Остров. Часть 6. Глава 1

Дик.



Пять коней подарил мне мой друг Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо.
Чтобы мог я спускаться в глубины пещер
И увидел небес молодое лицо.

Н.Гумилев.




ЧАСТЬ VI. Глава I.



«Каталина» мягко оторвалась от бетона взлетной полосы, и ровно гудя моторами, набирала высоту над глинобитными домишками предместий Александрии. Единственным грузом самолета была тонна фиников – скромный подарок довольных египтян и молчаливый пассажир, привычно устроившийся в полусфере блистера наблюдателя. Штурвал самолета пока не сулил ничего, кроме многочасового однообразия Средиземноморской пустыни и Дик предпочел ему уединенное кресло наблюдателя.

Глинобитные окраины и редкие пальмы остались позади и самолет, заложив плавный вираж, наконец, пересек грань между песком пустыни и синевой морской воды. Теперь до самого острова внизу ничего кроме моря увидеть будет нельзя. Ничего не будет отвлекать от размышлений, и Дик, наконец, получил возможность обдумать все, что с ним произошло за это время.

Еще полгода назад он затеял любовную игру с двумя ослепительными красавицами, заранее понимая, что ничего хорошего из этого, кроме неизбежного расставания в итоге не получится. Затеял, хотя сердцем тянулся к их младшей сестре. Мечтал о ней и понимал, что женой бедного лейтенанта богатая аристократка никогда не будет. Тогда его поставили, казалось, перед неразрешимой дилеммой.

     Перед этой дилеммой его поставил Дуглас Макдедли - Дядя Дуг...  Дик знал его лет с двенадцати, когда, пропахший порохом бушевавшей в мире войны, отец, в один из краткосрочных отпусков, привез с собой на отдых старого фронтового товарища. Товарищ был американцем, волею случая, оказавшимся на службе в Королевском военно-морском флоте, точнее в спецподразделениях морской пехоты - тех самых, ставших позднее известными, как легендарные коммандос. Но в те дни мальчика поразила не романтика войны, окружавшая этого человека. Такая же романтика окружала и его отца, которого он искренне любил.  Поразила его удивительная дружба этого человека с машинами и приборами.

     Этот волшебник, за пару часов, из кучи непонятного хлама, который остался от безнадежно сломанной радиолы, сделал радиоприемник, наполнивший дом звуками безумствующего мира.  Он с равным удовольствием оживлял электрическую грелку и старый мопед, детскую игрушку и электрогенератор, дававший свет маленькому поселку.  Приятель отца скоро стал популярной личностью в поселке, и местная детвора всегда составляла его свиту, тем более, что он никогда не прогонял детей, а тех что постарше, просто вовлекая в свои дела, не навязчиво обучая тому, чем занимался сам.  Не надо и говорить, что во всех его делах Дик стал первым помощником, а верзила американец искренним другом подростка. Другом заменившим сироте отца, погибшего в сорок пятом в Бирме.
 
Тогда же в сорок пятом домом Дика стал особняк Дуга, а мать – точнее бабушку заменила экономка Макдедли миссис Холмс. Мать Дик потерял еще в конце войны.  Она погибла во время одного из последних налетов немецких «Фау» на Лондон, а его родная бабушка – мать отца умерла от сердечного приступа, получив известие о гибели сына.

Дядя Дуг не пытался изображать из себя отца и не только потому, что не мог уделить подростку достаточно времени. Служба заставляла его подолгу отсутствовать, да и в те дни, когда он ночевал дома, долгие беседы были не часты. Но с каждой такой беседой, с каждым скупым замечанием этого немногословного человека, Дик все больше убеждался, как ему повезло в жизни.

Дядя презирал ханжескую мораль окружавшего их общества. Не скрывал этого от воспитанника, но одновременно учил его глубокому почтенью к взглядам миссис Холмс, которая, по сути, была живым воплощением этой морали. Пожилая женщина искренне любила мальчика, и он должен был ее уважать. Но уважение к близкому человеку не должно было ему мешать иметь собственные взгляды.

