Пани лесничая

Прежде чем на бумагу легли эти строки, я долго размышлял, в какой литературной форме начать рассказ о вас. И чем больше думал, тем чаще склонялся к мысли, что это должно быть письмо, адресованное Вам. Только так, пожалуй, смогу выразить те чувства, которые переполняли меня во время нашей второй встречи.
Мы познакомились несколько лет назад. Тогда я, корреспондент "Белорусской лесной газеты", приезжал в Мозырский опытный лесхоз, чтобы принять участие в выездном совещании лесоводов Гомельского ПЛХО, на котором подводились итоги работы лесных предприятий объединения за истекший год. Мозырь для проведения такого мероприятия выбрали не случайно. По производственным показателям в промышленной и лесохозяйственной деятельности лесхоз был признан лучшим в области. В этой связи на совещании трудовому коллективу вручали новое переходящее знамя победителя соревнования. Мозыряне, кстати, тогда оказались первыми его обладателями. И именно Вам, как лучшему лесничему, было поручено принять знамя из рук генерального директора ПЛХО.
Был апрель. Все эти дни по-летнему жгло солнце. В небольшом актовом зале лесхоза, где собрались лесоводы, стояла духота, от нее не спасали даже открытые форточки. А за окном взгляд ловил приятные весенние оттенки: голубое и, казалось бы, бездонное небо, растворяющееся в солнечной неге, ветви деревьев, на которых набухшие почки, кое-где уже лопнули и из них показались первые крохотные и липкие зеленые листочки. Среди выступающих были и Вы, лесничий Махновичского лесничества Зинаида Матвеенко. С трибуны рассказывали о производственных показателях своего коллектива, затронули ряд проблем, мешающих, как Вы выразились, нормально работать людям. Что-то говорили о нормах выработки и расценках, из-за которых вальщик или тот же лесник не может заработать сумму денег, обеспечивающую ему нормальный уровень жизни. Что я сразу уловил в Вашем характере, манере держаться, так это скромность, даже с какой-то детской застенчивостью. Позже директор лесхоза Николай Дадько, когда советовал написать о Вас, несколько раз повторил: "Только будьте настойчивее. Она очень скромна". 
   Впервые беседовали в этот день на посадке леса, которая проводилась на расчищенных делянках, несколько лет назад пострадавших от ураганных ветров. Участники совещания сажали ель, березу, сосну, еще какие-то  лиственные породы. Рядом с генеральным директором ПЛХО (в то время Б.Анищенко) и председателем областного профсоюза работников леса В.Шелюто бок о бок трудились директора лесхозов, лесничие, инженеры-лесоводы, лесники, просто временные рабочие, нанятые на период лесопосадок.
В людской толпе я потерял Вас из вида, да и, признаюсь, был поглощен разговорами с другими лесоводами. Увы, слишком мало времени было у нас для беседы, эскорт автомашин: служебные легковушки, УАЗики, несколько заказных автобусов. Спешили. Отведенное  на данное мероприятие время заканчивалось. Разве можно в коротком разговоре узнать человека настолько, чтобы раскрыть его характер, натуру, выстроить сюжетную линию очерка. Однако чувство, которое промелькнуло во мне с такой быстротою, что я, хотя и не успел осмыслить, все же ощутил его значимость, влекло меня к новой встрече с Вами. Это чувство всколыхнуло во мне другие, дремавшие где-то глубоко в сознании, даже в памяти, они были из далекого прошлого. Они пришли почти из 20-летней толщи времени. Еще в дошкольном возрасте я любил часто приходить к ручью, который впадал в неглубокую речушку Плиса, в местах, где прошло мое детство, сидеть на берегу на огромном валуне и, нежась в солнечных лучах полуденного солнца, слушать мелодию струящейся по камням воды. Умиротворение и покой переполняли мою детскую душу. Я дремал. К слову будет сказано, вот так однажды, находясь на границе между реальностью и сном, я свалился с камня в ручей. Именно это чувство покоя и умиротворения  я ощутил тогда.
Я знал, что мы встретимся вновь. Собственно говоря, когда я приехал в Мозырь во второй раз, Николай Дадько вновь посоветовал написать о лесничем из Махнович. 
