Я вернусь

Я ВЕРНУСЬ

Крупными шагами я вышел из здания, напоминающего большой сапог, лежащий на боку. В голове у меня вертелась песня, которую я услышал утром по радио. Дождь собирался пойти весь день, но, когда я вышел, тучи удивительным образом разошлись над центральным районом города, и я со спокойной душой направился на встречу с моим старым другом.

По дороге к фонтану, где была назначена встреча, я смотрел в троллейбусное окно. В нём то и дело мелькали дома, улицы, машины, деревья, люди. "Сущий калейдоскоп", - подумал я. Даже немного закружилась голова от этой круговерти. Всего одна поездка на троллейбусе – и ты опьянён круговоротом жизни. Мне подумалось, что я редко бываю на природе, и нужно непременно исправить это в ближайшее время.

Возле фонтана всегда было много людей. Дело было к вечеру, потому мелькания силуэтов передо мной были уже не такими торопливыми, как то могло быть, например, утром. В утренние часы здесь почти никто не останавливается возле белого мраморного фонтанного выступа. А сейчас он облеплен отдыхающими от душных комнат рабочих кабинетов. И как всё-таки несчастен современный человек вдали от природы. Как нахватает ему этих живых брызг воды на лице и руках, дневных солнечных объятий, гостеприимного зелёного травяного ковра под босыми ногами. Как обделён сегодня человек светом и теплом, энергией и духом природы. Эти мысли нагоняли на меня некоторую тоску, но одновременно вызывали во мне сочувствие ко всему человечеству. Такому многочисленному, но в большинстве – беззащитному.

Я почувствовал аккуратное похлопывание по плечу и обернулся.

«Ну, здравствуй, друг!» - торжественно произнёс Макар. Я улыбнулся и поздоровался с ним, крепко пожав руку и обняв.

Мы направились в открытое кафе на берегу моря. Времени было немного, потому беседа наша была несколько скомканной и сводилась в основном к перечислению главных жизненных достижений, если можно было их причислить к таковым.

В какой-то момент я призадумался, глядя на уходящее в горизонт солнце. Насколько редко мне приходится бывать здесь. И как я не хочу сейчас сидеть за этим столом. И зачем я вообще пришёл. Мне нужно к морю, скорее снять ботинки и пройти по ещё тёплому песку. Я устал. День был напряжённый, как и всегда, впрочем. Не терпелось закончить разговор и попрощаться. Я допил морс и вернулся в реальность. Макар увлечённо что-то рассказывал, а я смотрел на него и понимал, что ничего, связывающего нас, больше нет.

«Слушай, мне пора идти. Я должен ещё кое-что сделать до наступления ночи, не обидишься, если мы продолжим в следующий раз?» - я почему-то спросил, не обидится ли он, хотя мне было безразлично. Я не мог больше находиться там, где я находиться не желаю.

Макар пожал плечами и произнёс:
«Конечно, иди, если тебе нужно, поговорим в другой раз. Ты странно выглядишь. Трудный день?»
«Да, непростой. Прости, друг, я пойду».
«Конечно! До встречи!»

Мы попрощались, и я, обойдя, кафе с другой стороны, вышел на прибрежную полосу.
Время в пору заката бежит непростительно быстро, но я успел немного полюбоваться уходящим под воду солнцем.

Песок был тёплым, и я вонзил в него свои пальцы. Совсем немного оставалось до полного захода ярко оранжевого диска, и на оставшееся время я "приобрёл" себе незабываемую картину: моя ладонь на фоне пенящегося у берега моря раскрывалась медленно и плавно, выпуская наружу песчаные крупинки. Стояло полное безветрие. Песок падал ровно у моих босых ног и щекотал ступни, вывернутые ребром, поскольку я сидел в позе лотоса. Рядом со мной лежал пиджак, галстук и портфель из коричневой кожи на замке с металлическим язычком. Я закатал рукава рубашки и расстегнул ворот. Я дышал. Морской воздух пробирался ко мне в лёгкие ласково и нежно, как может только мир, полный любви к тебе. В эту минуту я, вдыхая воздух своей Земли, жаждал жизни и её продолжения. В моем внутреннем и внешнем созерцании не было ничего удивительного. Просто было пора, наконец, подумать о себе и перестать жить чужой жизнью.

