Топаз в золотой оправе

В Соловьёвске, посёлке золотодобытчиков на севере Амурской области, трепетно относятся к своей истории. Здесь построили и оборудовали очень неплохой для сравнительно небольшого поселения музей с интересной коллекцией экспонатов, в местной школе в чести краеведение, а на проводимых в Соловьёвском прииске по праздникам торжественных собраниях каждый раз вспоминают о многих из тех, кому Соловьёвск обязан своим появлением. Звучат фамилии Аносова, Бенардаки, Шестакова, Ларина, Рифмана. А вот имя Михаила Топаза не звучит ни на собраниях, ни в докладах юных краеведов, ни в музее. Как будто и не было его, сыгравшего в своё время хотя и отрицательную, но очень важную роль в развитии местной золотодобычи. Как будто вытерли это имя и из памяти, и из истории… Фуку…


Михаил Айзикович Топаз родился, по всей видимости, в Чите примерно в 1879 году. Я не могу сказать это с полной уверенностью, потому что метрических записей об этом рождении мне увидеть не довелось. Но в одном из архивных документов, хранящихся в ГАЗК, указывается его полуторагодовалый возраст, а сам документ написан в 1880– 1881 году. А написан он по случаю переезда читинского купца 2-й гильдии Айзика Топаза с женой Пейсой, тремя сыновьями и многочисленными дочерями в город (теперь это село) Акшу.

Акша была почти приграничным городом, а евреям в те времена были ограничения в правах постоянного местожительства и перемещениях. И свидетельство № 5399 на перечисление Топаза в «местность пятого класса» было выдано всего на год. Однако через два года Айзик Борухович Топаз уже числится акшинским купцом 2-й гильдии… Умер он в забайкальском Сретенске в 1913 году.

Я не знаю, как прошли следующие два с лишним десятка лет после рождения Михаила для семейства Топазов. Но в первом десятилетии двадцатого века трое братьев Топаз стали активно заниматься предпринимательством в Амурской области — там,  где заниматься этим по тогдашним российским законам не могли, не имели права.

Старший из братьев, Абрам Айзикович, «умный был детина», стал благовещенским купцом 2-й гильдии, купил паровую мельницу у Торгового дома Братьев Саяпиных и продавал мануфактуру на Амурском базаре.

Яков Айзикович тоже торговал бакалеей на Амурском базаре, имел крупорушку для производства пшена, совместно с С. З. Косицыным организовал товарищество и был судовладельцем, в его флотилии было два парохода и три баржи. А ещё после 1914 года он совместно с Л. М. Гройсманом создал заводик по производству конопляного масла и олифы.

А младший, Михаил (младше  Абрама и Якова примерно на двадцать лет), был вовсе не дурак, как должно было быть по ершовской сказке. Кроме того, что он был купцом и компаньоном старших братьев в «Торговом доме братьев Топаз», Михаил Айзикович занялся добычей золота. То есть тем, что уж точно запрещалось иудеям. И весьма преуспевал, похоже. Хотя достоверных данных об уровне добычи от него не могли получить ни надзорные органы, ни кто-либо ещё.

Был ещё один Топаз — Даниил Айзикович. По все видимости, самый младший из братьев. Но о нём известно только  то, что он, нерчинский мещанин, владел в Благовещенске вальцовой мельницей (до 1922 г.), имел речные суда, пять домов и эмигрировал в Харбин, да что представлял время от времени интересы старших братьев в качестве доверенного лица…

Михаил Айзикович Топаз значится в документах как нерчинский купец. И, будучи таковым, в 1907 году он арендовал у Верхне-Амурской золотопромышленной компании сразу несколько смежных приисков по рекам Джалинде и Янкану.

Сама компания разрабатывала эти прииски двадцать с лишним лет, с 1868 до 1889 года, после чего, решив сэкономить средства, стала сдавать уже выработанные хозспособом прииски в аренду. Сначала условия аренды были достаточно привлекательны для арендаторов, и, по крайней мере, один из них, Г. П. Ларин, сумел очень даже неплохо заработать на арендованном Васильевском прииске и выдвинуться в лидеры амурской золотопромышленности. Затем, после существенной повторной выработки приисков компании, условия аренды были ужесточены. И последующие арендаторы — Раков и Викулова, — не сумев извлечь выгоды при добыче остатков золота на Джалиндинских приисках, лишились право ею заниматься там. И вот в это время появился он, Михаил Айзикович Топаз…