...У конторы лесничества лесхозовский УАЗик был ближе к полудню. Еще в дороге моя спутница, профорг лесхоза Наталья Бондарь, проработавшая в лесном хозяйстве почти 30 лет и знавшая по долгу службы о работниках предприятия если не все, то многое, рассказывая о трудовом коллективе лесничества, его производственных успехах, с почтением назвала Вас "пани лесничая".
Пани лесничая — позвольте и мне называть Вас так в дальнейшем -- итак это была наша вторая встреча. Признаюсь, еще в пути мысленно я пытался представить Вас и вдруг понял, что забыл Ваши черты лица. Я видел лишь Ваши глаза. Именно тогда на незримых страницах памяти записал: Ваша
красота определяется добротой, которую излучают Ваши глаза.
          Одновременно с нами к конторе лесничества подъехал "жигуленок". Вы быстро вышли из машины и, не глядя на гостей (хотя уверен, Вы знали, что к вам едут столичные корреспонденты), поспешили куда-то за здание, откуда послышались голоса нескольких мужчин, Ваших работников, которые так же, как и Вы, быстрым шагом направились к машине. Они несли ранцевые опрыскиватели. Вас окликнули. Вот тогда-то Вы и обратили внимание на приезжих. На Вашем лице я уловил тревогу и волнение. Для разговора, обмена любезностями не было времени. Мы поняли сразу: горит лес. К месту пожара добирались на лесхозовском УАЗике. Впереди за бесхозным полем у самой лесной опушки заметили дым. Пока по дороге рассуждали, как лучше проехать к месту возгорания, дым рассеялся. Кто-то из лесников потушил его собственными силами при помощи веток. Мы же, поколесив по лесным дорогам, повернули обратно. Тогда Вы и сказали, что готовы сутками вот так ездить по лесу безрезультатно, лишь бы в самом деле не случился пожар. Жаркая весна выдалась в этом году, по-летнему знойная. "Только смотри в оба, чтобы не прозевать "красного петуха", не дать ему набраться сил", — говорили Вы тогда. А ведь какие только ни предпринимались профилактические меры. Обязали весь штатный состав проводить разъяснительные беседы с людьми по соблюдению пожарной безопасности в лесу, лично сами ходили по домам. Конечно, положительный эффект в этом был, но все же, как говорят, в семье не без урода.
Несколько случаев умышленных поджогов, однако, произошло. Лес начинал гореть всякий раз с обочины автострады Мозырь — Лельчицы. Эта дорога разрезает угодья лесничества почти на две равные части и проходит через Махновичи главной улицей. Нет, не проезжие бросали беспечно на обочину горящие спички, окурки из своих авто, хотя и от такого рода возгораний не были застрахованы. Любила местная детвора, прогуливаясь за околицей вдоль большака, выжигать по обочинам сухую прошлогоднюю траву. Что из этого выходило впоследствии, нетрудно догадаться. А Вы, как беспокойная мать,  в один из весенних жарких дней, увидев прогуливающихся вдоль дороги ребят, поспешили к ним на встречу. Нет, вы их не ругали и не стыдили, как учитель плохого ученика, и говорили даже не в тоне родителя в отношении своего провинившегося чада, а беседовали как равный с равными. Может быть, этот тонкий человеческий подход, расчет на желание детей быть взрослыми и имел положительный результат.
...Дорога. Мчатся машины каждодневно в направлении Лельчицы — Мозырь и обратно. А ведь именно эта дорога привела Вас с супругом из полесского городского поселка Лельчицы в Мозырский район, в колхоз "Луч Октября", куда вы устроились работать после окончания Горецкой сельхозакадемии: муж — главным агрономом, Вы — под его началом. Как говорят, пустили корни. Здесь построили дом, родились сын и дочь. Сельская интеллигенция, хлеборобы. Призвание, полученное по логике вещей: оба выходцы из крестьянских семей, трудившихся на земле из поколения в поколение. На ней остались и Вы, потому выбор специальности был не случаен. Обычная судьба сельских жителей, так сказать, с учетом прогресса. На несколько деревень в округе Вы с супругом уважаемые люди и как руководители, и как хорошая семья, в которой царит взаимопонимание и уважение. Хотя в деревне людей ценят скорее за хозяйственность. А трудолюбия вам обоим не занимать.
