Возвращение к жизни или неожиданная добыча

Постучитесь в гробы и спросите у мертвецов,
не хотят ли они воскреснуть,
 — и они отрицательно покачают головами.
Артур Шопенгауэр

Стоял октябрь, бабье лето, последние теплые деньки этого года. Было безветренно. Вдали, там, где в конце огород доходил до обрыва, тихо плескалось ещё не совсем остывшее море. В прозрачных вечерних сумерках было видно, как с грушевых деревьев сада, медленно кружась, опадал пожелтевший лист.
Борис Федорович Лизунов сидел на ступеньках крыльца своего деревенского дома, который он приобрел, выйдя на пенсию. Одна его рука поглаживала голову верной охотничьей собаки по кличке Терри, которую та преданно положила на колено хозяина. Попыхивая старой вересковой трубкой, Борис – опытный охотник, размышлял о превратностях судьбы, приведшей его к увлечению охотой. О том, как и почему им и его хвостато-вислоухой  помощницей владеет охотничья страсть.
Понятно, что пристрастие к охоте внезапно не приходит. Эта страсть, видимо, таится в крови с древнейших времен и давным-давно запрограммирована в наших ДНК. Она пробуждается постепенно, с самого детства при чтении книг Жюля Верна, Джека Лондона, Фенимора Купера, Майн Рида, а в более зрелом возрасте Ивана Тургенева, Михаила Пришвина и многих других. А ещё это чувство передается от твоих родителей или других родственников-охотников, с которыми ты побывал на охоте. Она начнет проявляться тогда, когда ты увидишь стайку пролетающих диких уток или удирающего от тебя зайца.
   Что же касается страсти к охоте охотничьей собаки, то это – охотничий инстинкт. Он заложен в генах зверя-хищника, но на протяжении веков приспособлен в помощь человеку. Оказывается, что охотничий инстинкт у таких собак превыше инстинкта продолжения рода. Так, например, кабель, живущий в вольере и почуявший суку во время течки, способен быстро прорыть под забором вольера лаз и ринуться в поисках приключений. В то же время гончак, преследующий зайца и почуявший кровавый след от истекающей суки, что пересекает его путь, задумается на мгновенье, но продолжит преследование дичи.
Размышляя так и покуривая свою трубку, Борис  стал вспоминать своё детство. О том, как отец, полковник медслужбы,  брал с собой его и братьев на охоту или рыбалку. Конечно, в памяти отпечатались лишь некоторые моменты увлекательных приключений.
Первые впечатления об охоте, когда в ночной степи у пылающего костра сидит отец сотоварищи, он и его брат-близнец лежат в армейском спальнике из собачьего меха. Тепло и уютно, совсем недалеко иногда слышен вой и повизгивание шакалов, урчание охотничьих собак и спокойные разговоры взрослых охотников у костра. А под вечер следующего дня – результаты охоты: десяток добытых зайцев, включая пару каким-то образом пойманных живых зайчат, которые в последующем жили некоторое время у них в городе на балконе. В дополнение ко всему к отцу прибился чей-то ирландский красный сеттер. Отец взял его с собой, однако мать категорически отказалась держать этого умного и воспитанного пса в квартире. Поэтому он вынужден был примоститься на лестничной площадке у двери, где лежала его подстилка. Общение этого пса с нашими зайцами не предвещало для них ничего хорошего. Такая проверка была проведена нами, мальчишками, в отсутствии родителей. Спустя некоторое время  к большому сожалению верный пес куда-то исчез, то ли убежал, а скорее всего, был украден.
У отца было два ружья. Одно - тульская двустволка шестнадцатого калибра 1931 года выпуска, которое побывало с отцом на фронте. Второе – пятизарядная мелкокалиберная винтовка 1925 года выпуска. Правда, её магазин для пяти  патронов уже давно не работал. Насколько помнил себя Борис, отец приучал его и братьев сызмальства к стрельбе, поначалу из мелкокалиберки, поскольку у неё практически не было отдачи и патронов было в достатке. Когда вся команда, отец и трое его сыновей, отправлялись во время летних каникул в поход, в горы, очень часто с собой бралась и эта винтовка. Наверное, из-за того, что её выстрела почти не было слышно, чтобы не привлекать лишнего внимания. Там среди них устраивались соревнования в стрельбе по пяти или трехкопеечным монетам, установленных на достаточно большом расстоянии. Обычно в этой стрельбе, как ни странно, выходил победителем самый младший из братьев, Толик, у которого были проблемы со зрением. Иногда отец, дабы приучить ребят непосредственно к охоте, с задором просил одного из них.
