Метла

А.Н.ПАВЛОВ

МЕТЛА

    Серафим Спиридонович Боголепов был очень серьёзным и набожным человеком. Он регулярно ходил в церковь, соблюдал посты, дома читал библию, книги по науке и религии, любил искусство. И во всём этом имел свою позицию. Он её никому не навязывал и обычно в споры не вступал. Понимал, что каждый человек имеет право на собственные взгляды.  Это успокаивало его душу и определяло нравственные устои. Со стороны  могло показаться, что он скучный и даже нудный. На самом же деле Серафим Спиридонович был интересным человеком, и поговорить с ним было одно удовольствие.
    Возможно, поэтому он оказался приглашённым в гости к Наталье Игоревне. Простое русское застолье: картошка, солёные огурцы, грибочки, квашеная капуста и, конечно, водка. Это был непринуждённый междусобойчик.
    Серафим Спиридонович оказался в этой компании впервые и поначалу чувствовал себя неловко. Да на него никто и внимания не обращал и с разговорами не лез.  Всех вполне устраивало, что пригласила его хозяйка. И этого было достаточно. С выпивкой и тостами его никто не донимал. Немного погодя, успокоившись и приглядевшись ко всем, он тоже выпил. Ему здесь стало нравиться. Он молчал и слушал. Разговоры для него были интересны. И, как-то незаметно для себя, он прикладывался к рюмке чаще и чаще.
    Постепенно гости поднимались от стола и начинали бродить по квартире. Образовывались небольшие визави и разговоры стали носить кулуарный характер. Наталья Игоревна вышла на кухню и занялась хлопотами хозяйки. Серафим Спиридонович скоро остался за столом в одиночестве. Он решил выпить ещё рюмочку. Закусил огурчиком и пошёл на кухню в общество Натальи Игоревны. Она пригласила его сесть за кухонный стол и стала потчевать чаем. Серафим Спиридонович от чая разомлел и неожиданно обратился к хозяйке с вопросом, который, как оказалось, мучил его с момента, когда он преступил порог квартиры:
– Наталья Игоревна, можно я задам Вам один вопрос?
– Конечно, отчего же, – ответила она приветливо.
– Я, как только зашёл к вам, обратил внимание на метлу с длинной ручкой. Меня немного удивило, что она стояла у самой двери. Каким-то непривычным мне показалось место для неё.
– Дорогой Серафим Спиридонович! Это ведь как посмотреть, – начала она с лукавой улыбкой. – Ну, раз уж Вы спросили, придётся сказать. Это для того, чтобы мне удобней было. Я ведь на ней по ночам летаю. Думала, вы сами догадаетесь.
    Серафим Спиридонович так опешил, что не нашёлся, как среагировать. Весь сник и потупил глаза. Наталья Игоревна ещё раз лукаво улыбнулась и ушла из кухни. Серафим же Спиридонович, посидев немного за пустой чашкой чая, тяжело поднялся. Как-то незаметно и кое-как оделся, раскланялся с хозяйкой и поспешил домой.
*
    Жил он недалеко и потому решил идти пешком. Ответ Натальи Игоревны о метле не шёл у него из головы. Он вспоминал застолье и мысленно ещё и ещё стал присматриваться к её гостям. Постепенно ему начало казаться, что все они были какими-то странными, а само застолье теперь стал воспринимать как шабаш нечистой силы. Правда, никто не летал по комнате, ни у кого он не заметил клыков, зелёных языков и других атрибутов нечистой силы, которые описывались в книгах и демонстрировались в фильмах-ужасах, наподобие гоголевского Вия. Но всё же, компания была совершенно необычной, для него  непонятной.
    Он пришёл последним и, когда появился в комнате в сопровождении хозяйки, никто на него даже не посмотрел, а на Наталью Игоревну глядели с почтением и, сейчас ему казалось, даже с некоторым подобострастием и страхом, который пытались спрятать внутри. Он вспомнил, что слышал только гул голосов и не понимал ни слова. Как будто все говорили на каком-то тарабарском языке. Создавалось впечатление, что никто никого не слушал. Что-то говорили своё, непонятно для кого.
    Пили гости, на его взгляд, много, но, казалось, совсем не хмелели. Только становились разговорчивее и начинали много жестикулировать. Некоторые переходили со своих мест и присаживались к другим гостям. Постепенно всё перемешалось. Кто-то вслух начинал читать стихи. Но он слов по-прежнему не различал. Почему-то  его потянуло к рюмке, хотя он к этому никогда склонен не был. Сколько он выпил, теперь уж не припомнил. Казалось много.