Вплоть до 1988 года Вы работали агрономом в колхозе. Хозяйство считалось довольно крепким в районе. Горбачевская перестройка в бывшем Союзе дала производителям большие экономические свободы, которые понимались многими руководителями как вседозволенность и предоставляли возможность остаться безнаказанными в злоупотреблении служебным положением. Новая форма кооперации, создание совместных предприятий, развитие, так сказать, посреднического сервиса в сбыте произведенной продукции скрывали истинную идею данных предприятий — личное обогащение. Вы называли это по-иному: воровство -- и не могли с этим мириться.
Что-то подобное происходило и в вашем колхозе, вокруг которого с легкой руки председателя было создано несколько сомнительных агрофирм. В какой-то степени Вас вынудили уйти из хозяйства, хотя до сегодняшнего дня считаете, что этот шаг Вы сделали сами. Конечно же, было обидно, что Ваша честность оказалась в проигрыше. Парадоксально, но именно Вам спустя несколько лет даже предлагали возглавить этот колхоз. Предлагали и должность главного агронома района, в область звали. Но такой Вы по натуре человек, сжигаете за собой все мосты. Начинали в Махновичском лесничестве помощником лесничего. А вскоре директор лесхоза назначил Вас лесничим. И не ошибся в том мозырский директор.
Видимо, не случайно Махновичское лесничество на протяжении ряда лет лучшее в лесхозе, да и в объединении. Подобрать кадры для работы в лесу Вам не составило труда. Местный колхоз на грани банкротства, сельчане в постоянном поиске стабильного заработка, так что выбор есть и немалый. Только вот даже если к Вам и устраивались на работу любители крепких напитков, в прошлом злостные нарушители трудовой дисциплины, то,  работая под Вашим началом, эти люди менялись в лучшую сторону, добросовестно относились к своим служебным обязанностям. Они не могли подвести, тем более уронить свое достоинство в Ваших глазах. Вас уважают за доброту, за умение сострадать. В тоже время Вы корректно требовательны. Эти качества и ценят подчиненные. С некоторых пор ушел с должности главного агронома Ваш супруг Петр Никитович, подался к Вам в лесники. Вы видели  и говорили об этом мне, что тянет супруга обратно к земле. Смотрит на озимые поля, по привычке колосья считает, пытаясь узнать, какое будет зерно по осени. Знакомое состояние: сами прошли через это одиннадцать лет назад. Сейчас иные проблемы и задачи необходимо решать. Не шутка ли, только расчетная лесосека по главному пользованию по лесничеству 3,5 тысячи кубометров. А сколько работы прибавилось, когда приняли колхозные леса — 900 гектаров, в том числе 64 гектара горельников. Словом, забот хватает. И о колхозном прошлом  вспоминать нет времени.
Разговаривая с Вами, Зинаида Васильевна, я всякий раз не переставал удивляться: сами ходите по сельским домам и предлагаете людям дрова. Кто-то из лесничих-мужчин скажет, дескать, так поступить может только женщина. А что в этом такого? Приходилось по долгу службы встречать таких лесничих, которые на просьбу пенсионера выдать дровишек отвечали с безразличием и смакованием собственной значимости, мол, идите в сельсовет, берите выписку, а там будем думать, как вас обеспечить топливом. Этак по-барски: хочу — милую, хочу... Для Вас такое отношение к людям чуждо. Не потому ли мужики-лесники за глаза своей лесничей говорили мне: "Душевная женщина, главное качество ее характера — доброта. Вернись она обратно в колхоз, мы, наверное, всем штатом туда бы перешли".
Конечно же, эти слова были сказаны для более красноречивого примера преданности Вам. Они за Вас горой, впрочем, как и Вы за них.
И тот возок, который с любовью сделал лесник по Вашей просьбе, после того как директор лесхоза бросил клич: почему бы лесничим не обзавестись таким оригинальным средством передвижения. Я даже мысленно представил Вас в двуколке: едете по центральной улице, а сельчане приветствуют Вас: "День добрый, пани лесничая". Подумал, что даже этот маленький и, казалось бы, банальный штрих значительно поднял бы престиж профессии лесовода.