Маркиз во фраке и в жасмине. Предисловие

Маркиз во фраке и жасмине
   Эзотерический роман
         
   (Предисловие)


Расплата за самонадеянность

Когда мой друг Вадим (совпадение имен — случайное) положил мне на стол рукопись Валерия Ермолаева и небрежно сказал:
— Любопытная книжка... Там все о котах, точнее, о перевоплощениях людей в котов... Как ты — наш великий специалист-кошатник — прочтешь? А, может быть, и предисловие напишешь?
Я, грешен, опрометчиво и незамедлительно согласился. «Раз — коты, значит мой профиль...» — немного высокопарно и зримо снисходительно ответствовал я. Что делать, — если грамотно расставить запятые в психологии, то становится понятно, какие мы есть «в самом деле», а не такие, как кажемся...
...А дальше случилось вот что... Медленно прочитывая страницу за страницей и производя (автоматически!) редакторские правки, я ловил себя на мысли — «А причем здесь коты?» Тут решительно ничего о котах не было... Ни одной строчки! Правда, были — сами коты, но это как бы вскользь, — были люди — стали котами... Ну и что из этого? Людей можно превратить во что угодно — в скотов (хм..!) в муравьев (тоже похоже), в баранов (абсолютное сходство в истории), в свиней (кстати, последние, как биолог скажу, умнейшие животные!)... Да мало ли во что или в кого можно превратить этот якобы интеллектуальный сорт животных!!
Но котов... Моих любимых и моих возвеличенных созданий в книге не было!
При чтении возникло и крепло чувство, что мой друг и коллега просто меня «подставил».
Тогда — крепло ответное — «злое» — решение — отшвырнуть рукопись, сказать несметное число колкостей моему другу, что, мол, рукопись предварительно полезно читать редактору, что впрочем, ясно не всем редакторам, задуматься первоначально о смысле написанного, что, в конце концов, есть специалисты и в области «эзотерического» (не поленился и лично залез в «Словарь иностранных слов», где значилось, что «эзотерический» — термин греческий, который сближает остров Кипр (где я никогда не был), мое греческое происхождение — отец был 100-процентный грек (но и на своей исторической родине — увы! — пребывать мне не случилось) — прочел, что от греческого слова «внутренний» — тайный, скрытый, предназначенный исключительно для посвященных (о религиозных обрядах, мистических учениях, магических формулах)... прочел и точно определил, что текст Валерия Ермолаева на все сто укладывается в формулировку термина «эзотерический».
Это бесспорно, но... помилуйте, причем же здесь второе слово — «роман»?
Где здесь роман? Кого и с кем? Или снова надобно мне лезть в соответствующий справочник? С отвращением отогнал от себя эту мысль. Нет здесь романа в помине, ни в замысле, ни в сюжете, ни вообще здесь романтического ничего нет. Есть проза... Чистой воды, эзотерическая проза... Но в этой прозе, по форме и построению, отсутствуют традиционные критерии, способные ее отнести к какой-либо одной канонической конструкции... А сюжет?! Помилуйте, какой же здесь сюжет?! Нет его! А содержание?! Полноте, что есмь содержание, когда люди превращаются в котов? Подумаешь, проблемы и примеры реинкарнации и не такое нам выдавали...
Тогда что же все-таки перед нами? О чем рукопись? И, если уж поймал меня друг мой сердечный на гордыне любви «кошачьей» моей, то надо платить за самонадеянность, и платить, как всегда хотелось этому следовать, платить по счету... По большому счету.