Уменье не афишировать их нужно было и в школе, где мысли, которые Дуглас прививал своему воспитаннику, ни к чему хорошему не привели бы. На все, начиная от истории и кончая моралью окружавшего их общества, у Дика было свое мнение, но он с юности научился держать его при себе.

    Мальчик хотел быть военным и любил машины.  Мальчик хотел быть летчиком, и дядя Дуг помог ему поступить в летное училище. До пятьдесят второго года все складывалось прекрасно. Дик был одним из первых в учебе и от звания военного летчика его, как и остальных выпускников, отделяли только бумажные формальности в недрах военного министерства. 

Вот тогда-то судьба и сыграла с юношей злую шутку.  В военном министерстве, хотя и соблюдали внешнюю респектабельность, но чутко следовали веяниям из-за океана.  А за океаном сенатор Маккарти начинал «охотился на ведьм» и такие же охотники нашлись и в Англии.  Короче, какой-то чиновник, копаясь в архивах, обнаружил, что отец Дика в юности участвовал в движении английских коммунистов и, стало быть, был агентом Коминтерна.  Оказалось, что не имеют значения далекие от коммунизма дела отца в последующие годы, заслуги отца в великой войне.  Его объявили «красным агентом», а его сына отчислили из училища и уволили из армии, фактически с волчьим билетом.

Юноша был раздавлен произошедшим. Казалось, рухнуло все, о чем он мечтал, что должно было стать главным в его жизни. Неожиданно для него стало невозможным найти достойное место в этом обществе. По крайней мере, так ему казалось в первые часы, когда он вдруг понял, что не способен, что-либо изменить в обрушившейся на него несправедливости. 

Вот когда Дик смог по-настоящему оценить твердость руки протянутой ему старым товарищем отца.  Дуглас уже был в отставке и не стал пытаться восстановить справедливость. Он просто сказал:

     - Ты стал летчиком и умение летать у тебя никто отнять не в состоянии.  Летчик не тот, у кого есть диплом - летчик это тот, кто умеет слиться с машиной в полете.  Ты умеешь, и значит, будешь летать.  Я тебе дам самолеты, а бумаги у тебя будут любые.

Дику дали возможность быстро отвлечься от печальных мыслей. Ему дали возможность увидеть Европу, почувствовать себя занятым важным делом. Дали возможность познакомиться с разными людьми, очень разными людьми. Людьми, которые могли как угодно относиться к нему лично, но которые не могли не уважать человека, которого он представлял.

Дик стал близким помощником коммандера Макдедли, его доверенным лицом.   До конца года посланник «Горца», под этим именем знали Макдедли большинство людей, с которыми пришлось встретиться Дику, исколесил всю Европу, от Берлина до Мадрида. Эти поездки позволили познакомиться с разными людьми, часто принадлежащими к разным слоям общества и имевшим разное материальное положение.


С начала 53-го Дик уже бороздил европейские воды на личной яхте Макдедли. «Феникс» на первый взгляд был ничем не примечателен, но под довольно старомодным обличием прогулочной посудины скрывался скоростной торпедоносец еще немецкой постройки конца прошедшей войны. «Шнельбот» семисотой серии, по сути, был небольшим миноносцем. Имел почти 35 метров в длину и водоизмещение около 120 тонн. Два дизеля по 3 тысячи лошадиных сил даже на крейсерском режиме давали ход более тридцати узлов. Однако главным секретом корабля была газовая турбина, которая одна на максимальных оборотах позволяла кораблю развивать скорость далеко за шестьдесят узлов в час.

Высокий ходовой мостик, дубовые салоны и простые, но удобные каюты на верхней палубе изменили внешний вид  миноносца, но главное оружие корабля -  два торпедных аппарата скрытые  в глубине корпуса грозно ждали своего час. Небольшая команда, набранная из немецких военных моряков, знала что делать,  если бы пришлось его применить, а командир «Феникса» Гюнтер Гросс стал верным другом юноши. 