Вообще, судя по справке к делу Михаила Топаза, хранящемуся в РГИА ДВ, на территории Амурского казачьего войска он появился в 1899 году. Ему, еврею, было разрешено лишь временное проживание в поселении при амурской пристани Джалинда и Благовещенске, да и то только как сыну Николаевского солдата. Но временное проживание здесь Топаза растянулось на неопределённое время, закончившееся послереволюционной отменой царских законов. После революции евреев из Приамурья никто уже не гнал…

Обосновавшись в Джалинде, Топаз, конечно, занялся тем, чем занимались все тамошние купцы — приграничной торговлей. Отстроил склады и торговые точки, причём не только в самой Джалинде, но и в городке на противоположном, китайском берегу Амура. Но, поскольку сама пристань Джалинда была построена Верхне-Амурской золотопромышленной компанией для перевалки грузов на её прииски, располагавшиеся на реке Джалинде, притоке Уркана, Топаза вскоре всерьёз заняла приисковая тема.

Когда в 1907 году зейские золотопромышленники Раков и Викулова, арендовавшие у Верхне-Амурской компании её Джалиндинские прииски, разорившись, перестали оплачивать аренду, компания расторгла с ними договор. Практически сразу нашлись другие арендаторы. Более того, компании пришлось выбирать между двумя претендентами, китайцем Суендо и евреем Топазом. В итоге 4 октября 1907 года был подписан договор об аренде Джалиндинских приисков между Михаилом Айзиковичем Топазом и Верхне-Амурской золотопромышленной компанией. Договор заключался на три года с уплатой арендатором двенадцати тысяч рублей в год.

В 1910 году на Джалиндинских приисках побывал чиновник особых поручений переселенческого управления Владимир Иванович Кривошеин. Из его отчёта мы узнаём, как в этот период выглядили прииски Верхне-Амурской компании, арендатором которых был Михаил Топаз.

«…Пр. Нижне-Ивановский — единственный из арендуемых г. Топаз приисков, где, кроме старательских, поставлены также и хозяйские работы. От Нижне-Ивановского прииска до Васильевского, или, как здесь говорят, до «Стрелки» следует непрерывный почти ряд заимок, приисковых станов и китайских фанз — последних не менее 120–150; станы Нижне-Дмитриевский, Какразовский, Иннокентиевский. Иннокентиевский пр. его владелицей г. Акимовой продан г. Топазу; на каждом стане есть «вольная» торговля, а в разрезах и ямах копаются с утра до вечера сотни, а может быть и тысячи китайцев… На приисках Топаза минувшее лето работало до 5000 китайцев; работы исключительно «на положении».

Строго говоря, всё же не «исключительно». Тот же Кривошеин говорит о том, что в операцию 1909–1910 года на Нижне-Ивановском прииске хозспособом добыто немного более 4 пудов 10 фунтов, а золотничными работами под присмотром — 2 пуда 16 фунтов. Но всё же остального, добытого работающими на «положении» китайцами, было гораздо больше — 21 пуд. И все остальные прииски разрабатывались только китайцами на «положении».

Так называемое «положение» применяли в начале прошлого века многие и очень многие, если не все, золотопромышленники. Это был способ заинтересовать «золотничников» в добыче золота на бедных, часто уже отработанных приисках.

Суть интереса заключалась в том, что артелям «золотничников» выделялся участок на условии, что они будут ежедневно сдавать определённое количество золота владельцу прииска или его арендатору по фиксированной невысокой цене, а остальным, найденным на этом участке, золотом  могут  распоряжаться по своему усмотрению. В зависимости от среднего содержания золота в песках менялись и величина платы за золотник, и само количество подлежащего обязательной сдаче золота.

Кривошеин, однако, отметил, что размер установленного Топазом «положения» не слишком велик, от двух до пяти золотников в месяц на человека, и добытчику не составляло большого труда, чтобы его выполнить. Поэтому-то и трудилось на арендованных им приисках огромное количество китайцев, надеявшихся обогатиться, если удастся унести добытое ими золото домой.

Но Топаз при этом не оставался в убытке. С одной стороны, он брал другим: принимал в тех же кассах «вольноприносительское» золото по совсем другой, более привлекательной цене. Ведь в последующем он выгодно продаст всё золото и получит гораздо больше дохода, чем любой из его китайцев. Поэтому и приёмная цена, которая по «положению» в 1908–1909 операционном году была установлена по 2 р. 88 коп. за золотник, за добытое сверх него поднималась почти вдвое — до 4 рублей 80 копеек.

