Маленькие чудеса в большой стране

А.Н.ПАВЛОВ

МАЛЕНЬКИЕ ЧУДЕСА В БОЛЬШОЙ СТРАНЕ

Допуск.
     После окончания института у меня была возможность выбора при распределении мест. Неожиданно появилась специальная комиссия из Москвы. Вызывают. Беседуют. Предлагают Громовскую экспедицию в Ереване. Первый Главк. Закрытые работы. Понял – подхожу по анкетным данным. Дали подумать день-другой. К этому времени мой жизненный опыт складывался в северных районах – Магадан, Якутия, Кольский полуостров. И тут мне страшно захотелось на Юг. Горы. Тепло. Фрукты. Незнакомый мир. Я согласился.

     Ереван встретил жарой около пятидесяти градусов. Бегая по делам, забегал в дворики и обливался холодной водой из фонтанчиков. Прекрасная холодная  вода. Ереванцы очень гордились ею. Говорили, что она лучше швейцарской. Формируется в вулканических туфах. Красивый город. Новые люди. Другой быт. Экзотика для меня.
     Оформился. Направили в круглогодичную геолого-разведочную партию под Нахичеванью. Определили в деревянном сборно-щитовом домике вместе с русским буровым мастером. Чтобы начать полноценно работать, надо было познакомиться с геологией и гидрогеологией района, понять, чем эта партия занимается. Пришёл в Фонды. Ничего не выдают. Начальник объясняет:
– Выдать материалы не могу. У нас всё под грифом. Поезжайте в экспедицию. Зайдите в Первый отдел. Пусть дадут допуск.
    Что делать? Поехал. Всё объяснил. У тамошнего «секретника» глаза стали квадратными:
– Какой допуск. Возвращайтесь и скажите Гургену Левоновичу, что он мудак.
– Как же мы могли принять Вас на работу без надлежащей Формы. Он что, перепил там что ли?

     Вернулся. Объяснил деликатно ситуацию. Не знаю, был ли понят. Какое-то время отчёты мне  всё-таки не выдавали. Выручали геологи. Брали материалы на себя и тайком давали мне с ними работать. Потом всё  уладилось. Чудеса, да и только! Надо привыкать.

Карты и альбом.
     В начале шестидесятых годов  в газетном киоске Краснодара увидел геологическую карту Северного Кавказа полумиллионного масштаба. Не помню почему, но не купил. Возможно, была для меня дороговата. Немного позже узнал, что из продажи она изъята и получила гриф «секретно». Возможно, такой перевёртыш был связан с «оттепелью» и последующим «похолоданием».
     Многие топографические карты России тоже были закрытыми или шли под грифом «для служебного пользования». Меня это удивляло. Известно, что оккупированные во время войны территории картировались немецкими топографами.
     От кого всё это пряталось? Чудеса.
     На кафедре обучался в аспирантуре Юра Т.  Тема его диссертации была связана с Уралом. Руководитель, тогдашний проректор по научной работе, профессор Р., предполагал обыграть этот регион как классический случай широтной зональности. Трудность возникла с картами необходимых масштабов. Перед аспирантом возникла техническая задача – найти эти материалы. Через какое-то время он нашёл их. Начал громко и с восторгом показывать их руководителю. Тому показалось, что принесённый материал является закрытым. На кафедре в этот момент было много народу. Профессор прошёл войну. Был человек, видимо, пуганный и придерживался правила:
– Лучше позвонить первым, чем вторым.
Как проректор он знал соответствующие телефоны. Прямо с кафедры позвонил и сообщил, что здесь в открытой форме демонстрируются  закрытые материалы.
     Приехали довольно быстро. Всё перешерстили. Оказался типовой вариант (почти как с киоском в Краснодаре):
• Карты вначале были открыты; потом их закрыли, а новый статус этих экземпляров не оформили.
Лишнее изъяли. Пожурили. На том, к счастью, и закончилось.