На первый взгляд дружба между английским юношей и немцем – гитлеровским офицером, ветераном  «Кригсмарине» была невозможна, но юноша уже прошел школу «Горца» и друзей себе выбирал, не обращая внимания на мнение посторонних. Гюнтер был старше Дика на пятнадцать лет, и испытывал почти братскую привязанность к юноше. Впрочем, для него не была секретом история несостоявшегося летчика. Он знал, что и у его «Дяди» свои счеты с Англией. Да и родная Америка коммандера Макдедли не восхищала. Немец, командовавший эсминцем во время войны, получивший  железный крест с дубовыми ветвями из рук Денница, глубоко переживал поражение в войне, а больше всего, то унижение, которому подвергли Германию победители  после ее окончания. Страну разорвали на части. Целые германские Земли отошли к победителям. И в довершении всего моряки-ветераны оказались  ни  кому  не нужны.  Дуглас Макдедли опять поставил Гросса на капитанский мостик боевого корабля, а главное немец понял, что интересы Коммандера далеки от интересов Англии, да и Америки тоже. Ну, а  Дик в чем то заменил ему погибшего  в Арденнах младшего брата.

Киль и Марсель, Брест и Афины, Портсмут и Барселона - список портов куда заходил «Феникс» можно было продолжать и дальше.  Гюнтер оценил круг интересов Макдедли, и понимал, что Дик получил неоценимую возможность увидеть другие страны и города. Завязать личные связи с людьми, многие из которых еще долгое время будут играть значительную роль в послевоенной Европе. Немец стал его верным помощником.

Летом   Дик вместе с Дугласом впервые   посетил остров. Гросс  вместе с командой «Феникса» оставался в гавани и по приказу Макдедли  занимались разведкой остатков порта. На плато поднялись вдвоем. Развалины, груды ржавого метала, выжженное плоскогорье вначале вызвали недоумение – было не понятно, зачем Макдедли понадобился этот опаленный войной и безжалостным солнцем кусок земли. «Дядя» загадочно хранил молчание или обещал, что самое интересное будет впереди.
 
Когда они добрались до сада на вершине, Дик решил, что это и был секрет  Дугласа, но настоящий секрет оказался в недрах горы. Когда он понял, что на самом деле скрывает остров, все вопросы отпали и Дик вплотную занялся этим делом.

С сентября  он представлял  интересы Макдедли в Греции. Сам обивал пороги чиновных кабинетов и гонял по ним местных пройдох адвокатов. Знал, какие проблемы возникли в конце октября, и торжествовал на Рождество одержанную победу – остров стал собственностью Макдедли.

Дику дали возможность распоряжаться большими деньгами, и предоставили двухнедельный отпуск на Рождество, который он встретил в Венеции вместе с Гюнтером. Хотя Гросс  и  предупреждал,  что  с этим городом надо знакомиться весной, Дик влюбился в него с первого взгляда. С того времени всегда, когда ему надоедала суета европейских  городов он находил себе приют и покой в узких улочках древнего города.

С Дугласом Дик встретился только в середине января в Лондоне. В те дни   он познакомился и с Рональдом Ламолем. При первой встрече он решил, что Рон ровесник  Дуга и был, крайне удивлен узнав, что Ламоль всего на три года старше его самого.

Тогда же он встретился с Джойс. Девчонка не была красавицей, но гордилась возложенными на нее обязанностями и явно была влюблена в  Ламоля.   Дуглас должен был заняться  делами, связанными с освоением острова и поэтому основную часть вопросов связанных с Англией переложил на Рональда, тем более что эти вопросы в первую очередь были связаны с каким-то делом касавшимся непосредственно его. Помощницей Ламоля стала Джойс.

