Технократы и бюрократы

Глава 7. ТЕХНОКРАТЫ И БЮРОКРАТЫ
    Впрочем, в нашей стране (да и не только в нашей) самыми несчастными людьми всегда были изобретатели, рационализаторы и вообще новаторы. Стоило придумать что-нибудь полезное для людей или для страны в целом, как против тебя ополчались все. Если врач или фармацевт выходил на рубежи, обещающие скорую победу над онкологией или над диабетом, на него обрушивался всей своей мощью мировой фармакологический комплекс. Да и как может он не обрушиться, если нависла смертельная опасность над его миллиардными, если не триллионными доходами от продаж инсулина, анестетиков и дающими призрачную надежду противоонкологическими препаратами. И ведь специалисты, покушающиеся на онкологические заболевания, хорошо понимают, что теперь над ними самими нависла смертельная опасность. И по мере их продвижению к цели она будет только возрастать.
    Были случаи и попроще. Когда-то по долгу службы пришлось расследовать конфликт изобретателя-одиночки, отставного офицера Е.Зиновьева со всей системой тогда еще советских ВВС. Речь шла об эксплуатации четырехсотметровых по высоте мачт для антенн системы дальней навигации "Тропик". Мачты эти удерживались в вертикальном положении тремя лучами тросовых растяжек. По ходу каждого троса был ряд зажимов, замков, петель, которые положено было по ходу эксплуатации с определенной периодичностью осматривать, заменять потертые отрезки, смазывать, подкрашивать - словом, обслуживать. Но как обслужить участок растяжки, поднятый почти на полкилометра над землей. По инструкции полагалось валить всю мачту набок, а потом приступать к работам.
     Но как ее завалишь, а главное - как потом поднимешь? Ведь мачты устанавливались строго в точки с определенными географическими координатами ( как же иначе решать навигационные задачи?), и точки эти нередко оказывались посередине топкого болота. Туда конструкция мачт доставлялась вертолетами, но как их обслуживать после монтажа. Голь на выдумки хитра, и авиаторы из части, которой командовал полковник Пивниченко, додумались пригласить для этой цели профессиональных альпинистов, которые кроме лазанья по скалам порой подрабатывали на подкраске шпилей высоких зданий в Питере и т.п. Теперь они двинулись на работы по повышению боеготовности военно-воздушных сил, разумеется, за деньги, и очень неплохие деньги. Не беда, что с земли с помощью бинокля невозможно определить, что там, на полкилометра выше, наделал скалолаз, превратившийся в "антеннолаза". Зато уже на земле заказчики и исполнители делились деньгами вполне конкретно.
     Совестливый технократ Е. Зиновьев не мог спокойно взирать на такое безобразие, угрожающее и надежности техники и элементарной безопасности работ по ее эксплуатации. Он сконструировал подъемную площадку, способную поднимать трех человек, соединил ее с лебедкой, оборудовал все устройство системой тормозов, блокировок на случай аварии, подобных аналогичным устройствам системы безопасности пассажирских лифтов. Успешно провел испытания, согласовал изобретение во всех положенных надзорных инстанциях. Теперь подъемная люлька устанавливалась прямо на контролируемую растяжку, скользила по ней вверх и вниз, доставляя в нужные места двух операторов из обслуживающего станцию дальней навигации технического персонала и контролирующего их работу третьего лица (офицера или прапорщика).
     И не думал Евгений Николаевич, что мытарства только начинаются. Ну очень не хотелось техническому персоналу ВВС брать на себя ответственность за непростые работы и одновременно терять денежные "откаты" от ленинградских альпинистов. Не хотели терять выгодный договор и альпинисты. А если что не так, если упадет в конце концов полукилометровая мачта или сорвутся с наклонных растяжек альпинисты - это их беды. Взялись, мол, за работы, к которым профессионально не готовы. В сражение вступили военные бюрократы разных уровней, защищая корпоративные интересы своего ведомства и заодно честь мундира. Сражение тянулось долго. Но тогда "четвертая власть" что-то еще значила, авторитет "Красной звезды", поддержавшей изобретателя, был в штабах довольно высок, и справедливость восторжествовала.
     Вообще-то в наш отдел науки, техники и космонавтики центрального органа министерства обороны приходили с жалобами на ретроградов- бюрократов разные технократы-новаторы. Были откровенно больные люди. Один гений от химии притащил тщательно укрытое ведро с жидкостью и искательно заглядывая в глаза нашего товарища таинственно шептал: "Вижу, Вы - интеллигентный человек. Вы поймете: жидкость в этом ведре спасет все сельское хозяйство страны, решит продовольственную программу". Другой, похлопывая рукой по коже дорогого портфеля, вещал: "Вы не поверите, но я принес в этом портфеле настоящий нейтрино". Третий - седой старичок благородной наружности с непроницаемыми темными очками - требовал представить его не ниже, чем редактору отдела. А когда отвели его в кабинет редактора, через несколько минут из-за двери послышались странные звуки. Осторожны приоткрыли дверь, и глазам нашим открылась ужасающая картина: за столом сидит дрожащий наш редактор ( между прочим еврей по национальности), а напротив его стоит "благородный старичок" и, выкинув вперед руку, зычно кричит "хайль, Гитлер"! Похоже, в твердости его намерения произвести прямо здесь приговор суда холокоста, сомнений у редактора не было.
