Три мушкетёра. Вторая часть

Предупреждение.
В тексте есть описания нетрадиционных отношений.
Читать только после исполнения ВОСЕМНАДЦАТИ ЛЕТ.

* * *

Как-то за прошедшие дни я перестал себя шпынять по поводу проснувшейся страсти к парням. И даже придумал себе лазейку - объяснение, типа, может я - бисексуал.
Но развивать себе эту тему далее в отношении мужиков запретил. Наоборот, всячески поощряя свои фантазии на тему женских прелестей.
И вот, надо же, как опять вышло.
Эх, бляха – муха!
Застегнув портки и, закрыв обкончанный мною журнальчик, улыбнулся и сунул его под подушку своего соседа.
А что?
Хохмить, так хохмить…
В голове, почему то всплыла строка, где-то прочитанная: «В жизни мужика есть только три удовольствия. Это - секс, секс и секс!»
И при этом мой «удалец в трусах», как боевой конь, услышавший сигнал трубы, начал поновой подёргиваться, и вставать в боевую стойку.
Каково это вытерпеть?
Ну, отчего этот шалунишка не подчиняется иногда воле сознания и ведёт себя, как настоящий предатель. И воспользовавшись тем, что я - дневальный, который уже выполнил все свои обязанности, растянулся на кровати.
Стал вспоминать то, что не знал НИКТО, кроме меня.
Даже верные Мушкетёры не ведали об этом.
Да, хоть наедине с самим собой могу вытянуть «один из скелетов тайного шкафа» и предаться приятным воспоминаниям…

Так, когда же это было?
Где-то на рубеже ранней юности или чуть раньше, да и какая разница, главное, что это было…, и, может быть, нечто подобное, не только у одного меня…
Уже тогда, постоянно занимаясь спортом, резко стал отличаться от своих сверстников, тело быстро росло, а сознание просто не успевало идти вровень с физическим развитием. Проснувшись однажды утром обнаружил, что мой «стручок» каменно топорщится. ОН, подобным стоянием, удивлял и в последующие утренние пробуждения. Кроме этого стал стремительно расти, прямо как в сказке: «Не по дням, а по часам!»
Как-то обнаружил, что ТАМ уже «увесистая морковка».
Кроме меня воочию сие заметил верный дружок Андрэ.
Мы часто мылись вдвоём, помогая омываться друг другу везде, не испытывая при этом никакого стеснения. Но только до того случая…
Как обычно разделись, залезли в ванную, благо дома никого не было. Я ни сразу заметил направленно - любопытный взгляд, устремлённый ТУДА, но вёл он себя при этом, как обычно.
Охаживая моё тело мыльной вехоткой, Андрюшка взялся за «штырёк»…
А что?
Когда я надраивал его тело, и сам так же делал, ну, типа отодвинуть, чтобы пена попала везде. Но мой «птенчик» в этот раз довольно необычно среагировал. Как-то разом встрепенулся и начал набухать.
Поскольку оба стояли, то корефан, другой рукой обхватил свой и стал внимательно рассматривать. «Слушай, Митяй, а почему у тебя такой большой, а у меня такой малюсенький. Это что, я урод что ли?» - озадаченно спросил мой верный друг.
При этом продолжал мять крепнущую плоть, достигшую размером среднего огурца.
И  мне от этих манипуляций стало ТАК хорошо, что, задержав дыхание, ловил новые для себя ощущения.
Что-то вдруг нахлынуло внутри, где-то в промежности, и стало расти, как снежный ком. А потом разом вдруг вырвалось струйкой на живот Андрея. И при этом скрутило в «бараний рог», потемнело в глазах, настолько, что обессилив, рухнул в наполненную водой ванну.
Осознание происходящего медленно приходило, хоть и не понимал, что ЭТО было со мной, и почему произошло. Подняв голову вверх, увидел испуганно - удивлённый взгляд Андрюшки.
Ни слова не говоря, вылез из лохани и ушёл в свою комнату…
Ни в этот день, ни в последующие, о случившемся ничего не говорили, но мыться вместе перестали.