 Молодой человек не мог не заинтересоваться  юной особой. Комнаты их были недалеко друг от друга и все время пребывания в Лондоне Дик виделся с ней ежедневно. Круглое веснушчатое лицо и вдернутый носик стали привычными, и он уже больше заглядывался на стройные ноги и высокую девичью грудь. Этому способствовало и поведение девушки. С первой же встречи она  приняла, в отношении Дика покровительственный тон старшей сестры, хотя он был ее старше лет на пять. «Сестра», возможно намеренно не считала нужным его стесняться. Могла начать раздеваться в его присутствии или попросить застегнуть неудобную застежку на платье.
 
В общем, девица его приметила, но Дик не мог похвастаться победами у женщин. Весь его опыт ограничивался короткой связью с женой одного из командиров  в  летной   школе, которой захотелось совратить «Мальчика»  и у Дика даже мысли не возникло довести знакомство с Джойс  до близких отношений. Тем не менее, девчонка стала второй женщиной в его жизни.

В тот январский вечер она сама появилась на пороге его комнаты в короткой ночной рубашке, со слезами на глазах и бутылкой виски в руке.

- Выпьем? Рон дурак! Сохнет по своим стервам, и не знает на которой из них остановиться. Я для него слишком молода и не образована.  Но когда приспичит, как подстилка я ему гожусь!

Сегодня они не в духе! Сегодня мы ему не нужны!  Ну и черт с ним. Ни куда не денется. Давай выпьем?

Дик не любил спиртного и поэтому отказался.
 
- Так, пить ты со мной не хочешь. Так может, и от этого   откажешься? – девушка поставила бутылку на стол и, сбросив рубашку, опрокинулась на его постель. - Чего ты ждешь? Ну, давай же!

Обнаженное девичье тело звало к себе. Дик почувствовал ту же дрожь желания, которую испытал впервые тогда, со своей первой и единственной женщиной,  позволившей ему обладать ее телом, и раздумывать не стал. Поспешно и неумело он овладел Джойс, но она проявила снисходительность. Позволила ему расслабиться, дала возможность его рукам ощутить ее тело, а потом сполна наверстала  упущенное. 
 
Когда утром они проснулись в одной постели, Дик был готов провалиться сквозь пол от смущения. Но Джойс его успокоила:

- Не бери в голову! Я за тебя замуж не собираюсь. Считай, что мы с тобой друзья, которые готовы помочь друг другу в скверную минуту, – она неторопливо натянула ночную рубашку и, послав Дику   воздушный поцелуй  улизнула из комнаты.

Эта ночь никаких обязательств  на Дика не возложила, а Джойс  стала считать его близким другом, которого не стеснялась, хотя о своей работе предпочитала помалкивать.

Игре, в которую ее втянул Дуглас, она отдавалась целиком. На глазах Дика она из шикарной девицы, претендовавшей на близость к респектабельному обществу могла превратиться в невзрачную замарашку из района доков, или скромную работницу только что оставившую цех маленькой фабрики. На Джойс  одинаково ладно сидела форма полицейского сержанта и комбинезон связиста, передник горничной и строгий костюм государственной служащей. Короче девушка активно приобретала опыт тайного агента.

Близость с Джойс позволила  Дику выяснить только то, что Макдедли и Ламоля интересовало какое-то семейство,  живущее в  Бакингемшире  и богатый грек близкий к этому семейству. Юноше тогда и в голову не могло прийти, что уже через полгода судьба навсегда свяжет его с этим семейством.

***

Уже в конце января Дик был в Греции и начал активно помогать Дугласу организовывать встречу и быт новых островитян. Деньги Ламоля  позволили поставить дело на широкую ногу.

Основной массой переселенцев были японцы, с которыми заключили пожизненный контракт и которые готовы были принять этот клочок земли за свою новую родину. Европейцев было относительно немного. В основном это были люди, которых пригласил сам Макдедли. Да благодаря Дику, Гюнтер Гросс собрал вокруг себя сплоченную группу ветеранов «Кригсмарине».

