Собачье сердце

                "Слушай, поганое сердце,
                Сердце собачье моё…"
                С.Есенин
     Зря мы обижаем собак, приписывая людям эпитет "собачий". Виноват ли вполне порядочный булгаковский Шарик в том, что ученый превратил его в отвратительного человека? Никакому влюблённому не придёт  в голо­ву мысль сказать своей девушке: Я люблю вас, как собака. Если при ка­ких-то обстоятельствах и произносят эту фразу, то в конце её добавля­ют: палку. А ведь если разобраться, то нет другого существа на свете, которое было бы столь привязано к хозяину, так бескорыстно и верно лю­било бы человека.
     Пёс не помнил раннего детства. Мать, беспризорная дворняжка, родила его на задворках какой-то избы в куче прелого сена. Был март, ночами сильно подмерзало, и только теплое брюхо матери, сладко пахнущее молоком, спасало его. А потом мать куда-то исчезла, и щенок остался один. Никому в посёлке он был не нужен. Охотники предпочитали иметь собак от прове­ренных родителей, а пёс был неизвестной породы и тёмного происхождения. Чем-то он напоминал немецкую овчарку - серый окрас, стоячие уши, длинные, пока еще щенячьи, ноги.
В маленьком таежном поселке прокормиться собаке было нетрудно. Рядом начиналась тайга с обилием съедобной мелочи - мыши, белки, птицы. Хозяева домов выбрасывали на помойки много вполне съедобного мяса, костей, внутренностей животных. Немного подкармливали ребятишки. Одного не хватало щенку - душевного участия. И так шла его жизнь до того момента, когда в посёлок зашла группа туристов.
     Пока парни ходили по посёлку в поисках продуктов, две девушки, Галя и Рая, воспользовавшись передышкой, занялись любимым делом – они стирали свою одёжку в ручье. При этом они негромко и красиво пели на два голоса:
                Ничто в полюшке не колышется,
                Только гpycтный напев где-то слышится.
     Привлечённый задушевной песней, пёс застенчиво подошёл к девушкам.
К его удивлению, его не прогнали, не заругали, а пожалели, погладили, угостили конфетой и дажe помыли в ручье с мылом. Сердце собаки таяло от непривычной ласки. Он ощутил то, что мы называем первой любовью.
Когда подошли  ребята, Галя заявила, что собачка пойдёт с ними и что она готова делить с ней завтрак, обед и ужин. Ребята усмотрели в щенке охотничьи приметы и коллективным решением кобелёк был зачислен в состав группы. Он получил кличку Тарга, что по-тувински означает Начальник.
     На следующее утро туристы вышли в дальнейший путь. Впереди дело­вито шнырял Тарга, с удовольствием вынюхивая следы и разгоняя тучи бабочек, белым ковром устилавших тропу. Все радовало его. Ясный солнечный день, веселые дружные ребята и его любовь Галя, стройная девушка с косами, круглой мордашкой, облупленным носом, звонким и заливистым смехом. Тарга часто подбегал к ней за очередной порцией ласки и доброго слова.
Поход был трудным. Бездорожье, бурелом, перевалы, печки и ручьи с ледяной водой. Особенно тяжело приходилось Тарге. Выматывала силы карликовая берёзка. Ребята, хоть и ругались, но как-то перешагивали через путаницу ветвей. А  псу приходилось передвигаться прыжками. Поэтому на коротких дневных привалах он валился на бок, вытягивал лапы и отдыхал. Но он никогда не скулил и не жаловался. Даже когда его побранили за рябчика, которого повара ненадолго положили на пенёк, а он, решив, что это для него, съел, он не обиделся. Общество его устраивало, и он готов был дружить с ребятами до конца своих дней.
     Вечерами у костра туристы пели песни. Голос Гали выделялся чисто­той и проникновенностью. Так считал не только Тарга. Он жe лежал возле девушки, положив голову ей на колени и закрыв глаза. Рука Гали тихонько гладила его голову. Он был безмерно счастлив.
Такая жизнь продолжалась неполных три недели. Предстоял обратный путь на плоту по Енисею. Ребята уже подумывали о будущем Тарги.
Можно привезти его в Кызыл. Но кому там отдать? В городе он обречён на гибель. Взять с собой, в студенческое общежитие? Невозможно. И тут подвернулся удачный вариант. Туристы строили плот рядом с базовым лагерем геологов. У них собаки не было, и им очень понравился Тарга. Они уже начали подкармливать пса и просили ребят оставить его в лагере. А по возвращении в жилые места его хотел бы взять себе их проводник из местных жителей. Приходилось признать, что это наилучший выход для со­баки.
    Тарга что-то предчувствовал, или Гале так казалось. Он почти не отходил от неё, стал грустным, смотрел таким преданным взглядом, что ей становилось не по себе. Наконец, настал час расставанья. Рюкзаки были погружены на плот. Тёплое прощание с гостеприимными геологами и Таргой, который был привязан к палатке и с беспокойством следил за приготовлениями туристов. Когда они направились к реке, он сначала издал короткий звук, что-тo вроде: “А я?”
    Плот отчалил, и пёс разразился громким лаем. У Тарги было собачье сердце, но сейчас оно разрывалось от горя и тоски. Что, казалось бы, видел он за короткий срок? Длинные переходы по чертолому, вплавь по холодным ручьям, скудная еда. А вот поди ты, привязался своим сердчишком пёс к весёлым молодым ребятам, к Гале. И Тарга завыл. Завыл громко, истошно, трагически. "Ну куда же вы? Почему вы меня покидаете? Я с вами хочу-у! У-у!" - выл и рвался с привязи Тapгa. Туристы на плоту ещё долго слышали сквозь шум воды жалобы бедной собаки. Все угрюмо молчали, чувствуя себя как будто виноватыми. Рая вытирала слезы. Галя безутешно рыдала.