места, его напряжение прокатилось через Лваг упругой клейковатой волной.
- Тебя назовёт твой Ведущий. Вы скоро встретитесь - успокоила она, погасила волну - пей, пей свет.
Носитель не сразу понял, что от него требуется, но потом дело пошло. Постепенно его лицо разгладилось, мысли стали не такими судорожными. Остатки прежней памяти растворялись. Он исподволь изучал Лваг, пока бездна присваивала его, стабилизируя и одаривая.
- Кто Алар? - в интонациях носителя появилось любопытство.
- Тот, кого я слышу - Лваг выбрала формулировку наобум, но ложь была недопустима.
- Я чтобы ему не больно? - настаивал носитель на очевидном.
- Да. Алар в безопасности, ты есть. Ты теперь есть, разве плохо? Пей свет.
Лваг откинулась навзничь, закрыв глаза и не разрывая контакта. Она была благодарна носителю за то, что он ни в чём не обвиняет её, хоть он и не мог бы этого. "Мы справимся" - думала она, наполняла этой уверенностью сердце, посылала её в пальцы левой руки. "Справимся".