Но, писал Кривошеин, китайцы добытое сверх «положения» золото почти не сдавали: нелегальные скупщики золота, тоже китайцы, предлагали за золотник 4 р. 90 коп., в Благовещенскую золотосплавочную лабораторию его принимали даже немного выше, чем за 5 рублей, а в маньчжурском Мукдене его можно было сбыть за 5 руб. 20 коп. …

С другой стороны у Топаза, как мы помним, была в руках ещё и торговля. На приисках трудно было обойтись без покупки инструментов, продуктов, предметов первой необходимости. А в лавках Топаза было всё, что нужно. Правда, по весьма немалой цене, но куда ж деваться!

1910-й мог стать последним годом, когда Михаил Топаз добывал и скупал золото на арендованных им Джалиндинских приисках. Трёхлетний срок договора завершался, и в компании считали для себя невыгодным продолжать аренду приисков Топазом. А Михаил Айзикович, который жаловался на убыточность предприятия, не хотел, тем не менее, забросить золотой промысел и терять Джалинду.

В сентябре 1910 г. он, опасаясь остановки своего дела, купил Преображенский прииск у товарищества «Попов и Федченко» и Иннокентиевский у золотопромышленницы Акимовой. А ещё раньше, в 1909 году, стал просить у руководства компании продлить договор аренды до начала 1911 года. Причём, жалуясь на то, что не по своей вине был вынужден поздно начать разработку уже арендованных приисков, потратился на организацию добычи и, мало на них поработав, потерпел громадные убытки, он просил не брать плату при продлении срока аренды.

Последовала переписка между главноуправляющим ВАК графом Витольдом Карловичем Сонайлло и товарищем-распорядителем компании бароном Александром Александровичем Фитингофом. Продлить аренду на бесплатной основе на сорок дней, т. е. до 30 августа 1910 года, компания была согласна. Но Топаз стал говорить о новом договоре на 1911 год с годовой оплатой в 10 тыс. рублей, и ему было отказано. Оба господина высказали мнение о том, что оставлять арендатором М. А. Топаза крайне нежелательно, что его методы приводят к обесцениванию приисков. Тем более, что у Топаза появились конкуренты, тоже джалиндинские купцы Н. П. Иванов и А. В. Петров, которые предлагали более выгодные для компании условия аренды.

Тем не менее, в результате переговоров 10 августа 1910 г. доверенный ВАК В. К. Сонгайлло и доверенный Топаза А. М. Рифман подписали договор аренды на ещё один год. По этому договору Топаз обязывался выплатить компании 35 тыс. рублей. А 7 октября 1911 года новый договор аренды сроком также на один год подписали доверенный ВАК Г. М. Доброписцев и сам М. А. Топаз. На этот раз договорная сумма была хотя и меньшей, но тоже не маленькой — 30 тыс. рублей.

Такой интерес к Джалиндинким приискам был у Топаза, естественно, не случаен. «Убыточные» прииски всё же приносили немалый доход. Только в 1910 году, по свидетельству того же В. И. Кривошеина, на приисках арендатора Топаза было добыто 18 пудов 39 фунтов 87 золотников 49 долей золота — почти половина всего добытого в Джалиндо-Урканском районе. Почти столько, сколько в сумме добыли здесь два других крупных золотопромышленника, М. Титов и Г. Ларин…

И всё же, делает вывод Владимир Иванович, «…предприятие М. А. Топаз, несмотря на значительное количество добываемого здесь золота, является преимущественно торговым предприятием». Оборот его «амбаров» Васильевского, Вознесенского и Нижне-Дмитриевского приисков с 1 октября 1909 года по 10 сентября 1910 года достиг 385 тысяч 165 рублей. А чистая прибыль с торговли на одном только Нижне-Ивановском прииске составила около 15 тыс. рублей.
Кроме того, Топаз вёл меновую торговлю с местными орочёнами, которые, набрав его дорогих товаров в долг, расплачивались потом дешёвыми лисьими, беличьими и соболиными шкурками, пантами оленей да сеном.

