Часть 1. Север

Тяжело расставаться с взрослыми детьми, а с маленькими внуками – и подавно. Самолет едва не потонул в наших слезах. Но это история для мексиканского сериала, а не для путевых заметок. Хотя, помните, Карамзин в «Письмах русского путешественника» тоже ведь сентиментальничал: «Расстался я с вами, милые, расстался! Сердце мое привязано к вам всем нежнейшими своими чувствами, а я беспрестанно от вас удаляюсь и буду удаляться!»

Канкун

Вот и мы удалялись от Гвадалахары до тех пор, пока не очутились в Канкуне. Вышли из самолета, и наша одежда тут же приклеилась к нам. Влажно…

До начала поездки по полуострову еще целый день, и мы потратили его на Карибское море. У нас правило такое – искупаться везде, где только есть для этого малейшая возможность. И это сущий пустяк, что отель находится в четырех км от берега, а гостиничный «челнок» по случаю «несезонья» стоит на приколе. А ноги и английский язык на что? Тем более что нам нужно-то всего лишь к морю, а не в Киев. Короче, добрались, и даже без приключений. Ну, разве что пару раз игуане, равнодушно разгуливающей по пешеходной дорожке, едва на хвост не наступили. Зато стоило войти на пляж, рабочие, занимавшиеся ремонтом пляжного оборудования, нам тут же свою раздевалку предложили. От удивления, наверное.
 
Море спокойное, теплое. Первую стометровку вода по колено. Потом по пояс. Рыжие водоросли щекочут кожу. Маленький скат, «загорающий» на мелководье, собрал вокруг себя немногочисленных любопытных, «завис» и позирует. Два альбатроса просвистели упругими крыльями прямо над нашими головами – еле изловчилась их сфотографировать. Самолет с рекламным хвостом прошумел в вышине и полетел к центру города. Рыбак с ведром и сетью-накидкой направился на уходящие далеко в море мостки, спокойно пригляделся, быстрым и точным движением бросил снасть и тут же вытянул ее из воды с четырьмя приличными рыбами. Вытряхнув улов в ведро, снова собрал сеть пучком, примерился и повторил «упражнение» с тем же результатом. Наловив нужное количество, разнес рыбу по ближайшим отелям. Приятного аппетита кому-то!

С моря тянет свежим ветром, а я сижу на лавочке под крышей из пальмовых листьев. Муж зовет поваляться на песочке, но перспектива превратиться в вареную креветку меня совсем не прельщает. Знаю я здешнее солнце в разгар зимы! И уникальные способности моей кожи сгорать даже под одеждой мне тоже известны. Потому и экипировка у меня всегда такая, будто я собралась поучаствовать в африканском сафари. Только фотоаппарат наперевес, вместо карабина – каждому своя «дичь».
 
До трех часов отнежились на пляже, потом вернулись в отель – голод не тетка.
Вечером руководители групп собрали всех в вестибюле, рассказали, показали, предупредили, заметили – все как обычно. Завтра по коням, то есть по двум большим автобусам.

Вокруг Мериды

Едем в сторону Мериды – главного города штата Юкатан. Сопровождает нас гид Леонардо. Он родом из Голландии, поэтому у него перфектный немецкий. И такой же испанский, так как пятнадцать лет живет в Мексике. Компетентен, остроумен, в автобусе не расстается со справочником, – в группе ведь всегда найдется дотошный турист, а то и пара. Помню, путешествовали мы однажды тесной компанией по Турции, и была среди нас профессор римской истории. Она вела себя предельно тактично и скромно, совершенно не афишируя своих знаний. Но гид, вычислив ее по задаваемым вопросам, робел перед ней, ну, прямо как студент на экзамене. И ночи напролет читал, готовясь к очередному экскурсионному дню. Вот и Леонардо такой же ответственный: пока едем в Чичен-Ицу, рассказывает нам о цивилизации майя, о том, как они играли в мяч и каких вершин достигли в математике и астрономии, об их письменности и календаре, и о том, как устроена пирамида Кукулькана. Мы внимаем, открыв рты, благодаря чему подъезжаем к археологической зоне до зубов вооруженными знаниями, и нам остается только все осмотреть и сфотографировать.
 