     Ну, шизиков всех мастей мы распознавать давно научились, хотя иногда сталкивались и с неординарными ситуациями. Один тоже немолодой человек обратился к нашему убежденному скептику по фамилии Нечаюк с предложением: "Хотите, я изменю здесь погоду в любую сторону"? Он вытащил из кармана сложенный номер газеты "Известия", развернул его на последней странице, где публиковались карты местности с нарисованными на них линиями изобар, четко обозначающими границы господствующих здесь циклонов и антициклонов. "Хотите, я передвину этот циклон сюда, а этот антициклон - вот туда?. Здесь будут нескончаемые метели, а здесь - нестерпимые морозы. Так я давно регулирую погоду на земном шаре, предотвращаю засуху, а на прошлой неделе сбил американскую ракету на активном участке взлета.
     Диагноз, казалось, был неоспорим. Но изобретатель уже настойчиво предлагал Нечаюку прямо сейчас спуститься с ним в его оборудованный подвал, чтобы поучаствовать в эксперименте. Реакция Нечаюка была предсказуема: вы, мол, сначала покажите что-нибудь, а потом посмотрим. "Что Вам показать? Закажите погоду на завтра, и если она станет такой, как Вы закажете, немедленно приезжайте ко мне в лабораторию". На улице стоял февраль с обычной для этого месяца погодой - сплошные метели, температура между пятью и десятью градусами мороза. И вдруг Лев Николаевич бодро говорит: "Сделайте, чтобы завтра было ясно, безветрено и пять градусов тепла". "Хорошо, но завтра - суббота, нерабочий день, и вы не придете". "По такому случаю приду". Этот разговор можно было бы и забыть, как и многие подобные.
    Но назавтра я проснулся по случаю выходного дня попозже, глянул в окно и обомлел. На улице светило яркое солнце, пели зимние еще птички, а на градуснике, в тени, было ровно пять градусов тепла. Не знал, смеяться или сочувствовать Нечаюку, вынужденному спешить на "эксперимент". Но это было так, из серии "нарочно не придумаешь". По-новому вспомнился этот случай, когда десятки лет спустя получил данные по испытаниям американцами на полуострове Аляска системы HAARP, воздействующей через плазменные линзы в ионосфере на погоду в любой части планеты. Но об этом будет подробно в этой книге о четвертой мировой войне.
     Приведенные случаи все-таки носят экстраординарный характер. А типовой была ситуация, когда одержимые идеей улучшения техники изобретатели создавали что-то новое, что радикально превосходило все, чем уже располагает человечество. Как правило, полезность изобретения доказывалась в ходе специальных испытаний. Новатор получал Авторское свидетельство, если не было времени оформлять патент. Автор спешил одарить и порадовать своим новшеством потенциальных заказчиков его детища и тут вдруг обнаруживал, что против него все - конструкторы и технологи оборонных ОКБ и научных институтов, производственники. Что самое удивительное, среди активных противников нового те, для кого они делались, - заказчики военной техники. Еще раз вспомнишь о тезисе, что наша (тогда советская, ныне российская система) хронически невосприимчива к достижениям научно-технического прогресса.
     Что самое удивительное, это легко объяснимо. Особенно, когда делаются попытки перевести систему гособоронзаказа на рыночные рельсы, что в принципе невозможно. Действительно, что означает для представителей науки ВПК и производственников оборонных отраслей признать необходимость перехода на принципиально новые виды вооружения? Это значит, свернуть свои плановые работы, в который уже вложен большой труд, и заняться новыми рискованными проектами. Как показывает практика, ученые-оборонщики идут на такой вариант очень неохотно, они готовы выполнять оборонные заказы лишь в том объеме, который соответствует их действующим планам и может использовать уже существующие наработки, но отказываются брать на себя ответственность за научную разработку в целом. Готовы быть субподрядчиками, но ни в коем случае не генподрядчиками.
 С производственниками еще сложнее. Ведь чтобы им освоить массовый выпуск принципиально новой продукции, надо отказаться от действующих технологическх процессов, сменить производственное оборудование, поменять всю систему производственных связей. Рискованно, а порой в действующей экономической системе вообще невозможно.
