Учитель

Этот кабинет был тюрьмой для меня. Каждый день видеть их, лицемерных детей, которые за спиной говорили обо мне только гадости. Они только и ждали, когда я сделаю что-то не то. Они ждали моего падения, ждали часа своего превосходства, когда их насмешливый взгляд действительно что-то значил для остальных.
Это утро было чересчур спокойным. Ни беготни в коридорах, ни гама разговоров, ни смеха, ни плача. Стояла густая тишина, и в первые минуты меня это даже забавляло – как никак, самый тихий день в этом году. Я наслаждался этим как только мог, ведь никто не знает, сколько это ещё могло продлиться, сколько ещё моё удовольствие, медленно перетекающее в эйфорию или даже экстаз, будет давать мне неизмеримое количество эндорфинов в мозгу. Счастье – это наркотик. Его нельзя пробовать ни в коем случае – от него самая сильная зависимость.
Я сидел в своём кабинете на первом этаже школы и рассматривал окна с решётками: сквозь них я мог рассмотреть довольно широкий внутренний двор, где росла яркая живая трава, невысокие кустарники и тонкие, лёгкие, словно из картона, деревья, медленно покачивающиеся на ветру.
Сквозняк порывами продувал этот огромный изолятор для получения мнимых знаний, которые нам никогда не пригодятся. Я изредка ёжился от прохлады, разбирая бумаги на учительском столе, которые были небрежно разбросаны, больше похожие на отдельный мирок полностью уничтоженного архива, и мурашки пробегали по моей спине от осознания того, что сейчас я наслаждаюсь по-настоящему гробовой тишиной.
Я оглядел стены: бежевые, тёплые и словно плюшевые они излучали некий уют, и лишь красные вкрапления на них портили всю картину. Да и узора-то на этих стенах не было: слишком нерационально мы выбирали краски.
Свежий воздух глубоко продувал мои закоптелые лёгкие, и мне в одну секунду захотелось погрузить этот кабинет в плотный туман сигаретного дыма. Вместе с запахом чистоты улиц я чувствовал, как сквозь ароматы свежескошенной травы и ясного неба пробивается нечто ещё. Еле уловимый запах, который я ни с чем спутать не мог.
И вдруг в мою голову пришло осознание, что именно в ту секунду я был совершенно один. Не было никого вокруг, и даже издёвки учеников на миг показались мне приемлемыми – это же школа, без травли никак нельзя.
Плохой из меня учитель. И вместе с тем я был прекрасным педагогом. А кто бы ещё научил этих оболтусов отвечать за свои слова?
На моём столе неслышно колыхался цветок в маленьком горшке. Он словно бы осуждающе смотрел на меня, но я старался не придавать этому значения.
В один момент в мою пришла дельная мысль: я и цветок были единственными живыми существами здесь, в этом здании.
Полиция уже ехала за мной. Трупы мне некуда спрятать. Да и не смыть мне той крови, что я пролил сегодня утром.
Меня найдут здесь. Но я буду уже далеко – там, где они никогда меня не достанут.
Тюрьма открыла свои тёмные двери, цветок будет и дальше жить в этом мире из крови, а учителю уже давно пора на покой.
На вечный-превечный покой.