Именно тогда у меня родилась привычка в затруднительном положении, в поисках ответа, обращаться к умной книге под названием «Всемирная энциклопедия». Поскольку уже в то время усвоил истину, ставшую для меня жизненным правилом: «Хочешь насмешить Бога и людей, расскажи им о наболевшем!».
Вот там, в одном из томов и нашёл ответ на то, что из меня «брызнуло» и почему, и как это называется по-научному.
На следующий день летал по школе, испытывая эйфорию и гордость, что уже взрослый настолько, что в моих труселях есть удивительный источник наслаждений - *уй и яйца.
А ещё, а это я теперь точно знал, что если умело это богатство помять, да ещё при этом вообразить какие-нибудь эротические картинки, как будто сие происходит наяву. То спокойно можешь улететь в райские сады, где-то там на небесах.
Ах ты, боже мой!
Кто бы это не придумал: Бог или великая Матушка – Природа, но это УМОПОМРАЧИТЕЛЬНО и ВОСХИТИТЕЛЬНО.
А вот высшему пилотажу по удовлетворению самого себя научился в СОЗЦ «Чайка».
Интересно, а почему в ту смену в нём оказался один?
Так, Митька заболел «свинкой», а Машку отправили в деревню к бабке, она тогда руку сломала, вот и понадобилась помощница.
Как же было там в спортивно – оздоровительном загородном центре?

Меня из-за высокого роста и крупного телосложения поместили в отряд, где все ребята были немного старше, хоть и мне уже тогда минуло шестнадцать. Они жили в новом корпусе, который в межсезонье использовали для дома отдыха выходного дня. Не знаю, как у взрослых дядь и тёть, а нас в комнатах размещали по три человека. И в каждой из них был совмещённый туалет с душевой кабиной, а ещё отдельные шкафы для чемоданов.
Вместе со мной жили два брата – близнеца Павел и Пётр.
Оба с очень похожими лицами, а вот волосы были разного цвета: первый светленький, второй тёмненький, у обоих уже усы и бороды имелись, хотя они их и не брили. Парнишки были очень дружны и вместе становились грозой для любого, кто пытался с позиции силы наехать на них.
Меня воспринимали по-доброму, но, поначалу, близко не подпускали. Иногда, они о чём-то шептались и уходили в туалетную комнату, закрыв дверь на внутреннюю щеколду. Выходили через некоторое время довольные, как коты, налакавшиеся валерьянки.
Но раз утром, увидев мой приличный стояк, распирающий трусы, вывалили свои торчащие причиндалы. Продемонстрировав богатство, с любопытством спросили, а часто ли я дрочу. Узнав, о том сколько и как это делаю, удивились и пообещали вечером, после того как воспитатель пройдёт с вечерней проверкой, показать мастер – класс.
А пока, похлопав по плечу, удалились, якобы отлить и зубы почистить, а сами отчего-то вновь закрылись на щеколду и были там очень долго, почти в полной тишине. Появились раскрасневшиеся и взбудораженные, лыбясь на все шестьдесят четыре зуба, белые, как жемчуг.

Дождавшись последнего после отбоя обхода палат, мастерски имитируя при этом глубокий сон, мы перебрались на кровать к Пашке. Она стояла в самом углу за выступом стены и скрывала нас от того, кто мог бы случайно заглянуть.
Умудрённые братья ещё и стул к ручке двери приставили, затруднив, таким образом, свободный вход. Ещё, по всем правилам конспирации, сложили одеяла так, как будто на остальных кроватях под простынями все спят. В предвкушении предстоящих действий у каждого из троих торчком стояли *уйки.
И вот момент истины.
Троица приспустила трусы до щиколоток.
Чтобы хорошо было видно, использовали карманный фонарик, света которого было достаточно для того чтобы видеть все манипуляции. Братья усадили меня между собой и оба цепко ухватились за «драгоценный початок».
Помацав его, переместили мои руки так, что бы обхватил пятернёй их толстенькие корешки. Не столько глазами, сколько каждой клеточкой кожи, понимал, что и как надо делать. Дабы ладошки не были шершавыми и хорошо скользили, напустили в них слюны.
Петька мял мои наполненные яйца, а Пашка скользил по всей длине ствола, опуская шкурку так, что за*упа полностью открывалась, и даже становилось чуть - чуть больновато.
Периодически они менялись...
Реально так ощущал: и разность обхвата, и своеобразный темп, и манеру в исполнении данного священнодействия братьями.
Синхронно повторял всё то, что делали со мной.
Нравилось ли это?
Да просто визжал от тех ощущений и эмоций переполнявших меня. Ребята от старания высунули языки и пыхтели, как два самовара. Особенно было приятно, когда они меняли темп, от быстрого к медленному и обратно. А когда Петя попутно с яйцами начал скользить по соскам, а потом, обхватив их пальцами, стал: то придавливать, то разминать, улетел.
Внизу под гроздью яичек засвербело, и волна наслаждения покатила, поднимаясь выше, выгибая тело дугой. И вот вал достиг пика, *уй окаменел, головка раздулась и стала лиловой, а из канала вылетела струйка за струйкой молофья. И такое блаженство, такое упоение, что всё тело растеклось в неге…
Пацаны додрачивали друг другу уже без меня.
Опытный Паша вытер нас заранее приготовленным, слегка мокрым полотенцем. Мы лежали опустошённые, довольные, и никак не могли отойти от состояния эйфории.