– Ну ка сними вон ту пичужку, что сидит на ветке во-о-о-н того дерева,  – и указывал туда пальцем.
Добытая дичь оказывалась синичкой или сорокопутом и не была пригодна к дальнейшему употреблению, а вызывала лишь мальчишеское любопытство и гордость за меткий выстрел.
 Однажды в одном из их путешествий среди гор старший брат Валерка заметил вдалеке и ниже по склону убегающую лису. Он с азартом стал кричать, привлекая общее внимание и дрожа от азарта.
– Смотрите! Вон она, вон она, – как бы желая самому в неё прицелиться.
Но времени не было, а винтовка была в руках отца. Он прикинул на глаз расстояние до цели.
– Наверное, более двухсот метров, – и установил прицельную рамку на 250 метров.
Прозвучал выстрел. Все замерли в ожидании, но лиса продолжала свой путь без какой-либо задержки, и её красный хвостик заманчиво мелькал среди кустов как огонёк.
– Далековато, – вздохнул отец, не выражая никаких эмоций.
Однако все трое ребят были несказанно расстроены промахом отца и отсутствием желанной добычи. По-видимому, уже тогда в них пробуждалась охотничья страсть.
Однажды эта страсть у Валерки чуть было не привела к плачевным результатам. Тогда вся семья проживала в Ташкенте. У отца был отпуск. На этот раз он с тремя сыновьями проводил его в Чимгане. В один из дней вся  компания отправилась бродить по склонам Чаткальского хребта собирать грецкие орехи и, конечно, взяла с собой мелкашку. Насобирав орехов, ребята немного подустали.
– Привал, – по-военному скомандовал отец, когда они очутились у небольшого лесного ручья.
– Я тут видел больших голубей, - выдохнул Валерка с трудом после подъема в гору. – Они полетели туда, – он ткнул винтовкой в сторону орешника вверх по склону.
– Ну что ж, валяй, – отец дал ему добро на самостоятельную охоту, так как Валерка был уже, можно сказать, взрослым двенадцатилетним парнем.
– Только смотри, не стреляй в нашу сторону и будь осторожен, – предостерег его отец.
Спустя какое-то время после того, как Валерка исчез из виду, возле ручья послышалось странное жужжание.
– Ложись, – выдохнул отец, по фронтовому опыту быстро осознав, что это жужжат Валеркины пули. 
Эти пули не свистели, как принято думать, а, именно, жужжали. Все залегли, а пули пролетали высоко над их головами. Мальчишки-то не очень понимали всю опасность происходящего. Ведь угроза жизни от шальной пули была достаточно велика. Наконец стрельба прекратилась, и залегшая команда почувствовала себя в безопасности, как бы вернувшаяся к жизни. Когда Валерка спустился из орешника, гордо неся пару подстреленных им вяхирей, то крепко получил от отца «на орехи». Слава Б-гу всё закончилось благополучно. Они возвращались домой. Отец нёс винтовку. У Борьки и Тольки за плечами висели сшитые отцом небольшие солдатские рюкзаки полные орехов, а Валерка с двумя своими голубями почесывал свой свербящий затылок от отцовских «орехов».
Это был только один из случаев проявления охотничьей страсти, возвращения к жизни и какой-никакой добычи, который вспомнился Борису. В его памяти всплывут ещё и другие моменты, которые прояснятся из дальнейшего повествования.
Он прервался от воспоминаний и выбил трубку. Терри продолжала спокойно лежать, слегка вздрагивая во сне. Вероятно, и ей грезились какие-то её собачьи видения. Окружающая тишина и спокойствие природы продолжали навевать воспоминания о прошедших днях.
Отец уже вышел в отставку с достаточно высокой должности, при которой он пользовался большим авторитетом в Туркестанском военном округе. Однажды, благодаря этому старые друзья по службе пригласили его на заячью охоту в места, расположенные на китайской границе, в горах Джунгарского Алатау. Конечно, он отправился туда со своими тремя, уже немного повзрослевшими ребятами.