Мне было так хорошо, что я заплакал. По щекам катились слезы, а в голове возникали лишь слова благодарности. Я торопился до полного заката сказать уходящему солнцу, за что я ему благодарен. Мне захотелось лечь на песок, и я раскинул свои руки на нём ладонями вверх. Моё тело пропитывала энергия Земли. Я чувствовал её тонкие вибрации и прилив сил для внутренней работы. В обозримом будущем мне предстояло отправиться в путешествие по близлежащим далям — природным и внутренним.

* * *

Утром я позвонил на работу и взял недельный отгул. Мне его, как ни странно, безоговорочно подписали, и я немедля начал сборы в дорогу.

Первым делом я отыскал палатку. Она, слава Богу, нашлась быстро. На очереди был рюкзак. С ним же дело обстояло сложнее, но через полчаса я его тоже нашёл на антресолях в коридоре своей квартиры. Перебрав различную утварь для походных нужд, я решил немного отдышаться и налил себе чаю. Чай я люблю крепкий и несладкий. Я поставил кружку на край стола и полез в деревянную хлебницу, где должно было лежать печенье. К счастью, печенье там и лежало (я боялся, что пить чай будет не с чем, в доме холостяка это не редкость). Обрадовавшись печенью, как ребёнок, я принялся жадно его поглощать. Пока пил чай, подумал, что всё-таки придётся идти в магазин за долго не портящейся провизией в дорогу.

Когда я вышел на улицу, солнце поднялось уже высоко и даже припекало голову. Я не торопясь направился к магазину. Дорога к нему проходила через мою любимую аллею. Липы, стоявшие по обе стороны асфальтированной дорожки с выбоинами, источали приятнейший аромат, я его очень люблю. В разбитых углублениях этой дорожки стояла вода — ночью прошёл ливень. Я обходил лужи и наслаждался влажным летним воздухом, полным запахов и жизни.

Моя плетёная авоська по выходе из магазина наполнилась в основном консервами, макаронами, гречневой крупой. Также я взял немного картошки — было бы неплохо запечь её в земле.

Обратный путь до дома прошёл без происшествий — никого из знакомых я не встретил. С облегчением подходя к подъезду своего дома, я всё же решил присесть на скамейке в тени и послушать шелест масляных листочков стройных берёзок под окном моей квартиры. Мне нравилось в дневное время наблюдать за жизнью вокруг моего места обитания. Основная масса людей сейчас на своих любимых и нелюбимых работах, а дневной жизнью на улице занимаются в основном молодые матери с малыми детьми, творческая богема, спешащая на встречи, пенсионеры, студенты и перекупщики. Последние оказываются весьма полезны в некоторых вопросах. Но соваться к непроверенным людям лучше не стоит.

Я с удовольствием понаблюдал за течением жизни вокруг своего дома и со спокойным сердцем отправился в квартиру. Меня действительно успокаивало это наблюдение за жизнью. Я был как бы в стороне и в то же время в центре событий. Мне нравилось такое положение вещей. Главное, чтобы в моё пространство не вторгались с вопросами. Остальное я вполне сносно мог пережить.

Когда я снова оказался дома и почти подготовил все необходимое к моему путешествию, я чуть было не засобирался, чтобы решительно выйти из квартиры на целую неделю, но меня остановила мысль о родителях. Я подошёл к телефону и набрал знакомую комбинацию цифр. Трубку взяла мама. Мы поговорили немного, прежде чем я сообщил о своём походе. Но мать только ласково улыбнулась на том конце провода и сказала: "Делай так, как считаешь нужным. Если тебе это необходимо, иди. Я буду молиться за тебя". Она всегда так говорила и всегда молилась за меня в любую минуту. Я передал привет отцу, который в это время был ещё на службе, и попрощался.