    А заказчики? Говорят, что генералы всегда готовятся к прошлой войне. Этот курьез психологически вполне обоснован. Ведь боевой опыт военачальников целиком базируется на хорошо известных им способах боевого применения оружия, тактике, оперативном искусстве и стратегии прошлых войн. Новые еще не выработаны. Чтобы их выработать и освоить, надо менять всю систему боевой подготовки, образовательную систему армии и флота от низового до высшего звена. Нужно ли это готовящимся к отставке пожилым офицерам и генералам? Вы скажете: это нужно для безопасности страны. Теоретически все это понимают, но на практике часто опираются на логику дежурного генерала ПВО в Германии, который глядя на картину надвигающихся с Запада ракетных целей, вычислял: если объявлю о ракетном нападении противника и фактически подтолкну руководство страны к развязыванию мировой войны, да еще допущу при этом ошибку - меня расстреляют, а если пропущу ракеты до Москвы - расстреливать будет некому. К счастью, тогда оказались не ракеты, а расщепившийся при входе в атмосферу на множество осколков болид. А если бы это были ракеты?!
     Понятно, что для радикальных решений в области перевооружения армии и флота нужны особые люди - беззаветные патриоты своей Родины, профессионалы высшего уровня, обладающие к тому же безошибочной интуицией, руководители, авторитет которых и в армии и в стране непререкаем. Как тут не вспомнить выдающегося советского физика-ядерщика, который говорил: мы сделали свое дело, но если бы в стране не было тогда Сталина и Берии, уверен, атомной и водородной бомбы в СССР своевременно не появилось бы.
      Но найдутся ли сегодня современные патриоты типа Сталина и Берии? Большой вопрос! Во всяком случае, наконец-то стали убирать столь одиозных личностей, как Сердюков. На его место пришел вполне адекватный новый министр обороны С.Шойгу, а оборонный комплекс возглавил Дмитрий Олегович Рогозин. Последнее назначение вызвало массу вопросов и одновременно породило многие надежды. Под руководством отца нового вице-премьера Олега Константиновича Рогозина мне пришлось работать, еще когда Дима ходил в детский сад. Олег Константинович был Оборонщиком с большой буквы, масштаба Устинова, Шабанова или Ванникова. Но Дима-то был гуманитарием, журналистом по образованию. С ним доводилось встречаться в Росийско-Американском университете, в Конгрессе русских общин, но все это не "оборонка".
   Тем не менее, первые шаги Дмитрия Олеговича на новом поприще были вполне грамотными. То ли советники у него оказались хорошие, то ли собственное системное мышление помогало. Посоветовавшись с Алексеем Ивановичем Ворониным, решили начать новый поход по властным кабинетом именно с него. И начался новый пеший круиз по этажам Белого дома, в ходе которого приходилось беседовать и с созидателями-технократами и с глухо вцепившимися в свои хлебные места саботажниками-бюрократами. Наверное, для читателя был бы утомительным подробный рассказ о моих хождениях. Скажу только, что с первых слов научился четко отличать первых от вторых. К первым, безусловно, относится первый заместитель Рогозина Иван Николаевич Харченко, член военно-промышленной комиссии доктор технических наук Игорь Анатольевич Шеремет, член ВПК Владимир Яковлевич Поспелов. Технократ в каждом из них узнавался по четкой терминологии, быстрому пониманию сути дела, емким формулировкам, мысленному построению иерархии целей и средств их достижения. Бюрократы, независимо от их ученых степеней и званий, слушали рассеянно, твердили о своем заунывно, чувствовалось нежелание что-то делать и познавать. И жалко их было и понять можно. Ведь имея оклады свыше 200 тысяч рублей в месяц и ни за что не отвечая, легко ли пойти на риск лишиться всего этого ради некой отдаленной цели.
    Между тем, в организации работ по гособоронзаказу происходили существенные изменения. Право принимать решения по ним и реализовывать выделенные государством средства делегировалось непосредственным заказчикам. Теперь это было дело не руководства ВПК, а командования Министерства обороны, МВД, ФСБ. Однако время показало, что заказчики - те же люди с присущими им слабостями и проблемами. По указанным выше причинам им тоже было невыгодно рисковать. Так, в ФСБ прошли испытания предложенного нами оружия, прошли успешно, через 20 минут испытуемые лишались дееспособности, но ответы руководства были уклончивыми. Становилось понятным, что по столь радикальным вопросам надо обращаться только к руководству страны, обладающему  правом и способностью вместо рыночных механизмов включить пресловутую административную вертикаль. Ведь не только наш, но и мировой опыт показывал, что только она эффективна в случаях, когда речь идет не о прибылях, не о деньгах и личной выгоде, а о безопасности страны.
    Мучил один вопрос: а есть ли у руля правления люди, способные оказаться на высоте стоящих перед ними задач, как некогда оказались Сталин и Берия? Если есть, то кто они?