На заставе, которая располагалась в горной местности, собралась группа офицеров – охотников. Рано утром стали распределять, куда кому идти. Рядом, виляя хвостом, крутилась какая-то дворовая собака, отнюдь не служебная. Наконец всё было решено и распределено. Охотники разбрелись каждый по выбранному направлению. Отец с сыновьями отправились на северные склоны гор, поросших ельником. С собой у них были всё те же мелкокалиберная винтовка и дробовик. День был прекрасный, солнечный. Горный воздух – прозрачен и чист. Надо сказать, что охота в горах – нелёгкое дело. Крутые подъемы, высокая трава и заросли можжевельника, через которые надо продираться. Лесистая местность ограничивает видимость. Но ребята, привыкшие к таким походам и трудностям, с неизъяснимым удовольствием поднимались вверх по склону. Вдруг они обнаружили, что за ними увязалась та самая собака с заставы.
– Папа, смотри, она, наверно, охотничьей породы, – немного задыхаясь от напряжения, остановил отца Толик.
– Да нет, не похоже, – отец снял с плеча винтовку.
Собака присела в ожидании, заискивающе глядя на охотников.
– Как бы она нам не помешала. Пошла домой! – отец притопнул ногой.
Собака как будто послушалась и повернула назад, но далеко не отошла, а затаилась в траве.
– Ладно, Б-г с ней. Будем надеяться, что всё будет хорошо, – отец уже хотел продолжить идти дальше.
– Папа, а если попадется заяц, ты попадешь в него из этой мелкашки, – воскликнул кто-то из ребят. – Помнишь ту лису, что убежала от нас на Чимгане.
– Заяц – не лиса, – стал объяснять отец, немного раздосадованный этим упреком.  – Когда он не очень напуган, то пробежав немного, он на мгновение приостанавливается, чтобы осмотреться. Вот тогда и стреляй в него! Пошли дальше.
Немного погодя они вышли на большую поляну, расположенную среди елей.
– Вот тут мы можем обнаружить зайца, самое подходящее место,– тихо сказал отец, сосредоточено осматривая место предполагаемой лёжки зайца. – Будьте внимательны, – повернулся он к ребятам.
Они затаили дыхание. Вдруг буквально из-под ног выскочил заяц и пустился наутёк.
– Папа, стреляй, –  заорали ребята.
– Спокойно! – отец вскинул винтовку, но чего-то выжидал.
И, действительно, пробежав почти до конца поляны, заяц остановился и немного приподнялся над травой. Тут и прозвучал долгожданный выстрел, и заяц чуть присев,  дёрнул в спасительные кусты. Внезапно откуда ни возьмись, вслед за зайцем бросилась привязавшаяся к ним собака.
– Стой, куда! – в сердцах выкрикнул отец вслед погони и добавил ещё пару крепких слов из солдатского лексикона. – Уверен, что я попал в него, а может быть, и нет. Собака-то зря погналась за зайчишкой.
Когда охотники подошли к месту, где выстрел как будто бы настиг зайца, то совсем не обнаружили никаких следов от его ранения. Значит,  был промах. Однако пора было возвращаться на заставу. Они повернули назад и стали спускаться вниз. На полдороге их догнала злосчастная собака. Она крутилась вокруг ребят, повиливая хвостом. Укоряя себя за промах, и уже не очень обижаясь на собаку, отец шагнул к ней.
– Иди домой дура, домой! – строго произнес он. Псина послушно затрусила в сторону заставы и вскоре скрылась из виду.
Чтобы не идти по своим стопам в надежде на новую встречу с дичью, отец повёл ребят новым маршрутом, который занял гораздо больше времени, чем во время подъёма. День уже клонился к вечеру, когда они вернулись на заставу не солоно хлебавши. К тому времени вся компания охотников уже собралась. Охота не удалась. Только один из офицеров добыл зайца, и как он рассказал, довольно странным способом.
– Я вернулся на заставу раньше всех, так как распорол о камни свой сапог, –  стал подробно излагать он. – Старшина нашел мне в каптёрке подходящие сапоги. Когда я переобувался, откуда ни возьмись,  появилась здешняя дворовая собака и стала крутиться рядом, повизгивая и виляя хвостом. Она отбегала и вновь возвращалась ко мне. Тут я сообразил, что она меня куда-то зовет… – офицер перевёл дух.
– Ну, и что дальше? – спросил кто-то из охотников.