* * *
Воздух был настолько чистым и пронзительным, что опьянял. Даже голова немного закружилась. Ещё бы! В лес вошёл кабинетный человек, покрытый бумажной пылью и канцелярским клеем.

До леса меня подвёз какой-то дядька на машине типа УАЗ. Ему было по дороге, и он с удовольствием взял меня с собой. Пока я ехал, душная машина не выпускала меня из ощущений цивилизованного мира, но мне поскорее хотелось к первоисточнику — диким природным пейзажам, которые наполняли меня изнутри силами лучше всякого кофе, задушевных разговоров или коллективного "симпозиума", то есть тех средств, которые наибольшей популярностью пользовались у рабочего населения нашего города. Я вообще не любил шумных и многолюдных мест и большого скопления людей. То, что моя работа предполагала минимальный контакт с людьми и максимальный с молчаливыми, но весьма интересными бумагами, было мне лишь на руку. Но то являлось моим сознательным выбором, при иных обстоятельствах я бы, наверное, свихнулся.

Дорога мне предстояла неблизкая, но тем интереснее. К тому же я знал места (для остановки грибников и юных исследователей леса), о которых поведал мне местный лесничий. Мы познакомились с ним в прошлом году, и я с радостью воспользовался полученной от него информацией.

До перевалочного пункта нужно было пройти пару-тройку километров. Дорогу я знал, солнце было ещё высоко, и я с лихвой успевал засветло добраться до лесничего хозяйства с гостевым домиком.

По дороге я встретил всклокоченную сову и нескольких белок, спешащих в дупло, что сообщало мне о скором приближении вечера. В перспективе передо мной, наконец, показались два небольших домика: один — лесничего, другой — гостевой. И я вздохнул с облегчением, потому как сумерки уже были густыми, и дома эти я заметил лишь потому, что в окнах горел свет.

«Да, припозднился я что-то», - подметил я.

Положил на землю рюкзак и сел на завалинке возле дома лесничего, чтобы перевести дух. И вдруг задумался. Мысли унесли меня в мир, в котором чаще всего мне приходится жить. В мир людей, общественного мнения, больших СМИ.

Я всё больше прихожу к выводу, что странным для общества человек может казаться только в двух случаях. В случае нехватки достоверной и подробной информации о человеке для этого самого общества (оно просто не понимает его мотивации к действиям). Тёмный лес для них душа такого человека. Несокрушимая воля и железная техника выполняемых им поступков, неведомая внутренняя сила, руководящая им и ведущая собственной дорогой, решительным образом отличающейся от многих, не постижимы для большинства, ибо он — вселенная, ибо он — космос. Он — странник, выбравший путь уединения и созерцания в стремительном полёте мира в бесконечность, путь поиска большой цели служения людям, путь, не призванный сыскать полного понимания и одобрения публики. Путь одиночки.

Странным человек может показаться также в случае полной своей просветлённости, что встречается куда реже, чем первое обстоятельство.

Я ушёл глубоко в себя в своих размышлениях. Так, что не заметил, как ко мне подошёл лесничий.

«И давно ты тут сидишь?» - с улыбкой произнёс мужчина в возрасте.
Я опомнился и снова оказался в лесу. «Да нет вроде, - задумчиво произнёс я. - Лес наводит меня на интересные раздумья, и я решил не отгонять этих мыслей. Возможно, именно за этим я сюда и пришёл».

«Может и так, - улыбнулся мужчина. - Уже довольно темно, в такое время без огня в лесу лучше не находиться, к тому же у меня чайник вскипел. Приглашаю пить чай. Я вас, кстати, сразу узнал даже в темноте. И даже ждал встречи. До сих пор вспоминаю тот ливень, который нас познакомил».
«Да, ливень был необыкновенный, - снова задумчиво сказал я. - Только благодаря вам, вымокнув до нитки, я тогда не простудился. Я тоже часто вспоминаю, как грелся и сушил одежду возле вашей печки, - улыбнулся я. - Всё ведь не случайно. И я решил вернуться. Рад вас видеть».
«И я рад! - подхватил лесничий. - Ну, пойдём в дом. Потолкуем».