     Много лет трудилась на кафедре старшей лаборанткой Татьяна Фёдоровна. Была она одинока. На руках старая матушка, которую она боготворила и была полностью ею подчинена. После смерти старушки Татьяна Фёдоровна вся отдалась работе. Тогда училось много вьетнамцев. Совершенно бескорыстно она занималась с ними с утра до вечера. Была для них и наставницей, и нянькой, и мамкой. Между ними сложились добрые и очень приязненные отношения.
     По окончании обучения благодарные вьетнамцы преподнесли ей подарок. В качестве памятной его части был небольшой красочный альбом «Вьетнам в борьбе». Растроганная таким вниманием, она многим рассказывала о подарке и с восторгом показывала подписанный альбом. Дошла очередь и до профессора Р. Он с интересом стал рассматривать альбом и вдруг…! наткнулся на портрет Мао-Дзе-Дуна. А тогда от великой дружбы с Китаем мы кинулись в другую крайность. Ошеломлённый Р. набирает известный ему номер телефона и сообщает, что на кафедре печатная китайская пропаганда.
     Татьяна Фёдоровна переполошилась. Что называется – в ноги. Заплакала.
– Не губите, пожалейте. Я не виноватая. Ведь это подарок.
 В ответ она услышала ласковые слова:
– Да Вы, Татьяна Фёдоровна не убивайтесь так уж. Приедут и разберутся.
     Приехали снова очень быстро. Ещё быстрее разобрались. Оказалось, что красочный альбом продаётся в наших советских киосках.
     Перед смертью профессора Р. Татьяна Фёдоровна навещала его в больнице и за свои деньги вызвала батюшку к одру умирающего доброго коммуниста и долго посещала его могилу.

Пропуска.
     Мой приятель собирался в служебную командировку на Камчатку. Нужен пропуск. Поскольку он уже ездил туда, требовалась только формальная процедура.
     В отдел пропусков на Литейном попал прямо перед обедом. Документы взяли и попросили зайти после перерыва через час-полтора. Он вспомнил, что с утра тоже не ел. Под ложечкой засосало. Решил воспользоваться заминкой. Вышел на улицу. Пошёл наугад. Почувствовал вкусные запахи из дверей дома, до которого он, размышляя о чём-то, дошёл. Определился со столовой. Вкусно и недорого поел. На выход. И тут в дверях наткнулся на постового.
– Ваш пропуск, пожалуйста.
Оказалось, что приятель попал на территорию военного училища.
– Какой пропуск? Я пообедать зашёл.
– А как Вы прошли?
– Через эту дверь. Здесь никого не было.
– Как не было? Этого быть не может.
Вызвали дежурного офицера.
– Ваши документы.
– У меня при себе их нет. Сдал на Литейный.
– Какой Литейный? Кому?
– В отдел пропусков.
– Хорошо. Кто вы? Зачем сдали? Когда?
Пришлось подробно объяснять ситуацию. Из неё следовало, что дежурный у дверей пост на время оставлял. Скандал. Кто виноват. Ясно, что постовой. И в ответе за его разгильдяйство – дежурный офицер. Приятеля задержали. Стали звонить на Литейный. Выяснили. Отпустили.

     В начале своей деятельности мне пришлось работать в погранрайонах. В местечке Шванидзор, на границе с Ираном, начальство Погранзаставы  обратилось в нашу геологическую партию  с просьбой прочитать лекцию для пограничников. Что-нибудь про геологию и про наши работы.  Почему-то отрядили меня. Красный Уголок полон. Вывесил простую географическую карту полушарий. Рассказал о геологическом устройстве Земли, основных её структурных элементах. То, что помнил из исторической и региональной геологии. Немного о методах поисковых и разведочных работ. Эта была моя первая лекция в жизни.
     Спустя какое-то время к нам нагрянула московская комиссия. В конце её работы состоялось посещение объектов. Эту рабочую поездку сопровождало руководство партии. Был приглашён и я.
     По пути следования наш кортеж периодически останавливали пограничники и проверяли пропуска. Проверяли у всех. Мне же только отдавали честь и улыбались. Московские инспектора ничего не понимали. И были немало удивлены. Но ведь каждый пограничник знал меня в лицо. Разве это не пропуск.