    А вот эта метла, которая сразу бросилась ему в глаза! Почему он задал о ней вопрос Наталье Игоревне. И с какой загадочной улыбкой она посмотрела на него, когда сказала, что летает на этом помеле. И самое удивительное то, что он не воспринял её ответ как шутку. Сразу решил, что она говорит серьёзно и правду. Вспомнил, что ему стало тогда жутко и сразу захотелось сбежать из этого дома. Скорей, скорей от этого странного сборища, на улицу, где ходят обычные люди, движется городской транспорт, и горят вечерние огни большого города. Постепенно он стал успокаиваться, почувствовал, что немного трезвеет, и ему полегчало. Но какой-то осадок от этого нечаянного для него гостевания остался.
*
    Дома он почти забыл о вечеринке. Выпил чаю и пошёл смотреть телевизор. Удобно расположился на диване, наугад нажал на кнопку пульта. И надо же было так случиться, что на этом канале шёл  фильм «Вий» по Гоголю. Да, поди ж ты, как раз попал на кадры, когда Хома в церкви начертил мелом круг, чтобы огородиться от бесов. А нечисть вокруг него и над ним так и вьётся, так и пугает его.  В другое  время Серафим Спиридонович переключил бы канал, но после засевших в нём впечатлений от необычного для него вечера вдруг начал смотреть. Кадры фильма снова взбудоражили его, заставили даже нервничать. Настроение испортилось. Почувствовал, что не сможет нормально заснуть. Вынул из холодильника початую когда-то бутылку водки. Налил полстакана. Подумал немного и медленно выпил, занюхав корочкой хлеба. Посидел ещё и решил, что пора ложиться спать.
*
    Как ни странно, заснул он почти сразу. Но на смену реальности пришли миражи сна. Появились живые картинки почему-то из  булгаковского романа. Вот он вместе с Маргаритой Николаевной у озера, где у костра плясали прекрасные нагие ведьмы, водили хоровод прозрачные русалки и толстомордые лягушки играли марш в честь Маргариты. Вот за Маргаритой прибыла машина с водителем – чёрным длинноносым грачом. Это было пострашнее, чем на богемном междусобойчике у Натальи Игоревны. Но особенного ужаса Серафим Спиридонович не испытывал. Он был невидимым зрителем.
    Неожиданно всё для него изменилось. Сердце захолонуло от страха. Он почувствовал, что на нём кто-то сидит верхом, сжимает коленками бока, и  Благолепов Серафим Спиридонович, летит  вперёд с огромной скоростью. Ба! Да это Наталья Игоревна погоняет его. А он – уже не Благолепов, а боров (вместо булгаковского Николая Ивановича). Ему тяжело дышать, сердце вот-вот выскочит из груди. Ещё секунда-другая и он умрёт, не выдержав этой гонки. Молит о пощаде, но его не слышат. Коленки Наташи  сжимают его всё сильнее. Ему уже нечем дышать. Но, видно, кто-то сжалился над ним, и он вдруг проснулся в холодном поту, судорожно глотая воздух. В комнате становилось светло. Наступило утро. Было воскресенье.
*
    Позавтракав, Серафим Спиридонович пошёл в церковь. На душе было муторно, в голове похмельно. Одарил мелочью просящих милостыню у входа, привычно вошёл внутрь и истово перекрестился. Народу было много. К началу службы он опоздал. Но что делать, накануне у него оказался тяжёлый и греховный вечер. Поставил свечу и начал про себя молиться о прощении. Просил, чтобы Господь освободил его от страшных снов и успокоил мятущуюся душу. Утренняя обедня закончилась и он, полагая, что каким-то образом очистился, успокоенный пошел прогуляться по парку, благо погода выдалась солнечная и тёплая. Лёгкий ветерок благотворно повлиял на него. Похмелье постепенно исчезло. Вдоволь находившись среди парковой зелени и прудов с лебедями, он двинулся домой. С аппетитом пообедал и решил прилечь. Как-то незаметно для себя заснул. И вдруг… накатил прежний страшный сон. Опять он стал боровым, летящим на фоне звёзд как ракета. Наталья Игоревна сидит на нём и сжимает коленками его бока, заставляя перебирать ногами быстрее и быстрее. У него не хватает дыхания, он молит о пощаде, но всё тщетно. И когда ему стало казаться, что сердце сейчас выскочит из груди, и он умрёт, внезапно, как будто очнулся. Осознал, что всё происходящие сон,  но страх долго ещё не отпускал его. Пульс был бешеный, как во время приступа тахикардии. Пошатываясь, добрался до аптечки, выпил сорок капель корвалола, положил под язык таблетку валидола и рухнул в кресло. Закрыл глаза и старался ни о чём не думать, стать как травка. Постепенно ему это удалось и, как говорят, отпустило. Решил, что обед был слишком обильным и, возможно, на диване он как-то неловко во сне повернулся. Эти рассуждения успокоили его.
