Таланты и полтинники

Таланты и полтинники
Почему жанр антиутопии гораздо популярнее своего позитивного антипода – утопии? Наверное, отчасти потому, что человеку вообще проще сформулировать, чего он не хочет, чем внятно объяснить, хотя бы самому себе, чего он хочет. Кроме того, описание несправедливого общества вызывает у читателя сильные эмоции – гнев, негодование! А ведь художественная литература этого и добивается, не так ли? Сильных читательских эмоций. Да и описание несчастий и невзгод интереснее, чем описание картины безоблачного счастья. Это еще Толстой подметил. Так что, сочинять утопии, описывать гармоничное общество будущего, каким оно, по мнению автора, должно бы быть, занятие не очень благодарное. В наши дни романисты и писатели уж не берутся за этот жанр, оставив его на долю философов, публицистов и футурологов. Все сыты и счастливы? Фи, скучно!.. Так и быть, считайте меня футурологом, но устоять не могу, хочу написать утопию. Хотя бы не роман, а повесть. Ну, хоть маленький рассказик! Ну, потерпите немного. Поскучайте. А я пока расскажу, как все должно бы быть…
Помню, как я заработал свой первый талант! Наверное, любой автор или изобретатель хранят в душе подобное воспоминание. Хотя, одним это дается проще, а другим за каждую монету приходится изрядно попотеть. Я летел в банк, окрыленный полученной повесткой, ведь ясно было, зачем меня вызывают. Тем не менее, из суеверия я ничего не сказал семье, даже не предупредил, что иду именно в банк. Никогда раньше мне не приходилось бывать в этом заведении, но ведь кто-то и за всю жизнь не попадет сюда ни разу. Большинство моих знакомых никогда не получат повестку в банк и никогда не получат свой собственный, хотя бы один талант! Разумеется, я знал, как он выглядит, я немало талантов повидал. Но одно дело держать в руках чужой талант, хотя бы и Мастера, моего старого доброго друга и учителя, а совсем иное ощущение – расписаться на бланке и получить в окошечке кассы новенький блестящий увесистый металлический кружочек. Идеально подобранная пропорция серебра и золота дает этот неповторимый цвет, столь желанный для художника или исследователя. В тот день я и представить боялся, как выглядит целая горсть талантов, как они медленно с достоинством переваливаются с одной ладони на другую, с глуховатым перезвоном, и нет мелодии слаще этого звука! Пока что передо мной лежал один-единственный, мой первый талант, и я знал, я был уверен, что не последний, совсем не последний. Я не положил талант в карман, не спрятал в монетник для полтинников, который в те годы всегда носил при себе. Хотя талант туда поместился бы в самый раз – он ведь почти одного размера с полтинником. Но как можно их сравнивать! Тусклый, из легкого сплава, быстро темнеющий, часто затертый до неразличимости рисунка полтинник и талант – всегда новый, будто специально для тебя изготовленный, словно светящийся изнутри, с распростертыми крыльями на одной стороне и деревом на другой. Мой друг Феликс, с которым мы были знакомы уже в те годы, говорил мне, что слово «талант» пришло к нам из древних времен, но означало оно тогда вовсе не монету, а способность человека к творчеству. Когда говорили, что у кого-то нет таланта, имелось в виду, что он не может создать и придумать ничего ценного, не способен на это. Было даже специальное, ныне забытое словечко для обозначения такого бедолаги – «бесталанный». По сути, и сейчас тот, кто лишен способности написать или изобрести настоящий шедевр, тоже лишен таланта, но уже в другом смысле. Он пишет, изобретает, но никому не нужные вещи, и потому не получает за них таланты, то есть, можно сказать и про него, что он бесталанный. И я когда-то был бесталанный, как любой начинающий творец. Мне не хватало опыта, мастерства, мои произведения не вызывали интереса – и я не получал талантов. Мне нужно было учиться. И я познакомился с Мастером. Так вот, набрался смелости или наглости и сам подошел к нему! Спасибо, моя молодая наглость, за это! Мастер оказался удивительным человеком, мы провели с ним столько часов за книгами и фильмами, он водил меня в музеон, и при этом ни разу он не взял с меня ни полтинника. Мало того, он сам оплачивал вход в театр не только за себя, но и за меня, платил за книги, картины и фильмы. Но, правда, только в первое время. Долго я такого позволить не мог. И хотя забот и хлопот у меня хватало – я только что женился, и мы обживали новую квартиру, я предупредил супругу, что теперь ей придется самой выбирать мебель и решать, какого цвета будут шторы в спальне. Мне нужно было зарабатывать свои полтинники. Я и раньше работал во вторую смену, ведь всем хочется иногда пойти в кино или театр, а кому-то даже почитать книжку или полюбоваться на картину. Так что, для меня, как и для большинства людей, в этом не было ничего экстраординарного. Но