МОЛЕ, МОЛЕ ХОЧУ

А.Н.ПАВЛОВ

МОЛЕ, МОЛЕ ХОЧУ

     Мне еще не приходилось встречать людей равнодушных к морю. Оно привораживает человека. Любое – южное, и северное, черное, синее, свинцовое, ласковое и грозное, – всякое.
     С высоты, даже не очень большой, когда вы смотрите на него полным взглядом, линия, отделяющая море от неба, видится выпуклой. Море показывает нам круглость Земли. Учит нас географии. Если вы ещё не пробовали так смотреть, попытайтесь. Это незабываемое зрелище. Вам захочется видеть это ещё и ещё.
     Море у берега – это волны, чуть шлепающие по нему или обрушивающиеся на него с грохотом и огромной силой. Подсчитано, что средняя волна создает удар около пятнадцати тонн на один квадратный метр.
     Школьником в Магадане я часто ходил к бухте Нагаево.  Часами стоял на берегу и смотрел на волны во время прилива. Иногда, изогнувшись, я с силой швырял в гребешки волн гальку и радовался, когда при удачном броске мой камень пробивал волну. При этом раздавался характерный щелчок. Так я общался с волной. Она как бы разговаривала со мной. Я посылал сигнал, она отвечала:
– Есть! Я услышала тебя, молодец. Ты ловкий. Поняла, что нравлюсь тебе.
    Раз, подойдя к берегу, я увидел на крупной волне шлюпку с несколькими гребцами. Она шла от берега. Соскальзывая с волны, шлюпка пропадала из виду. И я беспокоился. Не поглотила ли море лодку. Были люди, и вдруг их не стало. Не стало, и все. Много позже моя дочь делилась со мной своими почти языческими страхами: стоишь в автобусе, например, рядом с каким-то человеком. Вот он, есть. На остановке он выходит. И все, его уже нет для тебя, нет навсегда. И ты для него тоже исчезаешь. Для людей в лодке, если они видели меня на берегу, я тоже был как мираж. Был, и нет. Но лодка снова выскакивала на гребень. Я снова видел всех живыми, и мне становилось легче.
     Волны это философия моря, это игра жизни и смерти, Бытия и Не-Бытия.
     Позже, уже на Черном море, на каком-то прогулочном суденышке мы шли из Сочи в Сухуми. Было ветрено, слегка штормило. Около Пицунды волнение перешло в довольно сильный шторм. Капитан принял решение укрыться в бухте у Пицундского рыбозавода. Но волна бала такая, что полностью накрывала пирс, и нас не приняли. Пришлось идти обратно. Большая часть пассажиров лежала на поручнях, и многих просто выворачивало наизнанку. Часть пассажиров укрывалась на корме, где качка чувствовалась меньше.
     Мне же качка нравилась. Я пошел на нос, который то поднимался до неба, то летел в «пропасть» между волнами. Брызги били в лицо. Рядом со мной такое же удовольствие получала молодая женщина с двумя ребятишками. Они крепко держались за юбку матери и визжали от счастья. Пока шли до Сочи, шторм утих, и наше приключение закончилось. Но в памяти это новое для меня общение с морем сохранилось. Волна показала, какой она может быть сердитой.     В этом мне пришлось убедиться еще много раз. С волной не следует быть запанибрата. Ее надо уважать и понимать.
     Как-то в Гаграх я попал в смешную и опасную для себя историю. Волна у берега была большой, по крайней мере, для меня. Плавал я плохо. Местная же детвора в этих волнах резвилась. Я сел подальше от воды и наблюдал их забавы. Они ждали гребня, потом ловко и уверенно ныряли под него, выплывая уже в море довольно далеко. Качались на волнах и потом спокойно выбирались на берег.