    Вышел снова на улицу и погулял по скверам, которых в его районе было  много. После ужина немного почитал и, утомлённый прогулкой, быстро заснул.
Какое-то время спал безмятежно, но…, видимо, во второй половине ночи, … тот же ужасный сон настиг его. Снова он боров, его пришпоривает Наталья Игоревна. У него кончаются силы, его сердце сжимается от страха и бешеной гонки. Он уже начинает понимать, что это только сон, но это осознание сна не приносит облегчения. Просыпается внезапно, как и прежде, в холодном поту и полностью обессиленный.
*
    Сны с боровым стали регулярными. Они были как навязчивая идея. Ему стало страшно жить, боялся заснуть. Опаздывал на работу, стал весь дёрганным, похудел, под глазами появились синие круги. Коллеги его не узнавали. После долгих колебаний он решился обратиться к психиатру. Внимательно выслушав и душевно поговорив, врач постарался успокоить его и выписал какие-то таблетки, уверив, что они должны помочь.
    Но они не помогли, и Серафим Спиридонович совсем отчаялся, решив, что с ним происходит что-то очень серьёзное. При втором посещении, психиатр посоветовал ему пройти курс гипноза. Серафим Спиридонович добросовестно посещал нового врача и его процедуры. Но всё было тщетно. Он никак не мог войти в гипнотический сон. Больные, которые проходили лечение вместе с ним, при первых же пассах врача засыпали. Некоторые даже при этом всхрапывали. Он же, хоть и закрывал глаза, никак не мог войти в лечебный транс. Пришлось снова идти к своему уже психиатру. И тот порекомендовал ему использовать принцип «клин клином вышибают».
– Серафим Спиридонович, я бы посоветовала Вам снова посетить,  компанию, где Вы приобрели свою фобию. Отнеситесь к этим людям без предубеждения. Думаю, Вы легко убедитесь, что история с метлой была просто шуткой. Как только Вы это поймёте, все кошмары пройдут сами собой. Если честно, то другого пути я не вижу. Попробуйте.
    И Серафим Спиридонович решился.
*
    В ближайшую субботу, предварительно созвонившись (не без некоторого душевного волнения) он напросился в гости к Наталье Игоревне. В назначенное время позвонил в знакомую квартиру №50. Дверь сразу открыли. Улыбающаяся Наталья Игоревна представила Боголепову новую гостью:
– Елена Николаевна, моя юная подруга. Прошу любить и жаловать. Вы тут пообщайтесь, а я должна бежать на кухню готовить закуски.
    Серафим Спиридонович представился. Молодая особа ему сразу понравилась, и он решил поинтересоваться, где она познакомилась с хозяйкой. Собственно спросил просто так, как говорят, для завязки разговора. Но при этом не стал дожидаться ответа и, чтобы показать, что он старый знакомый Натальи Михайловны, попытался угадать сам:
– Елена Николаевна, я вас на кафедре у Натальи Михайловны не встречал, у коридорах университета и в буфете тоже, могу предположить, что с Натальей Игоревной вы познакомились в одной из северных экспедиций. Я угадал?
    Новая гостья знала про шутку с метлой и чтобы продолжить розыгрыш, ответила:
– Нет Серафим Спиридонович, не угадали. Вы, наверное, обратили внимание на метлу около двери, так вот моё знакомство с хозяйкой связано с ней.
    Серафим Спиридонович, боязливо огляделся. Метла стояла на прежнем месте.
– Елена Николаевна, хотелось бы узнать, в каком смысле связано?
– Да очень просто, в прямом. В  каждое полнолуние мы вместе с Натальей Игоревной  на ней летаем. Так уж у нас заведено.
    Серафим Михайлович спал с лица. Опрометью бросился к двери, и не успела Елена Николаевна понять, в чём дело выскочил на лестницу и кубарем скатился вниз. На улице он бегом помчался к своему дому.
    Но, как, ни странно может показаться, вторичный ужас вышиб у него фобию и, придя домой, он вдруг рассмеялся и повеселел.

Прав русский народ, говоря, что клин клином вышибают.