–  А дальше, – продолжил счастливчик, – собака привела меня к большой ели, где ею был зарыт заяц. Когда я его взял в руки, он был ещё тёплый. Вот так надо охотиться, ребята! – гордо завершил свою историю рассказчик.
Мальчишкам стало ясно, чей это был заяц. По всей видимости, после выстрела собака погналась за подранком, догнав его, придушила, а затем закопала. Они, было, раскрыли рот, глядя на отца, однако он им просто подмигнул, но промолчал, приложив палец к губам.
Солдаты заставы постарались, и вечером был готов ужин. Единственный заяц был пожарен и по-братски разделен между всеми охотниками. Досталось и мальчишкам. Бориса угостили заячьим сердцем.
– Держи, – вразумил его один из офицеров, – это самый главный орган, поддерживающий жизнь!
Борис долго пытался прожевать жесткое заячье сердце, но все усилия пошли насмарку. Он отошел в сторонку и тайком выплюнул «жизненно важный орган». Этого как будто ожидала та самая собака. Она буквально на лету подхватила отвергнутое сердце и проглотила вполне заслуженную награду.
Таких историй из детства на памяти Бориса было много, да и подобных примеров неожиданной добычи на охоте в уже взрослой жизни хватало.
Однажды он со своей Терри охотился на куропаток. Ему в этом помогал его младший тринадцати летний сын Максим. Дело было в октябре, когда куропатка хорошо отъелась, стойку собаки не держит, пытается убежать, а затем в случае опасности взлетает. Шли по полю. Терри, наконец, обнаружила выводок, который стал разбегаться. Борис выстрелил один раз по убегающим куропаткам. На земле осталась лежать одна птица. Когда остальные куропатки взлетели, он произвел второй выстрел влёт, от которого на землю на удивление упали сразу три штуки недалеко от Максима. Он начал собирать упавших птиц. Когда подобрав двух, он подошел, чтобы взять третью, слегка тронув её ногой, она внезапно вспорхнула и была такова.
– Папа, смотри! Она улетела, с удивлением воскликнул он.
– Видимо, её просто оглушило выстрелом, – резюмировал Борис. – Пусть живёт и размножается.
Терри лежала, как положено, и ждала команды «Подай». Услышав долгожданную команду, она бросилась вдоль борозды, по которой убегала куропатка, подхватила птицу и принесла её хозяину. Собрав, таким образом, всю добычу, охотники отправились на край поля с тем, чтобы осторожно пройти к месту, где села стайка куропаток. Однако Терри вела себя не совсем понятно. Что-то её беспокоило, но поводов для беспокойства, казалось бы, не было. Наконец, оказавшись возле лесополосы, они присели передохнуть. Тут Борис  вдруг обнаружил пропажу.
– Ох, а часы-то я свои потерял, – он засучил свой левый рукав. – Наверно во время стрельбы расстегнулся браслет. Жалко ведь.
В своё время Терри была приучена к команде «Потерял», по которой она искала и приносила подранков или другие предметы с запахом хозяина. Вот тут эта команда и пригодилась. Борис  подозвал собаку, которая, высунув язык, прилегла в стороне.
– Терри. Потерял, потерял! – Борис  указал пальцем в сторону, где он стрелял по куропаткам.
Терри тут же сорвалась с места и побежала искать потерю то верхним чутьём, то иногда низко опуская голову к земле. Добежав примерно до нужного места, она, почему-то не стала искать утерянные часы, а двинулась в другую сторону и вскоре скрылась в близлежащих кустах. Долго ждать не пришлось. Она вновь появилась, что-то с трудом волоча в зубах. Издали было не понятно. Когда расстояние до неё сократилось, стало ясно, что происходит.
– Папа, смотри, – воскликнул Максим, – она тащит зайца!
– Да, это заяц, – отреагировал Борис, – причём, достаточно большой заяц-русак. Где она его нашла, чёрт возьми, и зачем? Сейчас не сезон охоты на зайца.
Совершая короткие остановки для отдыха, Терри, наконец, принесла свою тяжелую поноску и осторожно опустила зайца на землю рядом с хозяином, глядя ему в лицо с ожиданием похвалы.
– Молодец! – Борис погладил собаку по голове и пощупал зайца. – Заяц-то еще тёплый. Так, значит, когда я стрелял первый раз по убегающей куропатке, то одновременно попал и в зайца, которого не заметил. – Я, ведь, послал её найти мои часы, а она сразила нас этой неожиданной добычей,  – продолжил Борис упрекать свою помощницу.