Затянувшаяся дуэль

И все-таки, что это за эзотерическая проза? Я бы осмелился предложить обозвать образец этого жанра как «эзотерический сказ о Колесе фортуны». Оставляя (пока!) вопрос — кто пустил, и кто крутит это колесо — обращаю внимание читателя на главу 1 («Дуэль») и главу 76 («Дуэль»). Что это — глава 1? Начало чего — «конца»? Или конец «начала»? И потом, крошечная, завершающая 77-я глава, многозначительно именуемая «Новое тело». Что это означает — «новое тело» — что? Новая жизнь? Или же это только новая жизнь всего лишь одного из звеньев в бесконечной цепи перевоплощений — реинкарнаций главного героя — Маркиза?
Тогда начало и конец — всего-навсего относятся к затянувшейся дуэли, длящейся через многие жизни, в которых жертва и палач постоянно меняются местами. Затянувшаяся дуэль, в которой никогда не было, нет и не может быть победителей, потому что наш мир — это мир постоянных перевоплощений предначертанных судеб... И только вращение Колеса фортуны (мы опять уклоняемся от ответа, кто и зачем крутит это колесо) позволяет нам, человекам, следить по малозначащим, казалось бы, отголоскам, признакам, намекам, по гаданиям на картах за прохождением — шаг за шагом, при вращении Колеса — за действом каждой отдельно взятой жизни в цепи их взаимопревращений... И это означает, что каждая жизнь в существующем облике как «новом» теле — не более как статист в романе, сюжет которого запрограммирован. Кем? И для чего? И, может быть, все повести и романы, придуманные для осмысливания места каждого в каждый момент его существования — не более как парад статистов?!
Вспомните одну из великих картин художника Тьеполо — «Менуэт». Что это — парад масок? Парад судеб? и о чем думают пляшущие в масках? Думают об одном? О главном? И что есть главное?
А, вот, что думает автор книги (в устах одного из малочисленных положительных его персонажей): «Я вообще думаю, — продолжил разговор Андрей, — что где-то рядом с нами идет невидимая жизнь, и мы отделены от нее тонкой, но непроницаемой для нашего видения оболочкой (гл. 72).
Ну конечно, прав Андрей! Существуют сотни фактов, которые однозначно указывают на невозможность свести воедино в рамках существующих парадигм в науке явления разной физической (а, если к ним теперь можно и нужно добавить — и духовной) природы. Когда физическая наука представляет нам доказательства, что наша Галактика сжимается и через миллиарды лет ее объем достигнет размера ячменного зерна, а потом вновь, пульсируя, начнет расширяться... то мысль и опыт, извлеченный каждой жизнью от общения с окружающим нас миром, вопиет против этого «научно-вульгарного материализма»... А разве человек в действительности способен представить бесконечность Вселенной? Или существование n-мерных (более 4) пространств?
Профессор Московского университета Михаил Петрович Погодин в своей (к сожалению, полузабытой!) книге «Простая речь о мудреных вещах» (1873 г.) в предельно возможной для его времени форме убеждал: «...да будут прокляты те, которые начинают всенародную, общедоступную проповедь с отрицания, сомнений, осуждений, и оборачивают человеческие мысли налево, а не на право...
...Бытие — кто мы, что мы, откуда, куда и для чего? Быть, жить, существовать — что же такое жизнь, откуда взялась, чем сохраняется, как прекращается, куда денется.
Отвергаем ли мы наше существование по только причине, что мы не понимаем его?
Так не безумно ли отвергать многое другое, потому только, что его не понимаем, не видим, или не можем ощупать руками?
Беспредельность — что это такое? Из каких пространств она составилась? Как может быть что-нибудь без пределов? Но нельзя вообразить себе и пределов, что же за ними?
Бесконечность во времени непостижима.
Вечность еще более.
Ограниченность пространства непостижима.
Беспредельность пространства непостижима.
Бесконечная делимость вещества непостижима.
Все это для нас непостижимости, какую бы систему мы ни приняли, с какой бы стороны ни подошли к ним, как бы ни оборотили вопросы. Все это тайны, от которых волос становится дыбом, и дрожь пробегает по телу, лишь только задумаешься...»
Возможно, и длинновато заимствование текста у профессора Погодина...
Но... как же мало к поставленным им вопросам — полтора века спустя — после невиданных успехов в покорении атома и космоса, успехов биотехнологий и генной инженерии — мы не отыскали сколько-нибудь обоснованных, а лучше сказать, доказательных ответов! И когда Валерий Ермолаев предлагает в малом, через малое, в судьбах своих героев-статистов увидеть большое, проступающее в мелочах предсказаний, движущее миром и сменяющее друг друга (поколение поколением) предначертанное начало, запустившее Колесо, невольно задумываешься о возможной проекции этого большого на малое — не в сборе доказательств в пользу реальности его (большого начала) существования, а к призыву его обнаружения, открытия внутри каждого из нас... Тогда и Ад великого Данте Альдигиери — это ад внутри нас, а не какой-нибудь ад, существующий вообще... Тогда познание Главного есть не более чем призыв к самоанализу, к самосудейству и, разумеется, к самоосуждению. Тогда нам понятны аллегорические представления Валерия Ермолаева, где в центре рисунка (глава 74) изображен Мир. В центре... находится область нашей земной природы, справа — Космос, а слева — мир инобытия или антимир, или микромир, называйте как угодно...
— Я бы, — сказал Андрей, — слева направо разделил на прошлое, настоящее и будущее. Триединство мира!
И далее: «Человек по справедливости должен жить во всех мирах, вспоминая прошлое из настоящего, ты чувствуешь стыд и ответственность за то, что сделал, и намечаешь более достойный путь на будущее...
И все это происходит в бесконечном триедином мире».