Цифра.
     1965 год. Низовья Амура. Хребет Мяо-Чан. Горный институт проводит тематические геолого-геохимические исследования. Одно месторождение касситерита уже находится в эксплуатации. Крупный карьер. Обогатительная фабрика. В экспедиции довольно много студентов. Организовали для них ознакомительную экскурсию. Предприятие впечатлило. Никто такого ранее не видел.
     В заключение все собрались у стен фабрики. Выслушали итоговые слова главного инженера, проводившего экскурсию. Предложили задать вопросы. После студентов руководитель наших работ поинтересовался:
– Какова себестоимость концентрата, производимого фабрикой?
Ответ был кратким:
– Это закрытая цифра.
     Наш научный руководитель был многоопытным и чётко мыслящим человеком. Он стал вычислять сам.
• Олово стоит в магазине столько-то. И начал тянуть цепочку производства в обратную сторону. Через одну-две минуты получил цифру.
Отведя главного инженера в сторонку, назвал её. Потом похвастался мне, что ошибся на копейку. Думаю, специалист по обогащению назвал бы не менее точную цифру, просто взглянув на здание фабрик.
 Разве это не чудеса? Закрыто, а  вычисляется элементарным образом.

Закрытые территории.
     После учебной практики в Крыму я поехал на Средний Урал. Предварительно с моим дядей (братом погибшего отца) договорились, что я приезжаю в Свердловск (ныне и ранее Екатеринбург) и даю телеграмму. За мной придёт машина. Я так и поступил. Жду день. Два. Никто не приезжает. Деньги заканчиваются. Решил добираться самостоятельно. Знал только номер почтового ящика и что находится он где-то в районе Кыштыма. Доехал поездом. Раннее утро. Туман. Зябко. Просвечиваются невысокие горы. Стал спрашивать. Никто не знает. Наконец, один мужичок указал мне на работающих недалеко солдат и посоветовал спросить у них. Действительно, они помогли. От Кыштыма километров восемьдесят по узкоколейке. Поезд ходит раз в сутки. Повезло. Угадал к отходу. Известный на Урале, хотя и небольшой, медеплавильный завод. Стал спрашивать. Кто-то показал рукой и объяснил:
– Дойдёшь до края посёлка. Там тропка. Иди по ней вдоль «колючки». Увидишь дырку. Пролезь. Вот и всё. Многие так ходят. Там магазин хороший. Это недалеко.
      Приблизительно через полчаса я был у своих. Дяди дома не было, но вся семья в сборе. Меня ласково встретили. Накормили. Стали расспрашивать про Крым, про учёбу в Ленинграде. Время шло к обеду. Пришёл дядя. Расцеловались. Оказалось, телеграмму не получили. И тут он удивился:
– Как ты прошёл? Почему мне не позвонили с КПП (контрольно-пропускной пункт)?
Я объяснил мой маршрут. Он прямо вскинулся.
– Какая дырка? Какая тропка? У нас стреляют без предупреждения.
Он был начальником этого объекта. Не дообедал. Поехал разбираться. Думаю, многим мало не показалось.
     Так неожиданно я обнаружил «народный лаз» на закрытую территорию оборонного объекта. Думаю, что таких дырок в заборах по всей стране было немало.
     Велик и непонятен русский человек.
 
     Один мой приятель часто бывал на закрытых объектах подобного рода и поведал такую историю.
     Огромная охраняемая территория. Цеха и склады находятся на расстояниях в километры. Вся структура объединена хорошими дорогами. Важная комиссия на нескольких машинах едет по одной из них. Вдруг…навстречу мужичок. Поднимает руку. Останавливаются.
– Не подкинете до деревни Селищи. Иду, иду. Теперь не знаю и куда. Мест не узнаю. Хоть подскажите, куда идти.
Мужика «в охапку».
– Кто такой? Как попал сюда?
Рассказывает:
– Иду, значит. Смотрю шлагбаум. Раньше его не было. Да и я ведь давненько здесь не бывал. Большие ворота. Стоит грузовой состав. Вагоны открыты. Много солдат. Офицеры. Вижу, большой шмон идёт. Я, чтобы не мозолить глаза, прошёл с другой стороны состава. Все заняты. Никто не обратил на меня внимание. Вышел на тракт. Места не узнаю. Чувствую, вроде заблудился. Спросить не у кого. И вот Вас встретил. Слава богу. Живые люди. Да ещё на машинах. Думаю, дай спрошу. Может и подвезут.
     У комиссии шок. Чем это закончилось для мужика и начальства, не знаю. Службе охраны уж явно не поздоровилось.
     Всякая граница имеет дырки. Они возникают в неожиданных местах и на короткое время. Но без них граница существовать не может.