В результате к маю месяцу численность островитян превысила три тысячи человек. Разместить такое количество людей в развалинах базы было невозможно. Наступала весна, солнце пригревало,  и еще в феврале было решено для  размещения семей,  разбить палаточные городки. Холостую молодежь, госпиталь и столовые  разместили во временных бараках собранных из армейских комплектов фортификационной стали.

До осени семьи, необходимо было обеспечить сносным жильем, а холостых, хотя бы разместить в   отапливаемых казармах. Вопрос с казармами практически решился довольно быстро - сохранились добротные штольни лагеря военнопленных. Для нормального размещения людей помещения требовали лишь небольшой реконструкции и ремонта.

Для семей же необходимо было строить дома. Коттеджи на горе  Дуглас решил оставить в своем распоряжении и из переселенцев туда попал только узкий круг доверенных лиц. Да, в общем, принципиально решить возникшую проблему они и не могли. Решением проблемы стал опыт французов, которые  начали на юге Франции активное строительство жилья из сборного железобетона. Макдедли заключил контракт с  французскими фирмами, и направил к ним на обучение группу специалистов-строителей. К августу французы обещали обучить японцев и начать поставки строительной техники и полных комплектов для строительства пятнадцати многоквартирных домов по своим средиземноморским проектам. Таким образом, к ноябрю новоселье должны были справить не менее половины переселенцев. Весь комплекс общественных зданий для нового городка планировали построить к апрелю следующего года.

Тогда же нашли решение   еще одного вопроса. На острове было мало пресной воды и если те источники,  которые создали бывшие хозяева базы, были достаточны для военного гарнизона, то о гражданском населении надо было, заботиться особо. Уже в то время островитянам пришлось вкладывать деньги в те проблемы, которыми европейцы всерьез занялись только лет через двадцать.

Дуглас начал срочно искать специалистов, которые могли бы решить все основные проблемы острова.  Ни одна капля пресной воды не должна была пропасть безвозвратно. Вода, приносимая   дождями,  должна была максимально пополнять хранилища. Да и сами водяные цистерны для разросшегося населения острова надо было строить. Впрочем, надо было строить не только   коллекторы для сбора дождевой воды. Требовались системы очистки питьевой воды,  резервные опреснители, системы очистки стоков.

Молодой француз, инженер Шарль Сарази, взявшийся за эту работу пошел дальше. Он предложил системы обогрева домов от солнечных коллекторов зимой и кондиционирование воздух в помещениях от них же летом. Подсказал возможность превратить выжженное солнцем плоскогорье в  зеленый парк и многое другое.

Фактически Дуглас занялся тем, что стало модным только в середине семидесятых и получило титул экологии. Это была одной из долговременных забот Дугласа и соответственно Дика. Однако тогда – весной важнее было разобраться в том, что островитяне получили в наследство.
 
К тому же остров приоткрыл новые тайны. Вся пестрая коллекция самолетов в  ангарах,  на самом деле оказалась цела и находилась в превосходном состоянии. Рядом в штольнях нашелся целый ремонтный завод,  боксы с техникой и бесконечные склады.

В пещере они смогли привести в действие механизмы, открывавшие ворота подводного тоннеля и убедиться,  что на подводной лодке,  потопленной тогда, в конце штурма острова, пытались бежать те, кто уничтожил других защитников острова.  Да и сама лодка явно представляла не малый интерес. Ящики, брошенные на пирсе свидетельствовали, что на ней находились немалые ценности - в основном антиквариат.

Огромная субмарина оказалась хорошо вооруженным подводным транспортом, способным принять в свои трюмы не меньше двух тысяч тонн груза. Конструкция судна была совершенно не знакомой даже для Гюнтера, и с его возможностями предстояло познакомиться позднее.