Я молча застыл и улыбался…
Да, ЭТО, разительно отличалось от того, как себя доводил до состояния кайфа, разминая свой пестик, как кусок теста. Всё так просто, мог бы и сам догадаться – вверх и вниз, вверх и вниз.
Нетерпеливый Пётр стал расспрашивать, как мне, понравилось или нет.
Но, увидев счастливое и немного глуповатое лицо, всё оба поняли и без слов. Павел, а он по жизни был более открытым, чем брательник, и мог доверительно поведать понравившемуся человеку всю правду, стал рассказывать, что их этому научил старший братан, ещё до ухода в армию.
Пока его не было, оттачивали понравившиеся навыки вдвоём. А по возвращению старшего со службы, вновь ЭТИМ занялись втроём, и тогда он научил их ещё кое – чему…
Поймав строгий предостерегающий взгляд Петьки, Пашка сразу замолчал, как будто проглотил только что сказанные слова.
Мы, удовлетворённые и довольные разбрелись по кроватям и разом отрубились до утра. Вот с тех пор этот ритуал повторялся каждую ночь. К середине смены мне уже стало мало только вечернего удовольствия, поскольку «черенок» стал требовать ласки и днём, вставая в самое неподходящее время.

Петюня и Пашенька периодически куда-то исчезали, да так мастерски, что вот они тут рядом а, потом…, раз, и их уже нет. Возвращались умиротворённые, добрые такие, осчастливленные кем-то…, улыбались и … молчали…
Раз братья умудрились самовольно сходить на лесное озеро, где на дне били холодные ключи, и купались там часа три. В результате Петро схватил ангину и попал в изолятор. Нас к нему не пускали, но мы всё равно ходили и общались через стекло закрытого окна.
Медицинский пункт располагался в лесочке. Однажды, возвращаясь оттуда, мы напали на землянику, которая и завела обоих на дальнюю полянку, скрытую кустами.
Там по обоюдному согласию решили ещё разок «потеребить морковки», которые от мысли, что сейчас их будут ласкать, разом подняли свои буйные головушки. Оказалось, что вдвоём, по крайней мере, для меня, было приятнее, чем втроём. Надо было концентрировать своё внимание только на одного партнёра, а не на двоих.
Я и позже не был любителем групповух.
И вот когда кейф стал уже захлёстывать, а удовольствие хотелось продлить подольше, сделали перерыв, оторвав руки от таких желанных игрушек.

Тут и вспомнил об умолчании в повествовании Пашки, «чему там их научил ещё брат после возвращения из рядов армейских». Видимо от того, что рядом не было Петьки, да и не зря говорят в народе: «Когда *уй стоит, руководит не голова, а головка» он всё откровенно рассказал: «Старший братишка приехал утром, все ещё спали. Так обрадовались: и мама, и папа, и сестрёнка, ну и, конечно же, мы!
Они давай гоношить стол для встречи.
А нас брат потащил на речку купаться. Было одно тайное местечко, чуть дальше от привычного пляжа, где остальные малявки и взрослые плескались.
Пришли.
Оно так колючими зарослями шиповника окружено, что если не знаешь прохода, то без урона для здоровья точно не пройдёшь. Расстелили покрывало, скинули труселя и в речку нырком.
Мы с Петей во все глаза уставились на то, что за эти два года выросло у Дениса.
Такая ел*а!
Он и сам стал выше на голову, да и мускулами оброс. А попка, плоская и худая до армии, стала округлой, да сочной, прямо как орех.
Вылезли и упали на расстеленную ткань. Полежали малок, а потом старшой так с хитрецой говорит: «Ну, что, корешки, мою науку не забыли? Хоботы свои, как показал, дёргаете или нет? А хотите ещё кое–чему обучу?»
А что, мы сразу же согласились.
Чай, родной человек, плохому явно не научит. Ну, он встал на колени, разложив обоих рядышком, стал оглаживать грудь, живот, ноги, а потом и до «восставших перцев» добрался.
Вначале рукой, а потом наклонился, стал по очереди их в рот брать и скользить по стволам. Меня, как током огрело. Такого удовольствия никогда в жизни не испытывал. Дембель пососал чуток и к братцу переметнулся.
А мне так хорошо, что обхватил рукой и продолжил наяривать сам себе.
А Денис, подарив обоим такие классные ощущения, развалил ноги. Между ними, как телеграфный столб, *ерище торчит: «Ну, чего замерли? Теперь вы давайте оба, мне так же старательно оближите, а то всё я, да я!»
Вцепились, как две пиявки, и пока не получили в ответ мощный выброс спермы не успокоились, даже про свои стояки забыли.
Потом опять в речку, пот, да следы молофейки смыть. При выходе на берег братик ухватил обоих за концы и повёл как бычков на коротком поводке к покрывальчику. А пока шли, то сожмёт, то отпустит, то вверх проведёт рукой, то вниз.
Подошли, встали, а у всех троих «дубняк полный».
ДЕНЬ на колени опустился и стал по очереди то у одного, то у другого заглатывать «по самое не балуй». Потом разлеглись треугольничком, да и, обхватив крепко губами, сыграли «на флейтах» такую сюиту Чайковского, что он бы, увидев, не только обрадовался, но и возжелал присоединиться к трио.
Довольные вернулись домой.

