Коровьи слёзы Предновогодняя история

Немало лет назад, когда я был в гостях у своих сельских друзей, меня пригласили на новоселье в школу, которая начала свою работу не 1 сентября, как это обычно бывает, а после зимних каникул. Что-то у местных властей и строителей, видимо, не «срослось» вовремя, и ребята собрались на новогоднюю ёлку прямо 1 января в новое здание. Часть детей просто «переехала» из бывшей деревянной школы этого же села, а старшеклассники были рады вдвойне, так как отпала необходимость в ежедневных поездках на школьном автобусе в соседний посёлок.
Директор школы Августа Андреевна Коровина сначала принимала меня ещё в холодном, пахнущем краской кабинете. Потом мы, правда, после официальных торжеств как следует согрелись, но дело не в этом…
Совсем недавно мне снова случилось быть в этом же селе по делу, и я поинтересовался, жива ли здорова Августа Андреевна? «А как же! -- сказали мне. – Можешь повидаться».   
Прямо напротив школы был магазин. И я зашёл туда за каким-нибудь пустячком-подарком. Один из прилавков был полностью отдан целому стаду игрушечных быков и коров: приближался Новый год, к которому у нас давно «пристёгивают» летоисчисление по восточному календарю.
 Выбрал я самую симпатичную, самую молодую коровку, у которой и вымя-то каким-то образом выглядело эротично-привлекательно. Ну, ладно, думаю, поймёт ведь шутку…
Августа Андреевна за эти годы почти не изменилась. (Педагоги почему-то с годами вообще мало меняются, это я знаю по своим учителям).  В знакомом кабинете было на этот раз тепло. Она глянула на коровку и сказала: «Вы мне льстите!» Правда, я не понял, к чему это относилось. Заварили чаю, и -- как будто не было минувших лет.
-- Давайте нарушим традицию и будем говорить сегодня обо всём, кроме успеваемости и денег, которых всегда мало! – предложил я.
-- Я – за! -- сказала Августа Андреевна, -- И поэтому расскажу вам историю из моего коровьего детства.
-- Значит фамилия впрок?
-- Ещё как! 
+
Вы можете представить себе нерастраченный и судьбою затёртый талант сельского учителя-филолога? Вряд ли. Вот и я лишь догадывался до поры, что в сердце каждого из них тлеет уголёк автора повестей Белкина. Мы не раз подогревали чай, время от времени кто-нибудь приоткрывал и тут же закрывал дверь. «Августа Андреевна сегодня встречается с корреспондентом!» -- долетало до нас. Но я всей душою был там, в её многолетней дали, где ещё, к счастью, не в каждой семье был телевизор, молодёжь собиралась в клуб на танцы под баян, а в избе у родителей в канун Нового года появился теленок. (Ясно, что тогда ещё не знали о новых методах выращивания морозоустойчивых телят).
Девочка поила его молоком сначала из бутылочки с соской, а через несколько дней из металлической плошки. Ну, и, естественно, меняла «пелёнки» -- жёлтую, как яичный желток, солому. Пока девочка была маленькой, её звали Гася. Точно так же она назвала и телёнка, который оказался тёлочкой. У новорожденной Гаси оказались необыкновенно красивые лиловые глаза. Она вскоре перестала таращить их на всех совсем глупо, и в её взгляде девочка читала немой вопрос о том, что же её ждёт дальше?
Это было необъяснимо и странно: между этими существами было десять лет разницы в возрасте, но они таинственно начали взрослеть почему-то одновременно. Бывает же так, что когда-нибудь человек начинает себя осознавать и как бы пробуждается к взрослой жизни. Две Гаси это делали параллельно.
Девочка и будущая коровка странно подружились. Гася-старшая продолжала поить и кормить тёлочку, когда её вскоре перевели поближе к матери Зорьке в сарай. А её рыжая шёрстка всегда была не только чистой, но и гладко расчесанной. Девочка требовала от отца, чтобы в сарае был образцовый порядок, и чем могла, помогала сама. Первое их совместное лето было безмерно счастливым. Когда стало тепло, Гася-старшая уговорила мать сшить ей «точно такое же» платьице, как у младшей подруги. Соседи посмеивались, но вскоре все в деревне привыкли к этой огненно красной неразлучной парочке. Гася в лес за земляникой -- и телёнок за ней. Гася собирается по грибы, и её рыжая подружка уже вьётся у крыльца в предвкушении лакомства. Дело в том, что она очень полюбила сыроежки и, видимо,  своим нюхом безошибочно отыскивала их в чаще и распознавала среди других грибов. И когда девочка с тёлочкой шли за грибами, то соседи уже завистливо говорили: «Ну, теперь нам ничего не достанется!»
Особенно две Гаси любили купаться в пруду. Как сейчас вспоминает Августа Андреевна, она и плавать-то научилась благодаря телёнку. Гася-младшая, пару раз побултыхавшись на мелководье вместе с детьми, вскоре стала переплывать пруд, потому что на другом берегу находились школьные огороды, и ей чрезвычайно понравилась молодая капуста и другие овощи. Гасе-старшей волей-неволей сначала приходилось обегать пруд кругом по мосту и выгонять проказницу с огорода.  И однажды она уцепилась за рыжую шерсть на шее подруги и поплыла вместе с нею в обратную строну. С того дня проблемы глубокой воды для девочки не существовало, и к концу лета она плавала как рыба, или точнее – как Гася-младшая.