теперь, когда я под руководством Мастера начал знакомиться с искусством не только для развлечения, но в большей степени для образования, полтинников мне стало требоваться не в пример больше. Так что, вторая смена  для меня означала не дополнительный час, и даже не два часа работы. Когда я сообщил в центральную диспетчерскую службу, что хочу работать пять дней в неделю кроме стандартных обязательных четырех часов в день еще по четыре часа, оттуда пришел запрос с уточнением: не ошибка ли это? Действительно ли я заказываю восьмичасовой рабочий день? Да еще пять дней в неделю! Мне даже пришлось пройти медкомиссию, которая оценила мое состояние и подтвердила, что мне разрешены такие нагрузки. И начался мой трудовой марафон! Каждую субботу, как водится, я получал из центральной диспетчерской разнарядку: на какую работу направляюсь на следующей неделе. При этом, конечно, как и для всех остальных, кто работает только свои обязательные четыре часа, с одной стороны учитывались моя квалификация, мой опыт и склонности,  а с другой – общественная потребность. Та сложнейшая система, в недрах которой анализируются и сопоставляются данные об имеющихся работниках и необходимом фронте работ, вычисляется оптимальный способ использования мозгов и рук, явлена нам лишь своей поверхностной, видимой частью – центральной диспетчерской, а глубинные процессы и вычисления скрыты от глаз обычного человека. Хотя, за этим анализом скрыт также труд сотен специалистов, опыт и квалификацию которых оптимально использовать именно в этой сфере. Я получал свои разнарядки и отправлялся то на сбор и переработку мусора, то развозил какие-то материалы, однажды даже целый день регистрировал браки. Вообще-то эта процедура обычно совершается простым заполнением анкет и нажатием кнопки. Но находятся люди, придающие бракосочетанию особый смысл. Они приглашают гостей и устраивают целую церемонию. Мы с моей женой, кстати, поступили так же. Вот в таких случаях брак регистрирует не автомат, а живой человек. Он получает специальный костюм и пишет особую торжественную речь, чтобы церемония получилась по-настоящему праздничной. Так что на эту работу могут назначить только того, кто прошел тест на сочинительство. Я его прошел, еще будучи старшим школьником. Поэтому периодически в моей разнарядке кроме работы водителем или уборщиком появлялись вот такие задания. Но чаще все-таки приходилось или дежурить около мусоросжигательной печи или контролировать конвейер по разливу напитков или крутить баранку грузовика. И после восьмичасового рабочего дня, получив свою горсть полтинников, я еще находил силы на Мастера и его уроки. Но зато теперь я сам мог расплачиваться за доступ к картинам и скульптурам, покупать билеты в музеон или брать напрокат фильмы. Но больше всего я тратил, конечно, на книги. Каждый дополнительный час работы, как вы и без меня знаете, стоит один полтинник. (Феликс говорит, что это слово тоже очень древнее, он в этом деле спец!) Значит, в день я зарабатывал обычно четыре монеты, и в этот же день расставался с двумя из них, как минимум. Кое-что оставлял, чтобы в выходные пойти в театр или на концерт с женой, а не с Мастером, ведь мне мой брак был очень дорог, а пять дней в неделю я почти не уделял внимания своей милой супруге, так что хотя бы субботу и воскресенье посвящал семье. Да, семье – ведь вскоре у нас родился первенец, сынок. Квартира, в которую мы переехали сразу после свадьбы, как и все квартиры для молодоженов, была рассчитана на скорое появление ребенка. Если б у нас родилась двойня, мы могли бы поменять жилье на более просторное. Некоторые пары, впрочем, даже родив одного ребенка, переезжают в квартиру побольше. Но нам наше гнездышко нравилось, жена его обставила с любовью и вкусом, и мы решили пока остаться. У жены опять прибавилось забот, новорожденный это вам не шутки! Особенно, когда бабушки и дедушки живут в другом городе, и рассчитывать на них не приходится. В то время им еще не было сорока пяти лет, так что наши родители не вышли на пенсию и не могли часто гостить у нас, но иногда все-таки приезжали на выходные то одни, то другие, а изредка и все четверо. Вот для таких случаев мне тоже нужны были полтинники, чтобы выбраться со всей родней, например, в кино, или сводить родителей жены на выставку. Ее отец был большим любителем изобразительного искусства, он и сам увлекался скульптурой, но считал себя любителем, работы свои в музеон не сдавал, а демонстрировал их бесплатно. Так что, мое обучение у Мастера и связанную с этим сверхурочную работу тесть вполне одобрял. Хотя никогда и не допускал мысли, что я смогу заработать своим творчеством хоть один талант. Мое сочинительство он расценивал как хобби. Как, впрочем, почти все мои знакомые. За исключением, пожалуй, Мастера и моей жены. Она, а не он, становилась