Стал ясен  и  секрет,  нелепого  в этом подземелье буксира-заправщика. Портовая галоша, была коварным оборотнем - судном ловушкой. Основу его составил гибрид из двух  подводных лодок  немецкой постройки.  Соединенные между собой по схеме катамарана,  они  прикрылись фальшивым обводом трудяги каботажника, который обладал способностями  «Летучего  голландца», то  есть  при  нужде  мог  «пойти ко дну» для того, что бы всплыть в нужном ему месте и нанести  расчетливый  удар.  Мощи вооружения и разнообразия личин ему было не занимать. Промежуток между двумя корпусами скрывал целый набор  надстроек,  дымовых труб и мачт, что позволяло придавать кораблику разнообразные обличья. Но главным секретом была хорошо замаскированная штатная артиллерия субмарин, которая одна могла в куски разнести любое коммерческое судно, а в  купе  с  торпедами,  основным вооружением подводных лодок, кораблик был серьезной угрозой  для любого военного корабля.

Японцы к маю подняли три корабля еще итальянской постройки. Суда требовали небольшого ремонта и уже в середине июля все грузовые суда  были готовы к плаванию. Основная нагрузка легла на сухогруз. По тем временам судно водоизмещением в пять тысяч тонн было самым удобным для завоза грузов  в  не  слишком  глубокую  гавань  острова. Он перевозил строительные материалы и технику из Марселя. Небольшой танкер на полторы тысячи тонн на многие годы стал главным водовозом на острове, а красавец теплоход пока рейсов не совершал.

Шедевр апенинских корабелов был в хорошем состоянии, но отделка салонов и большинства кают пострадала от морской воды и требовала реставрации. Корабль построенный изначально, как роскошное круизное судно, война превратила в базу итальянских боевых пловцов. Быстроходное судно имело специально оборудованные трюмы для транспортировки подводной лодки малютки и управляемых человеком торпед. Лодки малютки и торпеды ждали своего часа в подземном арсенале.  Таким образом, островитяне  получили еще один корабль «оборотень», но истинную   его суть  решили скрыть, переделав его в роскошную яхту для праздных бездельников, при этом снабдив его самым современным оборудованием необходимым боевому кораблю. Впрочем, с пассажирским судном можно было не спешить.  Японцы в основном уже собрались на острове, а небольшие группы людей из Европы возил чаще всего «Феникс».

Сложнее было с военными кораблями. Три немецких сторожевика уже подняли, а два английских корвета к подъему готовили. Дик знал, что японцы были готовы восстановить один из них, а хорошо законсервированные немцами сторожевики вообще требовали только косметического ремонта, но оставлять у себя боевые надводные корабли Дуглас не планировал.

Впрочем, в то время для Дика главным стал подъем немецкой подводной лодки, потопленной англичанами еще в сорок четвертом. Первой неожиданностью стало то, что водолазы на корпусе лодки повреждений не нашли. Когда субмарину подняли, стало ясно, что она совершенно не пострадала от глубинных бомб, поэтому, когда начали открывать люки Дуглас приказал принять все меры предосторожности.

Противогазы оказались кстати. В отсеках лодки воды не было, но «табун» заполнивший их убил бы неосторожных. Дегазацией лодки пришлось заниматься не один день. Одновременно хоронили и подводников на немецком кладбище.

Ядовитый газ должен был сохранить тайну лодки, не сумевшей скрытно покинуть остров, а тайна была весомой. Отсеки лодки хранили   тонны золота в слитках, ящики с драгоценными камнями и ювелирными изделиями, а главное несколько десятков миллионов долларов.