– Но, а часы-то надо найти, – вмешался Максим.
– Разумеется, – Борис вновь обратился к Терри и скомандовал ей, – Терри, потерял, ищи, ищи!
Терри не замедлила себя долго ждать и устремилась на новые поиски, которые продлились недолго. Наконец, она бережно принесла часы и вновь заработала благодарность от охотников.
Надо сказать, что эти часы были «Командирские». На их задней крышке красовалась гордая надпись: «Водонепроницаемые». Однако несмотря на это, после того как часы побывали во рту у Терри, они так больше и не пошли.
Испытав все прелести охоты с возвращением к жизни сбитой куропатки и нежданно обретённой добычи, отец с сыном и собакой, немного уставшие, но вполне довольные, вернулись домой.
Борис  приостановил ход своих мыслей, так как Терри встрепенулась, подняв свою голову и прислушиваясь к тому, что происходит в соседнем дворе. Там, слева от Бориса жил со своей семьёй Гришка – тракторист колхоза. Он держал у себя всякую живность: корову, кабанчиков, кроликов и разнообразную домашнюю птицу. Никаких заборов между участками Бориса и Гришки  не было, и Терри могла свободно гулять по обоим дворам, хотя ей запрещалось бывать на соседних участках. Однако иногда она всё-таки осмеливалась побывать на Гришкином дворе.  Надо сказать, что Терри весьма равнодушно относилась к курам и уткам, гуляющим на чужой территории.  Вместе с тем, она частенько засиживалась возле клеток с кроликами.
Стемнело. Пора было идти на «боковую». Терри отправилась спать в свою будку, а Борис  – в дом.
На следующий день, рано поутру, когда лишь только начало сереть, Борис  вышел на крыльцо. Терри была уже тут как тут. Она сидела, преданно глядя на хозяина, а у её ног лежал кролик.
– Вот так номер, – поразился Борис, – ты зачем спёрла кролика. А? – шепотом произнёс Борис и с упрёком посмотрел на Терри.
Кругом была тишина. Было воскресенье, и в соседних дворах все ещё спали.
– Как ты умудрилась утащить этого кролика из клетки у Гришки, – с укором посмотрел Борис на «охотницу». –  Что ж, надо срочно исправлять твоё прегрешение,  Терри,  – с этими словами он посадил собаку на цепь, поднял с земли злополучного кролика и потихоньку направился к Гришкиному двору. Там он, оглядываясь по сторонам, нашел пустующую клетку с открытой дверцей и сунул туда мертвого кролика.
– Пусть Гришка подумает, что кролик сдох своей смертью, – подумал про себя Борис, осторожно закрывая дверцу клетки. – Не велика потеря!
Он,  стараясь не шуметь, вернулся к себе во двор, погрозил пальцем Терри и занялся своими обычными делами.
Прошло совсем немного времени, и со стороны соседнего двора послышалась  возня – Гришка как обычно начал задавать корм своим подопечным. Борис  настороженно прислушивался к происходящему там. Не прошло и четверти часа, как оттуда раздался дикий вопль.
– А-а-а-а….! – орал Гришка.
– Ну вот, наконец-то Гришка обнаружил задавленного кролика, – пробормотал Борис.  – Но неужели он так ошарашен смертью бедняги, – стал размышлять Борис, направляясь к своему соседу.
– Что случилось, Григорий? – невозмутимо спросил Борис, подойдя к кроличьим клеткам.
Гришка стоял с открытым ртом, держа за уши того самого кролика. Потом он перевёл дух.
– Понимаешь, – он отчаянно обратился к Борису, – вчера вечером у меня сдох один кролик. Я вытащил его из клетки, пошёл и закопал его на огороде.
– Ну и что? – не сморгнув глазом, задал свой вопрос  Борис.
– А то, – выдохнул ошеломленный Гришка, – что он неожиданно вновь оказался в своей клетке. – Как это могло произойти. Мистика!
– Всякое бывает, – спокойно произнёс Борис, – и смерть, и возвращение к жизни. И неожиданная добыча, – уже подумал он про себя.
Из-за моря вставало солнце. Утренний морской бриз зашелестел листьями в кронах деревьев.               



   3 февраля 2017