моей первой читательницей. Прежде, чем нести свои черновики учителю, а давал их прочесть жене, и только после ее одобрения решался представить на суд Мастера. Наконец однажды, прочитав очередной мой рассказ, жена подняла на меня горящие глаза и сказала, что у меня обязательно будут таланты, потому что то, что я сочинил, великолепно. К Мастеру в этот день я не пошел, а через несколько недель мы узнали, что у нас будет второй ребенок! Когда учитель прочитал мой рассказ, он похлопал меня по плечу и сказал лишь одно: в библиотеку! Окрыленный, я в тот же день отправил рукопись. Потянулось томительное ожидание, показавшееся мне бесконечным. И вот, спустя месяц или около того, мне пришел ответ, что рассказ принят! Мой рассказ был помещен в библиотеку! Среди античных авторов, средневековых писателей, гениев Возрождения и современных классиков где-то теперь был и мой текст! Душевный подъем и возбуждение были настолько сильны, что я сделал паузу в своей сверхурочной работе и в течение недели каждый день после обеда садился писать. Идеи просто переполняли меня! Конечно, многое потом пришлось править и переписывать, но – это невероятно! – из написанных в ту памятную неделю двенадцати рассказов десять были приняты библиотекой! В течение нескольких дней у меня появилось целое «собрание сочинений»! Я стал настоящим автором! В выходные приехали мои родители, и я поделился с ними моей радостью. Но они не оценили в полной мере моего успеха. Не знаю, откуда у меня интерес (и способность!) к сочинительству, но уж точно не от родителей. Все свои сверхурочные полтинники, честно сказать, не очень частые, отец и мать тратили на кино, гораздо реже – на театр. Книг они почти не покупали и даже в бесплатном отделе библиотеки брали считанное количество раз. В музеон выбирались только по моей инициативе, когда приезжали к нам в гости. Так что, мое увлечение сочинительством, которое, как я надеялся, из хобби рано или поздно превратится в источник талантов, родители не вполне понимали. Но и не осуждали. Относились как к легкому и безобидному чудачеству. Другое дело – тесть. Он так искренне обрадовался моему первому успеху, что в тот же день заказал в библиотеке мой рассказ. Это было расточительно. У меня пока еще не было своего сборника или повести, лишь один-единственный рассказ, к тому же довольно короткий. Но правила библиотеки таковы, что если ты заказываешь любое произведение, находящееся в платном отделе, ты отдаешь полтинник, независимо от объема этого произведения, будь то новелла или роман. Так что, мой дебютный рассказ обошелся тестю по цене целого тома! И в свой ближайший приезд он с сияющим лицом подарил купленный рассказ автору, то есть мне! А ведь у меня даже не было собственного экземпляра, при таком объеме он просто не полагается. Жена поставила тоненькую книжицу, всего-то в десяток страниц, на каминную полку и сфотографировала меня рядом с моим первым изданием. Вечером мы отправились в ресторан и весело отметили мою, так сказать, литературную премьеру. И надо же произойти такой случайности, официантом в этот вечер оказался мой друг Феликс! Он тоже часто подрабатывал лишние часы. Полтинники нужны были ему не столько для культурных развлечений, сколько для исследований. Он изучал огромное количество научной литературы, и если труды предков находились в бесплатном секторе библиотеки, то многие современные книги стоили денег, так что Феликс, как и я, часто после обеда отправлялся на работу. Большинство заведений питания обслуживаются автоматами, но по  особым поводам люди часто идут в рестораны с официантами-людьми, это придает ужину неповторимое ощущение роскоши. Феликс не впервые был назначен официантом, возможно, он даже закончил какие-то курсы для этого, потому что справлялся со своими обязанностями профессионально и даже с некоторым шиком. Посетителей в ресторане было немного, все-таки люди чаще ужинают дома или в автоматических кафе, и у Феликса была возможность перекинуться со мной парой слов. Когда он узнал, по какому поводу мы устраиваем ужин, он неподдельно обрадовался за меня. И даже пророчески заявил, что наступит день, когда мы оба будем просто купаться в талантах! И вот прошло время, в библиотеке у меня скопилось уже несколько десятков рассказов и две большие повести. Я сначала следил за статистикой: первым читателем, как я уже упоминал, был мой тесть. Потом появился второй заказ, третий. После этого возникла пауза. Я нервничал, каждый день, а то и несколько раз на дню заглядывал в отчет библиотеки об использовании моих рассказов. Ничего! Никто не интересуется ими, не покупает, я написал никому не нужную чепуху! Как всегда, пришел на помощь мой учитель. Он объяснил то, о чем я и сам мог бы подумать. Библиотека огромна! В ней собрано бесчисленное количество книг. Большая часть, конечно, доступна