Но и сама лодка была желанным призом. Подводники Гюнтера сразу определили, что в руки островитян  попала субмарина XXI серии. Это была новейшая  подводная лодка, построенная в Германии в самом конце войны и обладавшая совершенно уникальными характеристиками, которых враги Германии достигнуть  смогли на новых кораблях только к середине пятидесятых. Лодка имела усовершенствованный шноркель и могла, не всплывая, находиться в походе под дизелями практически не ограниченное время. Обшитый толстой резиной корпус, и бесшумные электродвигатели делали ее малозаметной для сонаров. Скорость подводного хода позволяла догнать любой транспорт и многие боевые корабли, а главное шесть  торпед с уникальной системой наведения могли поразить сразу несколько целей.

Считалось, что немцы успели отправить в боевое плавание небольшое количество субмарин этого класса, однако островитяне нашли одну из них у себя. Разбирая документы, они поняли, что лодка была кораблем специальной постройки. Носовых торпедных аппаратов не было. Все освободившееся место заняли дополнительные топливные баки, грузовые отсеки и удобные каюты в носовой части корпуса. Это был не боевой подводный крейсер - судно построили для проведения специальных операций.

Судном специального назначения была и огромная субмарина, пришвартованная в подводной гавани. Дуглас говорил Дику, что сведения о строительстве в Германии огромных транспортных подводных лодок от агентуры просачивались, но подтверждения их существования, ни во время войны, ни после ее окончания получено не было. И вот одна из них нашла себе приют в подземной гавани острова.

Хотя флотом  занимались всерьез,  основные работы, конечно, велись наверху.  С прибытием японцев сразу же начались работы по расчистке капониров со скрытой авиационной техникой и  тщательному ремонту взлетной полосы. Количество и качество строительных материалов запасенных еще защитниками острова было таково,  что  каких  либо  крупных поставок с материка просто не требовалось.  Инженеры были удивлены,  что даже цемент, правда, упакованный  с  чисто  немецкой  тщательностью, был пригоден к употреблению. За десятилетие он, конечно, потерял качества необходимые  для  фортификационных  сооружений,  но, безусловно, был пригоден для обычных строительных работ.

     К середине апреля полностью расчистили от скрывавшего  их  грунта  аэродромные  ангары, и островитяне стали владельцами, пусть и несколько устаревшей,  но  настоящей  авиабазы.  И  хотя боевые машины сразу же после осмотра закатили обратно, строй даже относительно мирных машин производил впечатление.

Единственно чем Дуглас пополнил свой авиационный парк в это время, был огромный «Маринер» и пара вертолетов, считавшихся новинкой хорошо зарекомендовавшей себя в Корее. Амфибию и вертолеты удалось купить по случаю за вполне разумную цену через знакомого дельца.
      
В общем,  к середине лета произошло столько событий, непосредственным участником которых был Дик, что когда Макдедли приказал ему прервать обычные занятия и готовиться к выполнению особого задания он воспринял его как своего рода отдых. Тем более, что юноша получил из рук коммандера звание лейтенанта королевских ВВС и все допуски к пилотированию боевых самолетов.

Сложный путь, которым они предполагали попасть на «Ариадну» Дуглас объяснял необходимостью несанкционированного вторжения во владения богатого грека. Только тогда Дик понял, что Макдедли решил и его познакомить с таинственным семейством из Бакингемшира.
 
На подготовку самолета и подводной лодки ушло более двух недель. Американские «Дакоты» до сих пор служили в английских ВВС, и подготовка самолета, имевшегося в их распоряжении, включала в себя только нанесение на машину соответствующих опознавательных знаков и монтаж дополнительного оборудования для имитации катастрофы.

Больше возни было с подводной лодкой.  Из всего количества лодок находившихся на базе, пять лодок - малюток итальянской и немецкой постройки для операции не годились. Недавно поднятая со дна первоклассная немецкая лодка XXI серии требовала  ремонта, и использовать оказалось возможным только немецкую субмарину VII серии почти десять лет простоявшую у пирса подземной гавани. Лодка была тщательно законсервирована еще немцами, и необходимо было лишь время, чтобы снарядить ее к походу. Кроме того, пришлось срочно менять облик ходовой рубки лодки заслужившей недобрую славу в прошедшей войне. Силуэт немецкого подводного крейсера был слишком хорошо знаком любому моряку пережившему Мировую войну, и выдать ее за английскую в таком виде было невозможно. Так что работы сварщикам хватало. Да и сама лодка требовала серьезной подготовки. Положение спасало то, что основные  работы на ней были начаты еще в апреле, и оставалось только их срочно окончить. Благо команде, набранной  Гроссом в основном из нацистских подводников, не требовалось много времени, чтобы освоится в знакомых отсеках. К тому же многие из них начинали ремонт лодки с самого начала.