Я подобрал вещи с земли и пошёл в дом.

«Аркадий Георгиевич, а вы не знаете здесь относительно безопасных и не очень глухих мест возле гор? Ну или с видом на них. Я, собственно, к такому месту и направляюсь. Хотел справиться у вас о наличии таковых в ближайшей округе, потому как ещё не очень хорошо знаком со здешним лесом. Я взял палатку, хочу пару-тройку дней пожить в ней возле гор и какого-то ручья».

«А задача у тебя какая?» - подозрительно улыбнулся лесничий.
«Как какая! - Весело возмутился я. - Думательная! Философская!»
«Ах, ну если думательная, то, конечно, имеется такое место. - Подыграл мне лесничий. - Завтра утром лично тебя туда сопровожу. А пока давай-ка перекусим».
Когда мы закончили трапезу, лесничий Аркадий предложил мне остаться в его доме, потому что в гостевом доме что-то с печкой и ее надо подлатать — дымит. Я расположился на лавке в части домика, где стояла белая русская печка, а Аркадий отправился в свою маленькую отдельную комнатку, служившую ему спальней. Он жил в этом домике со своей женой, которая также, как и он, уже была на пенсии, но она уехала в город к внукам погостить на несколько дней.

Вокруг домика лесничего было почти тихо, если не считать то и дело раздающихся глухих «уху-уху» из уже загустевшей тёмной глубины леса. Небо было ясным, луна полной и круглой, а я был довольный тем, что уже завтра окажусь в том самом месте, где мне на ум придут лучшие мои мысли, которые, в свою очередь, изменят всю мою жизнь.

* * *
«Сколько ролей на себя за всю жизнь примеряет человек. И, только примерив всё это великое многообразие социальных одежд, он способен, наконец, понять, кем является на самом деле. Главная сложность заключается в том, чтобы не слишком много состоялось примерок, и не слишком поздно человек осознал то, кем он является.
 
Открыть себя для самого себя — большое откровение, к которому непременно следует идти без промедлений. Как только в мыслях появляются вопросы соответствующего толка, нужно нестись во весь опор за собой. Обрести себя — вот задача из задач. Быть собой. Следовать своему предназначению. Жить своей жизнью. Пожалуй, важнее нет ничего».

С такими мыслями в голове я проснулся. Точнее проснулся я от ласковых солнечных лучей, бьющих в окошко сквозь ветви высоких сосен. «Надо почаще наведываться в лес», - в очередной раз подумал я. И, в общем-то, был прав. «Как же тут хорошо! Утро! Утро вообще сказочное! Как хорошо, что я всё это затеял. Как здорово!» - не переставал восхищаться я текущим положением дел. На моих офицерских часах, подаренных отцом, было семь утра. «Биологический будильник», - промелькнуло в голове. Обычно в это время я всегда просыпаюсь для сборов на работу. И тут будильник сработал. Но на работу идти не надо было, к счастью, и я отправился умываться на улицу колодезной водой из жестяной бочки, с вечера наполненной и прикрытой несколькими широкими досками.

Позавтракав, мы с Аркадием направились по только ему знакомому маршруту. Путь был примерно такой же по расстоянию, как от начала леса до избушки Аркадия. И мы не спеша, за разговорами, уже к одиннадцати утра добрались до места.

Вид открывался невероятный.

Я, разумеется, расположился, соблюдая все рекомендации лесничего Аркадия. Он немного помог мне с установкой палатки и отправился восвояси. Мы условились с ним через три дня встретиться на этом же месте, чтобы он мог сопроводить меня в обратную дорогу, а я на вечерок мог остановиться у него, чтобы поделиться впечатлениями от моего «думания».