Конечно, приисковая торговля несла за собой некоторые дополнительные расходы. Купцу приходилось содержать торговые конторы на приисках и в Джалинде, платить жалованье комиссионерам, закупающим товар преимущественно в Сретенске и Благовещенске и отправляющих его на прииски, стоила денег и транспортировка. Но расплачивалсь за всё это в конечном итоге покупатели, и доходы купца были высокими даже с учётом всех рисков, поскольку высокими были розничные цены.

Государство, казалось, стремилось ограничить максимальный размен цен, для каждой приисковой группы устанавливались таксы, выше которых никто не имел права продавать свой товар. Но таксы, установленные для Джалиндинской группы, были настолько высоки, что зачастую купцы продавали свой товар по ценам ниже таксовых. И лишь конкуренция заставляла М. А. Топаза ограничивать свои цены. На прииске Васильевском, например, там, где торговал и Г. П. Ларин, цены на товары у Топаза были заметно ниже, чем на других его приисках.

По просшествии ещё двух лет Верхне-Амурская компания, решив, что если арендатор её приисков, платя достаточно большие деньги, продолжает получать солидные доходы, то эти доходы могут стать и доходами самой компании. Тем более, когда ей не придётся платить арендную плату на свои же прииски. Договор аренды на Джалиндинские прииски не был более продлён. Но взамен права добычи золота на р. Джалинде и её окрестностях торговец Топаз выторговал себе другое право — право на монопольную торговлю на приисках компании. При этом он покупал оптом все уже закупленные и завезенные самой компанией на прииски товары, а затем продавал их в розницу.

По-видимому, в компании сочли сначала такое положение дел не только возможным, но и удобным: теперь не нужно было самим беспокоиться о закупке и завозе продуктов и инвентаря, содержание амбаров. Впоследствии, когда компанейские осознали свою ошибку, менять что-то было уже слишком поздно.

В РГИА сохранилась датированная 1916-м годом переписка служащих Верхне-Амурской компании с её Главным приисковым управлением. Служащие из разных приисковых районов просили об одном и том же — повысить их жалованье, поскольку покупать дорогие товары в приисковых лавках стало затруднительно.

Из Алданского, например, района писали:

«При прежних условиях мы, служащие Алданского района, при нормальных ценах до войны на заготовлявшиеся Компаниею товары и припасы пользовались от Компании на некоторые товары и припасы даже пониженными ценами против таксы утверждённой Окружным Инженером, и сверх того имели 10% скидку на всё то, что получали из магазинов Компании, и это как при средних, так и при низких окладах жалования имело для нас существенную поддержку, при которой мы могли иметь даже кой какие «большие или малые» сбережения, ради которых именно шли на службу в тайгу, лишаясь удобств жизни населённых пунктов, как лично для себя, так и по воспитанию детей.

С возникновением войны и повышением цен на товары и продукты при прежних условиях кой как, но ещё возможно было существовать, но с передачей торгового дела Компаниею г. Топаз и уничтожением скидок наше положение резко изменилось к худшему.

г. Топаз заполучив в свои руки товары и продукты заготовленные Компанией ещё до подъёма на них цен, весьма естественно, нажил очень много, а при постоянных его повышениях цен от 30% до 50% против прежнего, заработок его усиливается, а мы соответственно этому теряем в средствах»…

Похожие коллективные обращения поступили в Главную контору ВАК и от служащих других приисковых групп — Джалиндинской и Зейской.

Это был, повторю, 1916-й год. И эти письма писали даже не рабочие — служащие, которые всё же были в лучшем положении по сравнению с золотодобытчиками. И удивительно ли, что многие, очень многие из них вскоре с восторгом приняли новость о революции и некоторые даже пополнили ряды тех, кто ещё до неё грабил чужие приски и отнимал добытое другими золото, бездоказательно считая всё это своим?

Но Михаил Абрамович, как оказалось, не только таким образом способствовал ослаблению Государства Российского. Архивы, в частности, Российский государственный архив Дальнего Востока, сохранили документы, свидетельствующие о причастности Топаза к подрыву экономики России и укреплении её врага — Германии. Одно из архивных дел РГИА ДВ называется: «Представление Министерства торговли и промышленности о нежелательности для Министерства участие еврея Топаза в делах Амурской золотопромышленной компании». А в нём — секретная переписка Приамурского генерал-губернатора Н. Л. Гондатти с объяснением причин такой нежелательности.

