ZOO-2. Письмо шестое

Расстояния между нами равновелики твоему недоверию ко мне. С последним я еще кое-как готов смириться, но с расстояниями - нет.

Сны Гофмана в русском переводе звучат несколько иначе воззрения кота Мурра на все эти сны расстояний.

Мне очень плохо без тебя. Я сейчас похож на русскую деревенскую дорогу, где сгинули все наступления европейской незначимости русских слов.

Я чувствую себя беспомощным плюшевым словоозябром, выброшенным на помойку нашей с тобой любви.

Тихонечко как всё в помоечном. Даже Гофманский кот Мурр притих, и ему совсем не хочется слушать великосветские шёпоты озябшей в карманах мечты селёдки.

Я откровенен сейчас, как кошачье "Мяу".

И эта откровенность выходит мне тёплым боком, к которому мне очень хочется прижаться...

Сейчас мы с тобой идем спать. 29-го в ночь ты поедешь к своим родителям. Майские праздники ты будешь там быть, а потом вернёшься, и исчезнешь в своих письмах ко мне.

Антиномии кипящего чайника. Простая формальность слепоты библиотек Борхеса.


И не хихикай сейчас Чеширской кошкой. Я очень сейчас колюч, и всё у меня против шерсти. Всё против шерсти во мне.

Всё, как в кипящем котле неутолимого "рядышком сбыться"...

Рядышком.

Хотя бы в тонюсенькой рыжинке твоих волосиков.

Сбыться синичкой крохотной Москвы в безумии мироздания твоей нежности.

Зачем мне ночи, если я никогда не сплю?

Зачем мне всё, когда ты простужаешься в салоне автобуса, где вечность открывает все люки своих сквозняков и рвёт тебя на части?

Зачем ты мне пишешь тогда, когда тебе хочется тихо умереть и сбыться?

Неизвестность вопросов воспитывает тишину ответов.


Я только что вернулся домой продрогший, промокший до нитки и счастливый! Вышел было под утро прогуляться по городу и тут же попал под ливень! Одно лишь моё благоразумие заставило меня поспешить к тебе в твое домашнее взбалмошное тепло.

Пустынные улицы. Хоботы водосточных труб изрыгающие кубометры воды. Бесконечность туч и я посреди всей этой бесконечности.

Сказочка козявки.

Да, я знаю то, что ты мне сейчас скажешь. Как хорошо, что ты сейчас спишь и нечего мне этого скажешь.

Шорохи дождя за моим окном. И тепло, тепло, тепло! Тепло от пледа на моем диване. Тепло от дымящейся чашки чая на моём столе.

Тепло от знания того, что ты сейчас тоже под теплым одеялком.

И нет никаких расстояний.

И нет вообще ничего, что мешало бы нашему теплу.

Нашей с тобой нежности.



Нежность к пустому кипятку... Кто бы мог подумать?!


Не могу я жить спокойно, сознавая то, что женщине, которую я люблю, сейчас так нелегко живется. Не могу.

Не сердись только. Да, и, пожалуйста, без этих твоих излюбленных оксюморонов!



Знаешь, Москва сейчас в каком-то легком мелком дожде и в тепле, как палитра красок импрессионистов.

Очень люблю это время года. Нежность размытых дождем красок мостовых и рекламных щитов. Черный, почти юный асфальт под ногами. Веранды летних кафе только еще расправляют свои зонтики. Им до июльского дождя еще так далеко... Ну, примерно так же, как сейчас мне до тебя.

Смотрю в окно. За стеклом бегают, снуют и куда-то спешат какие-то тени. Я смотрю на них и думаю о тебе.

Вспоминаю лужу, которая однажды набросилась на тебя зимой из-под чьих-то колес. Вспоминаю и улыбаюсь, вспоминая.

Ты тогда простудилась и почти неделю провалялась под одеялком.


Люблю тебя, глупышонок ты мой!

Просто люблю тебя.

У меня - все просто. По-человечески просто. И по-человечески жестко. Извини, я не знаю середины. Я - человек крайностей, как и ты.

Маятник Фуко может качаться бесконечно, но мы-то с тобой в этой жизни, увы, смертны. У нас слишком мало времени и сил чтобы обуздать всю эту бесконечность.

Москва огромна и многолика, но зачем она мне без тебя? Да, я, конечно, могу оформить себе коротенькое постельное счастье хоть сейчас. Но мне этого не нужно. Не-а!

Мне нужна лишь ты.


Ты моя бережная кареглазая шушь...



3 февраля 2017