Вид и вправду меня очень радовал. Я дышал чистейшим воздухом, ходил на ручей за водой и разжигал три небольших костра в ночное время вокруг палатки на случай непрошеных диких гостей из леса, хотя в этой области они бывали редко, так сказал лесничий. Всё потому, что здесь хоть и нечасто, но появляются люди. И они были замечены зверьём.

Как ни странно, три дня пролетели довольно быстро. А я всё ждал, когда же мне в голову придёт та самая мысль, которая всё изменит. Я должен был её узнать по характерному ощущению в районе солнечного сплетения. Я непременно узнал бы её, но она так и не появилась за всё это время.

На исходе третьего дня, когда, пока ещё было светло, но вот-вот должен был придти лесничий, я уже сидел на тёплом пригорке с собранным рюкзаком и смотрел в небо. Мне не хотелось уходить, но в то же время тянуло к действию. Я думал о том, что сделаю, когда вернусь домой. Я наполнился изнутри силами и чувствовал себя очень хорошо. И думал также о других походах, которые я теперь непременно должен сделать регулярными.

Через какое-то время я поймал себя на мысли, что не хочу останавливаться. Не хочу прерывать движения жизни. Пусть где-то задумчивого, медленного, излишне наблюдательного и молчаливого, но движения. Я вдруг понял простую истину. Все эти три дня я сидел и ждал, что что-то произойдёт, пока я неподвижен. И ничего не происходило. А как только я засобирался в дорогу, меня вновь посетили долгожданные мысли, внутренний диалог возобновился, и я наполнился радостью и воодушевлением. Я наполнился предвкушением того самого ощущения, которое появляется лишь в движении, лишь в процессе пути. Когда ты делаешь новый шаг и не знаешь, что подстерегает тебя дальше, но, превозмогая тревоги и опасения, всё-таки делаешь его, в следующее же мгновение удивляешься, как мог попусту тратить силы на неоправданный страх перед ним. Вкус жизни появляется только тогда, когда ты живёшь. Только в дороге есть смысл. Остановка означает конец, движение же обозначает жизнь. Достигнув определённой точки, жизнь не превращается одномоментно во что-то, что подвигнет тебя идти дальше. Лишь усилием воли и конкретными действиями она трансформируется из застойного болота в изменяющуюся материю. Всё течёт, всё меняется. И в этом смысл бытия. Передохнуть, разумеется, можно и нужно, но (пока мы живы) непременно следует продолжать путь, чтобы не жалеть горько о том, что мы могли сделать, но не сделали из-за не существующих в действительности причин.

Как и водилось, от раздумий меня отвлёк мой добрый знакомый лесничий. Я встрепенулся и услышал:
«Ну, что надумал, мыслитель?» - Аркадий улыбнулся.

Я был рад его приходу и, наконец, опомнился. Я был готов поделиться надуманным, однако настаивать он не стал. Мне хотелось поговорить с ним, но о чём-то другом. Я поднялся с земли и с удовольствием последовал за своим проводником.

Мы подошли к дому и уселись на завалинке возле него. Солнце закатилось за горизонт, небо остывало, превращая его огненные краски в постепенно тускнеющее розово-фиолетовое полотно. Воздух становился более свежим, а мошкара сновала то туда, то обратно, разыскивая тепло желтой лампочки над дощатыми дверями избы.
Мы поговорили о чём-то незначительном, с наслаждением провожая пройденный день и предвкушая уютный вечер. Из города вернулась жена Аркадия, и она уже готовила жаркое в той самой белой печи. Запахи проникали на улицу и мы, спокойные, довольные и весёлые, ждали приглашения к столу. Я поднял глаза в небо, которое стало уже темно-синим, но ещё довольно ярким, и произнёс про себя: "Я обязательно вернусь сюда! Я вернусь!"


Иллюстрации к рассказу: 2 фотографии (автор неизвестен)