Анатомия саванны

Место под солнцем, где много уснувших львов –
каждый нательный мускул – верёвочка для
посылок: морщится, липнет, врастает
в сухой терракот – папье-маше

из чешуек на

жертвенной туше – и, перекатами околоплодных
вод, ходят ступни обжигая пустынные души.
Ветер глотает ртом белокожую тень –
костные ветки, моно-деревья,

секущийся

волос, не помещая окружность саму в себя – это
похоже на юбку цыганской блудницы – небо
теряется – вслед за пропажей птицы –
всюду нечёткости линий от

жажды огня:

если я вдруг – остыну – оставь меня. Перетекает
облако в млечный пар – так – заострённый
грифель крапит бумагу, и геометрия
школьных, двуполых карт –

замкнутые

ладони магнитных бурь: полночь, они зацветают
пыльцой от мимозы – полдень – по пальцам
стекает густая глазурь. Это, возможно,
мираж запоздалой любви –

плёночный

кадр, виньетка и брачные игры, солнечный диск
по размеру сопоставим – в этих условиях – с
лампочкой Ильича – взгляд обрастает
припоем, как оловом тигли, и

между ним,

и очерченным кругом, ничья. Тянет морщины на
север игрушечный голем – пробковый шарик,
разъеденный ржавчиной кряж, в нём
тишина – заливает лакуны

Люголем –

средство от всякой тоски безучастный песок –
каждая линия где-то становится морем,
если её напечатаешь наискосок.