И так месяца три резвились, пока брат не переехал в город. Вот в августе приедет в отпуск и обещает ещё кое – чему обучить…
Знаешь как ЭТО кайфово!
А хочешь, попробуем, а?»
Я, даже не раздумывая, согласился. Пашуля встал на четвереньки между моих расставленных ног, наклонил голову и стал облизывать ЕГО язычком по всему навершию.
Классно!
А потом обхватил губами и заскользил. Мне явно захорошело. Вот только как-то неприятно было только одно, что всё в слюне: и *уй, и мошонка, и даже часть живота, и ляжек. Уж такое буйно - повышенное слюноотделение у моего сексуального партнёра. Но сие не помешало кончить как бугаю племенному, которого видели на экскурсии в совхозе…
Пашенция в быстром темпе себя обслужил и стал обтирать меня лопухами, а то возможности надеть трусы и шорты не было. Точно бы мокрые следы остались.
Я лежал на спине, раскинув руки в траве. Какая-то расслабленность навалилась, что не хотелось ничего делать, просто смотреть в небо…
Вот и мой отросток побывал в ротике и туда же с удовольствие слил сиропчик из своих яичек. Пользуясь тем, что мы теперь почти родственники, спросил сопалатника: «А куда это вы с Петькой так незаметно смываетесь днём?»
Тот не замедлил с ответом: «Как куда? Ну, ДЕНЬ же нас научил сосать. Нам понравилось. Да так, что зависаем в тайных местечках раза по три. Мы ведь тут уже не первый раз, всю округу знаем. В укромных уголках возлегаем валетиком, это, когда ноги к головам, и берём в рот друг у друга.
Иногда и раза по два кряду…
Жаль вот только теперь Петенька, неизвестно насколько в лазарет залетел. Да, ничего, если тебе понравилось, то буду тебе так делать, а если нет, просто сдрочнёмся, можно и днём, и ночью. Вот так и перекантуемся до его возвращения!»

Так я впервые не только узнал о таком использовании полового органа, но и удивлён был тем, что подобным образом можно получить охеренное удовольствие. Прямо реально зависаешь на небесах блаженства.
Правда, повторять не хотелось, может оттого, что для такой процедуры нужен напарник, а где я его дома возьму, смена та через неделю заканчивается.
А может, ещё не достиг края в процессе мастурбирования, и мне рано было переходить на новый уровень.
Хотя, наверняка причиной такого решения стала брезгливость. Как-то отвратительно было сидеть, раскорячив ноги в потоке Пашкиных слюней.

По окончанию смены, уже приехав домой кейфуя в тишине и за закрытыми дверями с сожалением думал: «Ну, почему ТАКИЕ опытные Петя и Паша не пересеклись со мной раньше? Сколько времени пропало даром!

От нахлынувшего прошлого мой дружок - боровичок внизу напомнил о своём существовании. И даже мысль мелькнула, а может повторить ещё разок общение с журнальчиком, но взглянув на часы, понял, что не успею, минут через двадцать уставшая братва завалится.
Поэтому улёгся поудобнее и продолжил экскурс в свои воспоминания.



ЖДИТЕ ПРОДОЛЖЕНИЯ. Оно обязательно будет…