совершенно бесплатно – ведь авторы уже скончались, и платить просто некому. Но и тех писателей, которые живут сегодня и пишут в расчете на то, что их творчество кому-то нужно, а значит, кто-то готов отдать за их книгу свой полтинник, то есть, целый час сверхурочной работы, таких тоже немало. И читателю непросто сориентироваться в этой массе сочинений, выбрать что-то, найти литературу по вкусу. Да, согласился я, ведь не  у каждого есть такой учитель, который своими советами направит, поможет. Это мне повезло. Если бы не Мастер, я бы тоже блуждал в лабиринте каталогов, плутал среди миллионов названий и имен. Действительно, как потенциальный читатель узнает обо мне и моих рассказах, если никогда прежде и имени моего не слышал? И Мастер посоветовал мне, что делать. И снова время уплотнилось. Опять, как в период активной учебы, я отработав свои обязательные четыре часа, за которые получаю все необходимое: жилье, одежду, продукты, лекарства, а также и необязательное: возможность пользоваться общественными автомобилями, ресторанами, бассейнами, путешествовать, заниматься спортом, получаю доступ в бесплатные отделы библиотеки и фильмохранилища, музеона и театра, где могу читать, смотреть, слушать любые произведения искусства, созданные в прошлом, или те, авторы которых не считают себя достаточно профессиональными, чтобы выставлять свои картины, фильмы или симфонии в обмен на полтинники, после обеда я либо отправлялся на сверхурочную работу по разнарядке центральной диспетчерской, либо посвящал это время бесконечным встречам с читателями, участием в различных литературных мероприятиях, читках, словом, делал все, чтобы мои читатели узнали о моем существовании и о моих книгах. И это принесло свои плоды. Я получил извещение из банка. Это могло означать лишь одно: пятьдесят читателей отдали за мои книги по полтиннику, и мне причитается один талант! Мой первый талант!! Это событие было гораздо важнее того дня, когда мой рассказ был впервые принят в библиотеку. Ведь тогда это означало лишь то, что теперь у меня могут, теоретически, появиться читатели. А талант говорит: тебя читают! Пятьдесят человек работали сверхурочно, для того, чтобы прочесть то, что ты написал. Что я испытывал? Гордость? Радость? Не совсем. Меня охватило некое спокойное торжество, тихая гармония. Я вдруг во всей полноте ощутил, в каком правильном мире живу, насколько в нем все справедливо и продуманно. Благодаря рассказам Феликса я немного знаю, как безумно был организован мир в прошлом. Мой друг утверждает, что еще совсем недавно 95 процентов всех ресурсов планеты принадлежали пяти процентам населения. В голове не укладывается! Кто-то голодал, в то время как другие… что делали? Даже не представляю. Пили нефть и закусывали никелем? Как можно потратить почти все земные ресурсы на такую горстку людей? Мне не хватает воображения. А ведь я все-таки сочинитель! Кстати, и писатели той эпохи, а также актеры, музыканты, не все, конечно, но многие из них, также принадлежали к этим пяти процентам. В кино, например, актер мог получить за месяц работы столько монет, сколько другой человек не получал за всю жизнь, и даже за десять жизней! Рабочий день был у всех разный. Не было обязательных четырех часов общественно-полезных работ. Царил полный хаос. Когда Феликс рассказывает об этом, я не могу понять, как вообще такое общество могло существовать длительное время? Непостижимо! Одно радует, что все это было давным-давно, и человечество с тех пор изрядно поумнело. Все ресурсы планеты используются для обеспечения населения пищей, теплом, жильем, и, разумеется, всего достаточно. Феликс говорит, что уже в ту давнюю эпоху специалисты подсчитали, что земных ресурсов, поделенных на всех, хватает с избытком. Так почему же не воспользовались этими расчетами?! Достаточно, чтобы все здоровые люди в возрасте от 25 до 45 лет работали на благо общества по четыре часа в день пять, а то и четыре дня в неделю. Оставшееся время каждый использует по своему усмотрению: отдыхает, занимается спортом или творчеством, учится, играет. А может поработать дополнительно, когда есть время, возможность и стимул. Заработанные полтинники можно потратить на то, что создали другие люди в свободное от работы время: фильмы, музыку, книги. Хотя, и бесплатных концертов, киносеансов и музеев вполне хватает. Но когда человек после рабочего дня делает что-то особое, изобретает что-нибудь или сочиняет, ему хочется убедиться, что это кому-то нужно. Полученные таланты, один за каждые потраченные пятьдесят полтинников, подтверждают ценность их творчества. Что они делают с талантами? Как что? Не случайно ведь они имеют тот же размер, что и полтинники. Вы точно так же можете уплатить за книгу или фильм своим талантом. Один к одному, как обычным полтинником. По-моему справедливо.