«Начиная со второй половины 1914 года, — писал Гондатти управляющему Государственным банком России И. П. Шипову, — то есть, со времени установления военных действий против Германии и Австрии, особенно в приисковых его районах, стала наблюдаться усиленная скупка золота и массовый его отлив за пределы Приамурья, и одновременно с этим непомерно быстрое возрастание цен на золото».

Гондатти отмечал, что скупкой золота занялись китайцы и евреи, и небывалый доселе спрос привёл к конкуренции, при которой скупщики предлагали всё более высокие цены. И возможность разбогатеть породила ажиотаж среди золотопромышленников, прекративших планомерную разработку своих площадей (если такая ещё была) и занялись добычей на участках с наиболее богатым содержанием золота. При этом золото сдавалось скупщикам, а не в казённые золотосплавочные лаборатории, которые не могли самостоятельно повышать закупочные цены.

Оттоку золота к нелегальным скупщикам, как следует из переписки Верхне-Амурской компании, способствовал и «торговый» договор между компанией и Топазом, по которому Топаз был монополистом не только в продаже товара, но и в скупке на приисках ВАК сверхнормативного шлихового золота. Официально только он, представитель Сибирского торгового банка, имел право на это. И при этом предлагал закупочную цену более низкую, чем другие скупщики, ссылаясь на то, что низкую приёмную цену на чистое золото установил его банк, поэтому сам он поднять её не может. Соответственно, желающие получить за золото деньги сдавали его туда, где денег давали больше. В том числе и самому Топазу, который на своих приисках принимал сдаваемое по цене более высокой.

Всё это способствовало и утаиванию количества добываемого золота. Ведь золотопромышленники были обязаны всё добываемое золото фиксировать в специальных шнуровых книгах, уплачивая впоследствии промысловый налог. Теперь же сбыт добытого осуществлялся очень быстро, и большее количество золота не регистрировалось.

Кроме того, на приисках ещё больше развилась хищническая добыча, когда золото бесконтрольно добывали те, кто не имел на это права. И усилилось воровство рабочих и служащих на «хозяйских» работах.

Следствием такого положения дел, писал Гондатти, стало уменьшение официальных данных о ходе золотого промысла, при том, что они и раньше занижались. Но это было бы полбеды, если бы золото оставалось в России. А оно всё больше уплывало в Китай…

«Самым видным деятелем в этом отношении, — утверждал генерал-губернатор, —  является еврей Михаил Айзиков Топаз, оставленный в Амурской области на временное жительство и сделавший скупку золота основным своим занятием… Так как Топаз до войны поддерживал самые тесные сношения с Китаем, где у него и сейчас имеются компаньоны и доверенные и куда он прежде открыто сбывал золото, и так как агентами его по скупке золота в настоящее время являются китайцы, то существует предположение, что немалая часть золота тайно, подпольными путями уплывающаго от нас в Китай, уходит туда не без участия этого еврея. Проконтролировать, сколько именно золота он скупает на приисках и куда сбывает его… не представляется возможным. Между тем, молва и негласные данные приписывают этому еврею видную роль в деле тайного снабжения русским золотом Китая и наводняющих его германцев»…

Отметим, между прочим, что все Топазы уже давно «осваивали» Китай и к тому времени уже построили себе дома в Харбине.

«Что касается Сибирскаго Торговаго Банка, то он действительно, согласно имеющимся у меня официальным данным, за время войны, развил усиленную деятельность по скупке золота, приобретаемаго им большими партиями, по высокой рыночной цене. Среди местных частных банков, в деле скупки золота, он занимает первое место и еврей Топаз, как крупный поставщик ему золота, играет видную роль».

Рассказав всё это управляющему Государственным банком, Гондатти просил подтвердить или опровергнуть слухи, действительно ли существует какое-то соглашение между Госбанком и Сибирским Торговым банком, касающееся золота. Шипов ответил, что до 15 февраля 1915 года Госбанк принимал у Сибирского банка золото в слитках лишь на хранение. В целях пополнения золотом казны Госбанк открыл осенью того же года приём золота в слитках, рассчитываясь за него иностранной валютой по льготному курсу, но до 25 ноября Сибирский торговый банк сдал всего около 2-х фунтов (примерно 800 г) золота.

Озабоченный всё усиливающимся оттоком амурского золота из России в Китай и деградацией золотого промысла, генерал-губернатор пытался остановить противоправную деятельность Топаза, но смышлённый предприниматель умело обходил все рогатки.