Приглашение к танцу

Собственно, предшествующим разделом вполне уместно было бы и закончить предисловие к этой небольшой, непростой и трудновостребуемой читателем книги. Все это так. Но при несколько претенциозном звучании этой последней части отзыва, который точнее было бы обозвать как приглашение заглянуть в себя, чтобы вполне обоснованно попытаться выразить свое отношение к конкретным попутным, сопутствующим малозначащим событиям в жизни героев-статистов, их отношений друг с другом и горестным событиям, происходящим на великой, обобранной, опущенной такими же статистами, необъятной Руси.
Вся эта главная линия реинкарнаций происходит на фоне быта «новых русских» — добровольных самоизгнанников, удачливых счастливцев, живущих по принципу: «Съем еще один финик — и убегу», вполне жизненных (отнюдь не абстрактных) фигурантов, мозаика отношений между которыми не выходит за рамки «удач» обворовывания ими многострадальной Родины. Казалось, зачем бы им пребывать в этой серьезной клоунаде, затеянной сочинителем книги о котах и иже с ними? Нужны ли они?
По первому, поверхностному взгляду — не очень. Они говорят банальные вещи о банальных вещах. Они живут — для себя, для собственных чад, в общем, для чего угодно, но только не для идеалов, которые просто «разбиваются об их быт», а этот быт — жены и дети, дела и деньги, дома с видом на море и с видом морским не очень. Они — эти ускакавшие от решения глобальных проблем Родины — подданные России — абсолютно не интересны, и, несмотря на разный уровень их интеллекта — однообразно пусты.
Так зачем же они нужны? Как фон повествования, фон для решения глобальных вне их ведомства вопросов — зачем? для чего? во имя чего?
Нет! Их опыт ничему не учит и ни к чему не призывает! Но они нужны в книге как задний план сцены, где «разыгрывается ответ» на общие вопросы, на которые каждая отдельно реально существующая личность формирует свой собственный личностный взгляд. Часто нетривиальный, часто спорный, возможно, отчасти абсурдный, но свой, личностный. Эти вопросы питаются не внешней потребностью, а исключительно — внутренней. И в основе ответа каждого — суть стержневой вопрос — о взаимодействии нравственных категорий, — нравственных начал, прежде всего, таких, как мораль, религия, наука (точнее, точные знания частностей) и, разумеется, философии.
Ответ не только предельно индивидуален, но, что более важно — определяет положение каждого индивидуума среди прочих. И это выделяет человека из массы людей.
Для них и написана эта книга. Для них, плавающих и путешествующих по волнам моря житейского. Для них, вечно сомневающихся в себе и дающих окружающим больше, чем они получают. Для тех, кто верит, и в кого верят. Для верующих и верящих, для почитателей Байрона и Данте, для тех, кто в себе таит черты Маркиза во фраке и в жасмине.

10 июля 2002 года

Вадим Федоров,
Заслуженный профессор МГУ,
член Союза писателей СССР