     Я смотрел, смотрел, и мне захотелось попробовать. Подошел к урезу и, когда возник гребень,  нырнул под него. Но все оказалось не так просто. Волна ударила мне в лицо, я упал, быстро вскочил и побежал к берегу. Но вторая волна догнала меня, и я получил мощный удар в затылок. Упал снова. Потерял ориентировку, и волны начали катать меня. К счастью, я еще соображал. У меня хватило интуиции, набрав в легкие воздуху, вытянуться, и меня как бревно выкатило на берег. Я был весь в песке и снаружи и изнутри. Чувствовал я себя ужасно неловко. Правда, моего конфуза никто не заметил. Ведь я не кричал, не звал на помощь. Как говорят, выпутался из своей маленькой проблемы сам. Но теперь-то я понимаю, что море отшлепало меня, за не позволительную с ним дерзость. Не умеешь, не суйся. Не зная броду, не лезь в воду. После этого такие эксперименты я  надолго оставил. И не только с морем.
     Море учит нас жить.
      Чтобы лучше запомнить эту истину, море преподало мне еще один урок. Ведь повторение – мать учения. Тогда же в Гаграх случился очень крупный шторм. Никто в воду не лез, и пляжи были пусты. Люди просто стояли на берегу и заворожено с каким-то почтением смотрели на гигантские валы, обрушивающиеся на берег с завидной регулярностью и мощью. Я тоже стоял среди них. Это было около тогдашней туристической базы, в столовую которой ходили многие отдыхающие.
     Но вот с территории базы вышел небольшого роста, мускулистый, прекрасно сложенный загорелый парень. Он был местный и почему-то запомнился мне как кочегар. Видимо, кто-то знал его. Не торопясь, без всякой суеты или неуверенности он ловко и мощно пробежал кипящий пеной волновой откат и нырнул под огромный вал. Все замерли. Но вот он появился уже за гребнем и поплыл в море. Никаких проблем. Затем повернул обратно и также уверенно и ловко выкатился до берега на  какой-то одному ему известной волне, быстро вскочил на ноги и, пробежав десяток метров, оказался вне досягаемости страшных валов. Его купание закончилось, и он ушел в здание. Это был почти цирковой номер. Не помню, аплодировали ему или нет. Но оваций он был достоин, безусловно.
      Немного погодя, в сотне метров правее, вдруг появился еще один смельчак. Позже выяснилось, что это был отдыхающий из какого-то близлежащего санатория. Наверное, плавал он хорошо и в себе был уверен. Но войти в море даже через огромную волну это одно, а вот выход…. может быть проблемой. Здесь есть какая-то согласованность с тезисом:
– У нас вход рубль, а выход – два рубля.
Море впускает к себе относительно легко, выпускает  обратно неохотно и не всех.
      Этот отдыхающий не смог на выходе угадать свою волну. Возможно, ему это было неведомо. Он тратил огромные усилия, но всякий раз волна откатывала его назад в море. Он пробовал еще и еще, но все было тщетно. Силы оставляли его. Недалеко от берега из воды торчал рельс, видимо обломок  причала или чего-то в этом роде. Парень сумел до него добраться и ухватился, как говорят, мертвой хваткой, руками и ногами. Волны накрывали его, потом, отходя, показывали,  что еще жив «курилка» и держится, снова накрывали, и эта игра моря с человеком продолжалось довольно долго. Человек  прижимался к рельсу так, что сливался с ним, но силы покидали его, он слабел от одной волны к другой. В его беспомощной фигуре появилась какая-то обреченность. Было ощущение, что он перестал соображать и уже не ориентировался в ситуации. Работали только инстинкты. Никто из смотревших на него людей не мог помочь. Зрелище было угнетающим. Думаю, закончилось бы все печально. Но через какое-то время подоспела команда спасателей (видимо, её кто-то вызвал) и ей удалось снять горемыку со спасительного рельса. Идти он не мог, и его унесли на носилках.
    Море наказало этого человека за небрежение, может быть за бахвальство. Я увидел карательную миссию моря. Волны были исполнителем наказания. Через них оно как бы предупреждало людей – «не балуй!»