Когда девочка участвовала в детских играх на поляне среди села, то тёлочка присутствовала обязательно и старалась не мешать ребятам, когда они играли в лапту или в «чижик». Но Гасе-старшей случалось вечерами приходить в клуб, и тогда Гася-младшая терпеливо ждала подругу за калиткой. И её никто не трогал: все знали, кого она ждёт.
Потом в деревне появился первый киоск с мороженым. Его привозили целую бочку из города, помещали в сельповский ледник, и ещё одна рыжая большая девочка Верка ежедневно с утра наполняла алюминиевые бочонки лакомством и торговала мороженым у входа в магазин. Обе Гаси полюбили мороженое безмерно. Доходило до того, что когда мама выдавала девочке в очередной раз деньги на кино, то она тратили их совсем не по назначению. И потом приходилось спрашивать у подружек содержание фильма, чтобы рассказать маме. Рыжей Верке подружки сначала очень понравились, и она оставляла для них даже последнюю порцию. Но мама всё же дозналась и запретила Гасе так поступать. И вот в очередной раз две Гаси снова пошли в кино. Гася-старшая купила билет и зашла в клуб на детский сеанс, а её младшая подруга прямёхонько побежала к магазину. И едва рыжая Верка куда-то отвернулась, как телёнок засунул морду в бочок с мороженым и успел сделать несколько глотков мягкой, сладкой и восхитительно ароматной массы.
Верка, конечно, подняла крик. Из сельсовета пришёл на шум и гам участковый милиционер и составил протокол. Но молва уже долетела до Гасиной мамы, она прибежала, пообещала за всё заплатить и конфликт был улажен. Когда сеанс закончился, и Гася не обнаружила у клубной калитки подруги, сердечко её ёкнуло сильно в первый раз. Она в слезах помчалась домой и, не слушая воркотню матери, припала к шее впервые запертой милой подруги.   
+
Так пролетела осень, затем зима. Потом прошли ещё одна весна и ещё одно лето. Гася-младшая превратилась почти в корову. И однажды Гасина мама, отвернув лицо, сказала девочке, что они продают телку.
-- Как это продаём? -- закричала девочка. – Куда? Кому?
-- Давай считать, что мы её выдаём замуж! – сказала мама. – Ведь она уже совсем взрослая девочка!
--Что значит замуж? – остолбенела девочка. – И у неё будут дети?
-- Конечно будут, -- сказала мама. – Все девочки становятся когда-нибудь взрослыми и у них появляются дети!
+
Ошеломлённая Гася вышла в слезах на улицу и плача стояла у ворот.
Мимо проходила рыжая Верка.
-- Ты чего плачешь?
-- Мою Гасю продают… замуж… -- давясь слезами, сказала девочка.
-- Ха-ха! – сказала рыжая Верка. – Скажи спасибо, что из неё колбасу не сделают!
-- Какую колбасу?
-- Обыкновенную, полукопчёную. Какую  в сельпо мать покупает! Ох, и хорошая из телятины колбаса получается! – поддразнила рыжая Верка.
Гася с рёвом кинулась в дом.
-- Мама, мамочка, не надо на колбасу, не надо замуж! – рыдала она на груди матери.
Мать успокоила её и сказала, что что-нибудь придумает. Вечером приехал с работы отец, они о чём-то разговаривали с в другой комнате, и мама вышла просветлённая:
-- Успокойся, Гася будет жить у нас!
+
Утром отец накинул на рога коровы Зорьки верёвку и куда-то отвёл её. А ещё через год Гасина подруга отелилась. Нового телёнка из-за морозов снова взяли в дом, и теперь заметно вытянувшаяся и повзрослевшая девочка меняла жёлтую, как яичный желток, солому уже у ребёночка своей подруги. Перед Новым годом в клубе была какая-то вечеринка. И Гася в ряду других номеров школьного концерта читала со сцены свои первые стихи:
-- Снег сойдёт – и будет май.
 В году всего двенадцать месяцев,
Но какие же они длинные.
Особенно когда мороз,
И не хочется ходить в школу…
+
Прочитав эти строчки, директор школы Августа Андреевна вдруг разрыдалась.
Я не знал, что и делать.
-- Извините меня! Как вспомню этот день… В фойе в перерыве я встретила рыжую Верку. На руках у неё был рыженький ребёнок, которого она всем с гордостью демонстрировала. Подошла и я.
-- Поздравляю, Вера!
Рыжая Верка была похудевшая и похорошевшая. Она подмигнула мне:
-- Ну, как: твоя Гася, наверное, тоже отелилась?
-- Да, тоже…
-- Ну, вот видишь, всё хорошо! У Гаси телёночек, у меня ребёночек, и ты когда-нибудь тоже замуж выйдешь!
-- Я никогда не выйду!
-- Ну почему же не выйдешь? Выйдешь! Ведь твою маму на колбасу вместо тебя никто не отправит!
-- Вера, что ты такое говоришь?
-- Ох, девочка моя! Жизнь прожить… Я в твоём возрасте боялась по лесу ходить, знаешь, почему? Муравьёв раздавить опасалась.
-- Вера, ты боялась… ходить… в лес?
Рыжая Верка засмеялась и поцеловала меня в щёку.
+
Чай совсем остыл, и Августа Андреевна, смахнув слёзы, снова включила чайник.
Помолчали.
-- Извините, но что же стало… с Гасей-младшей?
-- Ничего особенного – съели её!
И с грустной усмешкой добавила:
-- В науке это называется когнитивный диссонанс!
+
Пошлую тёлку-подарок с эротическим выменем я, уходя, забрал. С Новым годом вас, дорогая, милая Августа Андреевна!
Алексей НАДТОЧИЙ