Цитата из ст.314 Устава Горного: «К производству горнаго промысла на свободных казённых землях и к участию в нём не допускаются: 1) евреи – в тех местностях, где им запрещено постоянное жительство». Из ст. 320: «Лица, коим воспрещено производство горнаго промысла, не могут быть и поверенными других лиц по делам горной промышленности»…

Евреям нельзя иметь прииски? Так он их арендовал. Хотя и собственные тоже, как мы знаем, были. И в сентябре 1815 года его доверенный К. Ивашев объявил об открытии на имя Михаила Айзиковича прииска по ключу, впадающему в р. Монголи системы р. Ольдоя. Не знаю, каким образом, но прииски Топазу всё же отводились.

А на приисках он управлялся не сам, а через доверенных. В Джалиндинском районе, например, приисками управлял Абрам Матвеевич Рифман. Другим доверенным Топаза был Альфред Моисеевич Оппенгейм. И хотя оба они тоже были евреями, на них запрет не распространялся. Ведь ограничения применялись не к лицам еврейской национальности вообще, а к иудеям. А об Оппенгейме известно, что он, приехав из Прибалтики, в 1914 году перешёл в католичество, а в 1915-м в Харбине принял православие. По всей видимости, православным когда-то стал и Рифман…

Остановить скупку Топазом золота не удалось. Не получилось и у таможенников проследить канал, по которому золото уходило за границу. Тогда они попытались возбудить преследование Михаила Айзиковича за контрабанду коровьего масла, которое Абрам Топаз, доверенный товарищества «М. А. Топаз», сначала вывез в русский Харбин, а затем, не уплатив пошлину, стал готовить к отправке в Дайрен (нынешний Далянь). Но тут оказалось, что отправляемый товар вовсе Топазу не принадлежит, что его погрузили в вагон по просьбе третьего лица, Всеволода Попова, который уже продал его американской фирме в Тяньцзин, а отделение этой фирмы есть и в Харбине…

Единственное, по-видимому, что удалось сделать властям после долгих размышлений и переписок — ограничить Топаза в передвижении. В РГИА есть документальное свидетельство о восторжествовавшей законности. Михаила Айзиковича уличили в том, что он, не спросив разрешения на временную отлучку из места временного же проживания, в октябре 1015 года отправился в г. Зею, а оттуда — на прииски. Полицией по прямому распоряжению губернатора его командировка была прекращена, а сам он под конвоем доставлен обратно в Джалинду…

Случившаяся в феврале 1917 года революция прекратила антисемитский произвол царских властей. Все амурские прииски новорожденная советская власть национализировала, их хозяева, те, кто остался в живых, массово выехали в Харбин. Уехали туда и Топазы.

Мать и старшие братья Михаила Айзиковича так и остались в Китае и после смерти были похоронены на харбинском кладбище. Песя (Пейса) Давидовна умерла в 1925-м году, Яков Айзикович — в 1936-м, Абрам Айзикович — в 1939-м.

А Михаил Айзикович Топаз если и выезжал в Китай (у меня нет на этот счёт точной информации), то затем всё же вернулся обратно в СССР. Ведь «горные коллективы», пришедшие на смену «эксплуататорам», разрушив и разграбив на приисках всё, что было можно, не справились с задачей пополнения золотом пролетарской казны. И после того, как советская власть объявила о своей новой экономической политике, прииски опять стали сдаваться в аренду частным лицам. Среди таких лиц мне снова встретился Михаил Топаз.

В частности, в Амурском областном архиве хранится папка, которая называется «Ежемесячные сведения о действии приисков, арендуемых М. А. Топаз в Улунгинском районе Амурского горного округа».  И из документа следует, что в ноябре 1925 года, например, на арендуемых им приисках Пионер, Стюк и Малый добыто 184,6 граммов золота. Причём 177,2 г из этого — золото вольноприносительское. На старательское приходилось всего 12,55 г. Примерно такое же соотношение наблюдается и в другие месяцы. Совсем как раньше, в Джалиндинском районе!