Мне не хочется загружать ваши головы цифрами, датами и именами, скажу только одно: рядом с пирамидой я чувствовала себя инфузорией-туфелькой. И это с моим-то абсолютно христианским мировоззрением. А каково было древним майя, верившим в бога Кукулькана – Пернатого Змея с человечьей головой?
«Добрейшей» души был сей Кукулькан. Смягчить его гнев могло только вырванное из груди живого человека сердце. Вот этой «операцией» как раз и занимались жрецы на верхней площадке пирамиды. Для еще большего ублажения Кукулькана, сталкивали мертвое тело вниз. Так что все 365 ступеней этого невероятного по своей геометрической и астрономической точности сооружения в прямом смысле омыты потом и кровью. Откуда пот? Да не было у древних майя ни тягловых животных, ни колеса, ни металла. Известняк обрабатывался при помощи кварцевого молотка, диоритового зубила и какой-то ма…, то есть мастерской сноровки. А готовые блоки люди на деревянных валах перекатывали к месту строительства пирамиды.

Точно так же возводились Храмы Воинов, Ягуаров, Бородатого человека, обсерватория «Караколь», тысяча колонн, монастырь – все то, что когда-то называлось священным городом народа Ица, а потом было завоевано, разрушено, оставлено, затеряно в тропиках и вновь раскопано, восстановлено и превращено во всемирное наследие ЮНЕСКО.

«О сердце, сердце! Кто знает: чего ты хочешь?» -- вопрошал Карамзин. Догадываюсь, что мое, утомленное столь грустными мыслями, хочет светлых впечатлений, поэтому теперь самое время отправиться в заповедник Селестун. Место там уникальное: отделенная узкой полоской суши, растянутая вдоль побережья лагуна «впадает» (если она вообще способна впадать) в Мексиканский залив. Нижний слой воды этого «аппендикса» соленый, а верхний, из-за того, что бьют подземные ключи, – пресный.
 
Столь необычную среду облюбовали мангровые деревья. Их зарослями покрыто, кажется, все, кроме песчаной полоски пляжей. Огромные колонии бакланов, альбатросов, аистов, розовых фламинго гнездятся в мангровых болотах, постоянно добавляя в воду органические удобрения. Этакое обоюдовыгодное сосуществование видов: ты мне – я тебе. Бакланы и альбатросы не редкость и в других водах, а вот на розовых фламинго стоило посмотреть, и мы арендовали несколько моторных лодок и отправились к устью.
 
Минут двадцать неслись с ветерком по узкой глади, которая неожиданно расширилась и впереди показалась волнистая розовая линия. Метров за двести до колонии лодочники заглушили моторы и, отталкиваясь шестами, подогнали лодки ближе к фламинго. Отсюда, не нарушая покоя прекрасных птиц, удобно любоваться ими, и, разумеется, фотографировать. Притягательное, завораживающее зрелище. Сочетание розового с черным гипнотизирует, и начинаешь осознавать, что самый лучший стилист – это природа.
 
Время пролетает незаметно (а может, оно остановилось?) и вот уже розовая волна удаляется, размывается (или это слезы?), становится тонкой. Вот снова взревели моторы, мы поворачиваем к мангровым зарослям и «ныряем» в одну из их тоннелей. Сразу становится темно и таинственно, и Леонардо тут же рассказывает о, якобы, в изобилии обитающих здесь крокодилах. Особо впечатлительные отодвигаются от борта лодки, любопытные же, наоборот, во все глаза вглядываются в воду, держа фотоаппарат в полной боевой готовности. Увы, хоть, по словам гида, вода здесь кишмя кишит этими страшными чудовищами, мы не встретили ни единого. Шутник этот Леонардо, однако.

Напоследок мы вдоволь накормили москитов, гуляя по проложенному в манграх дощатому настилу, и лишь тогда со спокойной совестью отправились в ресторан на берегу залива. Потом, осоловевшие от рыбных блюд и купания, посетили старую асьенду – поместье, где когда-то делали из агавы сизаль. Муж внимательно осмотрел оборудование столетней давности, со знанием дела заглянул в «душу» громадного дизеля, прошелся по бесконечно длинному, с чередой смежных комнат, господскому дому, протестировал на прочность крюки, на которых, смотанные узлом, висели убранные на день гамаки, и глубокомысленно изрек:

-- Ни одной кровати во всем доме…
Потом повернулся к гиду и спросил:
-- А у хозяина дети были?
Леонардо понимающе улыбнулся:
-- И много. Дон Эрнан вам завтра все объяснит.

2011 год