К тому времени, когда пришло сообщение о том, что все основные участники событий собрались на яхте грека. Все было готово, и Дуглас дал команду о  выходе субмарины в  море.

***

Дик имевший уже не малый опыт плавания в морях омывавших Европу, впервые ушел в поход на подводной лодке, и хотя за время ремонта довольно хорошо освоился в ней, плавание под водой для него было внове.  Уже просто сознание, что корабль движется на глубине в десятки метров, заставляло кожей ощущать чудовищное давление воды. Стоило приложить руку к  стали корпуса, как заметнее становились вибрации и скрытое сопротивление внешней силе. К равномерным звукам от работы машин примешивались звуки внутренней жизни корпуса подводного корабля. Изгибалась и поскрипывала заклепками сталь обшивки, негромким гулом  стрингеры и переборки откликались на изменение нагрузки. Даже воздух казалось, становился плотнее. Дик чувствовал на себе косые взгляды  подводников работавших в центральном посту и постарался собраться.

Впрочем, Иоганн, по праву командовавший кораблем по- своему ободрил юношу:

- Лейтенант! Эти стальные гробы сделаны на славу из хорошей крупповской стали. Если мы не получим торпеду в борт или нас не забросают глубинными бомбами, что в прочем не предвидится – нам лишь не надо спускаться глубже 200 метров. До этой глубины наша красавица абсолютно надежна. Впрочем, мне под бомбами приходилось отлеживаться и глубже двухсот. Начинают течь сальники и плачут заклепки, но и это не страшно, если у команды не сдают нервы, - и уже с улыбкой добавил.

- Да и 50 нам не к чему! В основном наша глубина перископная  и при первой же возможности пойдем со шноркелем под дизелями. А как только стемнеет, всплывем.

Дик не знал, имеет ли Дядя опыт подводного плавания, но его явно заботили другие вопросы и он большую часть времени  до вечерних сумерек провел в радиорубке в переговорах с островом, берегом и самолетом, который исподволь следил за курсом яхты.

Впрочем, и лодка давно яхту нашла, и с тех пор акустики все время сохраняли контакт с ней. До середины дня перископы поднимали только время от времени и когда были абсолютно уверены, что с яхты их засечь не могли. Но после обеда, когда курс яхты стал окончательно ясен, ей дали уйти на максимальное расстояние  и лодка подняла шноркель. Заработали дизели, но скорости не прибавили, была возможность подзарядить батареи и немного проветрить отсеки.

По-настоящему свежий воздух в отсеки субмарины пришел только, когда с наступлением сумерек прозвучала команда:

- Деферент на корму! - И седой подводник переложил горизонтальные рули лодки на всплытие. 
 
Дик одним из первых поднялся на еще мокрую палубу лодки. Напоенный морской солью воздух пьянил, а быстро  наступавшая  летняя ночь дарила россыпи таких ярких и близких звезд. На яхте не ожидали преследования и белоснежная красавица, освещенная яркими огнями, была далеко видна на глади спокойного моря.

Дуглас присоединился к Дику только, когда совсем стемнело. Немцы-подводники уже скрылись в отсеках корабля, и только вахтенные негромко переговаривались на ходовом мостике. Дуглас к разговорам был не склонен, и только потрепав Дика по плечу, приказал:

- Завтра будет трудный день. Немедленно отдыхать! Подъем в четыре часа.