Сколько всего золота сумел здесь добыть М. А. Топаз и сколько времени он был арендатором, не известно. Э. Анерт отмечал, что в 1924–1925 гг. он добыл его 6,46 килограммов. Но о том, что Топаз кроме добычи и скупки золота снова занимался торговлей, свидетельствует рекламное объявление Торгово-транспортной и золотопромышленной конторы «М. А. Топаз» в Памятной книжке Амурской области за 1925 год. А в нём: «Всегда имеется на складе рыба кэта собственной заготовки. Снабжение золотых приисков всеми товарами и припасами. Приём грузов для транспортировки во все приисковые районы, с полной ответственностью. Покупка золота в шлихе и слитках».

А потом Михаил Айзикович исчез. После 1925 года я не встретил его имени ни среди арендаторов, ни среди репрессированных, ни среди эмигрантов. Ничего не удалось узнать и о его семье.

Может, кто-нибудь из читателей расскажет, что было дальше?


ПОСТСКРИПТУМ

"Может, кто-нибудь из читателей расскажет?" - Таким вопросом заканчивался в книге "Золотые имена Соловьёвска" очерк о Михаиле Айзиковиче Топазе. А через шесть лет после её выхода по электронной почте я получил письмо из Москвы от Виктории Геннадьевны Шароновой из института российской истории РАН. А в нём:

   "Здравствуйте, Павел Юрьевич!
По данным эмигрантской газеты «Шанхайская заря» от 14 марта 1933 г.,
Михаил Айзикович Топаз покончил жизнь самоубийством в конце февраля в Монголии.
Причины заключались в неудачном ведении коммерческих дел".

Теперь очерк можно считать завершённым.


Источники

1. Анерт Э. Э. Богатства недр Дальнего Востока. Владивосток: Книжное дело, 1928. 932 с.
2. Дело о Я. Козлове и А. Топазе, обвинявшихся в нарушении Таможенного устава в 1916 г. 02 марта – 23 августа 1916/ ГАРФ. Ф.124. Оп.34. Д.310. 5 л.
3. Дело о перечислении Читинского 2-й гильдии купца Топаза с семьёй в Акшу. 1881-1882 гг./ ГАЗК. Ф.1о. Оп.1. Д.13242. 11 л.
4. Донесения окружного горного инженера Амурского горного округа Горному департаменту с приложением ведомостей о количестве золота, добытого на приисках округа за март 1915 –январь 1916 гг. 31 дек.1915 –21 марта 1916 г./ РГИА. Ф.37. Оп.81. Д.304. 310 л.
5. Заявления о выдаче дозволительных свидетельств на право подробной разведки золота на занятых площадях и др. 1915/ РГИА ДВ. Ф.943. Оп.1. Д.15. 3 л.
6. Отчёт и приложение к нему чиновника особых поручений переселенческого управления Кривошеина по статистико-экономическому обследованию золотопромышленных предприятий Селемджинской и Джалиндинской систем. 1910 год/ РГИА ДВ. Ф.702. Оп.2. Д.177. 225 л.
7. Отчёт Кривошеина по обследованию золотых предприятий Амурского и Буреинского округов/ РГИА ДВ. Ф.702. Оп.2. Д.256. 81 л.
8. Переписка Главного управления с управлением приисков о добыче золота и общем положении дел на приисках… сдаче приисков в аренду и приобретении новых приисков с торгов… 29 мая 1869 – ноябрь 1918/ РГИА. Ф.57. Оп.1. Д.119. 667 л.
9. Переписка Управления приисков с Главным управлением Компании по вопросу о сдаче в аренду Джалиндинских приисков Ракову, Топазу, Викуловой и другим арендаторам. 1896–1915./ РГИА. Ф.57. Оп.1. Д.103. 143 л.
10. Представление Министерства торговли и промышленности о нежелательности для Министерства участие еврея Топаза в делах Амурской золотопромышленной компании. 1916 г. /РГИА ДВ. Ф.702. Оп.2. Д.518. 15 л.
11. Сведения о занятии золотым промыслом и скупкой золота евреем Топазом. 1915–1916 гг./РГИА ДВ. Ф.702. Оп.2. Д.364. 49 л.
12. Ежемесячные сведения о действии приисков, арендуемых М. А. Топаз в Улунгинском районе Амурского горного округа. 1925 г. / ГААО. Ф.р-163. Оп.2. Д.11. 13 л.


Примечание.
1. Первая публикация - портал "Проза.Ру" Опубликовано затем в книге "Золотые имена Соловьёвска" в 2018 г.
2. Снимок памятника на могиле Айзика Топаза сделан на кладбище Сретенска в 2015 г. О. Ю. Черенщиковым.