Когда трудно быть честным

А.Н.ПАВЛОВ

КОГДА ТРУДНО БЫТЬ ЧЕСТНЫМ

     Автобус отъехал от кольцевой остановки, обогнул станцию метро и остановился на красный свет. В это же время от выхода из метро, через  небольшой сквер, по направлению к автобусу хлынул поток людей. В толпе выделялась молодая супружеская пара. Высокий стройный мужчина толкал перед собой коляску с младенцем. Позади молодая мама в ярком голубом платье. Громко ругала мужа. Кричала и размахивала руками. Мужчина иногда что-то отвечал, поворачивая назад голову. Его реплики возбуждали женщину ещё больше. Их поведение привлекало общее внимание. Даже несколько пассажиров автобуса  с любопытством начали разглядывать их.
     Дойдя до автобуса и поминутно оборачиваясь к ругающейся супруге, отец малыша поставил коляску, машинально почти уткнув её в колесо. Жена продолжала кричать и размахивать руками. У меня внутри всё напряглось. Был даже порыв постучать в окно и обратить внимание на опасность. Но почему-то было неловко. Как я потом ругал себя за это.
     Автобус тронулся, и папаша, повернувшись в очередной раз в сторону ругавшейся жены, неожиданно двинулся через дорогу. Раздался хруст. Водитель ударил по тормозам. Но было поздно. Коляска смялась. Родители младенца в шоке. Ругань мгновенно прекратилась. Отец выхватил коляску из-под колеса. Ребёнок был ещё жив. Толпа. Суета. Общее желание помочь. Побежали вызывать Скорую. Рядом оказалось такси. Но водитель наотрез отказался везти. Его ругали, на чём свет стоит. И побили бы. Хотя, чего толку. Равнодушный человек. Захлопнул дверцу и уехал. Появилась Скорая. Пострадавших увезли. Я видел, водитель автобуса не виноват, и записал для  милиции свои данные.
     Через несколько дней получил повестку к районному следователю. Пришёл. Рассказал, что видел. Оказалось, малыша спасти не удалось. Следователь задавал какие-то очень конкретные вопросы. На один из них, помню, не мог толком ответить.
– Сколько времени стоял автобус?
– Недолго.
– Недолго – это сколько? Минута, пять минут, десять секунд?
Чувствовал, что вопрос этот, может быть, самый важный. Многое зависит, как точно я вспомню. Интуитивно ответил:
– Пока не загорелся зелёный свет. Где-то минута, наверное. За это время пара дошла от метро до проезжей части.
     Следователь попросил меня пойти в холл и написать показания. Вышел и за высоким бюро начал писать. Тут ко мне подошло три-четыре  человека. Похоже – кавказцы. Родственники или друзья потерпевших. В оба уха горланили – виноват водитель. Чуть ли не хватали меня за руки. Заглядывали в бумагу, которую писал. Я начал злиться, и, в конце концов, заявил:
– Ребята! Если не отстанете, мне придётся заявить, что вы оказывали давление и угрожали свидетелю.
Это их вразумило. Сдал свои показания такими, каким видел происшествие.
     Недели две спустя меня вновь  повесткой вызвали уже на Литейный. Здесь всё строже и официальней. На входе вооружённый охранник. Проверил документы. Показал, как найти кабинет следователя. Я пришёл к назначенному сроку. Дверь закрыта. Жду десять минут, пятнадцать, двадцать. Никто не появляется. Внутри начал возмущаться. Даже хотел уйти. Остановила только мысль:
– Я же пришёл помочь невиновному. Я ведь для этого пришёл.
Тут же понял ещё одну деталь:
– Выйти отсюда не могу. Следователь должен отметить мне пропуск. В каком-то смысле я в руках этого человека.
     Наконец, следователь появился. Это была женщина средних лет. Пригласила меня. За опоздание не извинилась. Вероятно, у них это не принято. А если бы опоздал я? Вошёл с предвзятым мнением. К счастью, ошибся. Меня выслушали внимательно и спокойно. Даже моё мнение о трагедии было зафиксировано.
     По-существу, виноватых не было. Водитель, перед тем как двинуться, осмотрел свои фланги. Конечно, он видел толпу справа. Женщина громко ругала мужа. Этого он не мог не заметить. Но под переднее правое колесо, сыгравшее роковую роль, он заглянуть просто не мог. Рабочее место у него слева. Автобус широкий. Боковое зеркало нацелено на двери. Невозможно было предположить, что кто-то подвинет детскую коляску вплотную к колесу и вдруг двинется через дорогу.
     Наибольшая вина лежала на родителях. Женщина создала крайне нервозную ситуацию. Отец ребёнка был весь вздёрнут, и постоянно отвлекался на эмоциональные крики жены. Предположить, что отец сознательно толкнул коляску под колесо невозможно.
     Обвинения водителя – естественная реакция родителей на случившееся. Не могут же они признаться себе, любящим бабушкам и дедушкам, дядям и тётушкам, что виноваты сами. Виноваты только они. Они и никто другой. Конечно, они не преступники. Но виноваты. Их ссора затмила любовь к ребёнку. Они вдруг забыли о его существовании. Малыш на какие-то мгновения исчез из их сознания. Это мгновение и стало роковым. Думаю, такая забывчивость могло состояться у них и в будущем, Возможно, бывала и в прошлом. Но тогда всё обошлось. И они не заметили этого. А в этот день были жестоко наказаны.
     Следователь выслушала меня. Секретарь запротоколировала. Наверное, я где-то расписался. Пропуск отметили,  я покинул страшный дом.
     Через какое-то время мне  неожиданно позвонила женщина. Назвалась женой водителя. Поблагодарила за поддержку. Оказалось, что кроме меня в свидетелях была ещё какая-т пассажирка злополучного рейса. Наши показания совпали, и дело было закрыто. Бедного водителя ещё долго травмировали родственники. Караулили автобус. Угрожали. Пришлось перевестись на другой рейс.
     Хочется думать, что мой взгляд на трагический случай сыграл для следователя, ведущего дело, если не решающую, то важную роль. Я был рад за водителя, его жену и двоих их ребятишек.
    Никогда, ни при каких обстоятельствах не следует забывать о детях.