     Я уверен, что многие из свидетелей этого события, запомнили его, как и я, на всю жизнь. Но одно дело запомнить факт, другое – извлечь из него должный урок. Эта несбалансированность отражена еще в библии. Иисус творил чудеса, заставляя людей верить в божественную силу и принимать его заветы. Потом чудеса забывались, новые поколения только слышали о них, и наступало безверие. Зло начинало побеждать добро. Потом чудеса показывались вновь. В православии, например, через жития святых. Вера возрождалась снова и держится в людях до сих пор. Вера – неверие – вера – … и все повторяется в виде цикла. Волны позволяют человеку такие циклы увидеть и понять осязаемо.
     Благодаря морю, цикличность памяти я ощутил на себе. После случаев в Гаграх прошло несколько лет и волею судьбы мне пришлось работать в Адлере и жить у самого моря, метров в двухстах не более. Конечно, по-первости, плавал я каждый день: утром, в обед, вечером и, конечно, в выходные пропадал на пляже. Через несколько лет все это приелось и последний год моего проживания там, я в море не был ни разу. Ко всему начинаешь привыкать. В Адлере я женился. Моя жена родилась на Пицунде (представьте себе, на том рыбозаводе, который когда-то не принял нас в шторм) и с детства плавала как рыба. Никакие волны ей были не страшны. И вот как-то в довольно большую волну (конечно, не такую страшную, как некогда в Гаграх) она уговорила меня «выскочить» в море и поболтаться там на волнах. Она знала, что плаваю я неважно, но не могла себе даже представить, что до такой степени в воде можно быть бездарным. Правда, держаться на воде я мог довольно долго, но скорость движения … её просто не было. Второе обстоятельство меня чуть не погубило, но первое – спасло.
     Здесь мне хочется привести один случай. Мой одноклассник по Магадану поступал в Высшее военно-морское училище им. Фрунзе (сегодня это Военно-Морская академия им. Петра Великого). Плавал он вроде меня. А плавание там нужно было сдавать как вступительный предмет. Не помню, кажется, это было сто метров, может быть, пятьдесят. Он барахтался в бассейне почти на месте. Все уже эту дистанцию прошли, а он всё «грёб».  Наконец, преподавателю это надоело, и он сказал:
– Кедров, считайте, что Вы норму сдали, потому что за время вашего пребывания в воде, все остальные уже давно бы потонули. Честь Вам и хвала!
Так Дима начал учиться на  морского офицера, стал им и, уверен, офицером был хорошим.
      Так вот с молодой женой я нырнул под волну. Выскочили в море и поболтались там. Наступил момент возврата. Вера приподнялась над водой, и показывает мне рукой в сторону моря:
– Выходим на ту волну!
А мне что та волна, что эта. Ничего я не понял и поплыл за ней. Чувствую, нас подхватило. Вода подо мной движется быстрей, чем я. Вера оборачивается и кричит:
– Быстрей, давай быстрей, Быстрее же!
А я быстрее не могу, не умею. Из-за меня мы опоздали. Она возвращается и снова кричит:
– Скорее назад!
Я поворачиваю назад. И так несколько раз. Я стал уставать. Она занервничала, заняла место позади и стала толкать меня в ноги мощными движениями. Я как мог, помогал руками. Наконец мы выбрались. Устала она здорово. Уверен, она спасла меня. Больше таких заплывов мы не делали. Но именно тогда я нутром понял, что означает фраза «вход рубль, а выход – два рубля».
     Через год у нас стала подрастать дочка. Естественно мы таскали ее к морю. Вначале просто набирали в большой таз воду, и она там плескалась. Обычно это происходило в прекрасную утреннюю погоду. Море было спокойным, нежного синего цвета, его широкая гладь слегка вздымалась и опускалась. Оно как бы спокойно дышало и шлепало мелкими безобидными волнами о гальку пляжа. Вода была чистой и прозрачной. На дне виден каждый камешек. Года в полтора наш ребёнок уже бегал по пляжу, барахтался у самого уреза в воде. Моря дочка не боялась, любила его и никогда не хотела уходить домой. Приходилось брать её за ручку и тащить. Девочкой она была норовистой, упиралась и кричала:
– Моле хочу! Моле!
Она долго не выговаривала букву «р». Но мы ее понимали.