Наровля пятнадцать лет спустя

После аварии на Чернобыльской атомной электростанции вплоть до 1996 года районный центр Наровля входил в зону последующего отселения с плотностью загрязнения от 15 до 40 кюри на квадратный километр. Все горожане и жители большинства населенных пунктов района имели тогда право переехать в чистые зоны и получить жилье. Многие этим воспользовались. В итоге из 33 тысяч населения района (в Hapoвлe проживало 14 тысяч) в поисках лучшей доли уехало 20 тысяч. На сегодня в городе и Наровлянском районе проживает 13 тысяч человек, в том числе в райцентре 7 тысяч. Правда, в первые послеаварийные годы эта цифра была значительно ниже.
Возвращались обратно те, кто не смог обустроиться на новых местах чисто психологически. Продавали полученные дома, квартиры, более предприимчивые сдавали в наем и семьями с детьми, небогатым скарбом ехали обратно домой.
В 1996 году Наровля и многие населенные пункты района были искусственно переведены в зону с плотностью загрязнения до 15 кюри с правом отселения. Замечу,  что право это — химерное, потому как реализовывали его люди   самостоятельно, без поддержки государства, то есть человек сам должен был найти себе жилье и работу на предполагаемом новом месте жительства. А ведь до этой, так сказать, искусной очистки зоны население имело, подчеркиваю, со стороны государства гарантированное право на жилье и труд. Утратили люди и ряд других льгот.
И все же воспользуйся люди своим правом проживания на загрязненных территориях с последующим отселением, и Наровлянский район, как административная территориальная единица, со всей своей инфраструктурой, промышленным и сельскохозяйственным производством перестал бы существовать. Но это из области предположений. Правда, теоретически все могло  произойти именно так. Реально же, как видим, половина населения района  осталась на своих  местах и продолжает жить той жизнью, что и 15 лет назад. Только видимость  полноты жизни обманчива. В людях, где-то внутри, все же произошел какой-то психологический надлом. Они уже не верят ни в одну государственную программу по реабилитации загрязненных территорий, им не нужны сочувствие, жалость. Знают, что будут жить здесь всегда, и сколько бы не было им отмерено судьбой. Потому-то и остался город, деревни, колхозы и совхозы, немногочисленные организации, которые можно пересчитать на пальцах одной руки. Среди них и местный спецлесхоз. Еще в 1990 году, после проведения в наровлянских лесных угодьях лесоустроительных мероприятий, отраслевое министерство даже хотело ликвидировать лесхоз  как одно из своих структурных подразделений. Можно лишь предположить, что послужило тому причиной.
После чернобыльской катастрофы за колючую проволоку, под юрисдикцию Полесского государственного радиологического заповедника, было передано 22 тысячи гектаров лесов, и на сегодня площадь гослесфонда составляет (с учетом принятых от колхозов и совхозов 8 тысяч гектаров лесных массивов неудобиц) почти  65 тысяч гектаров. Однако во всех 6 лесничествах есть по-прежнему лесные массивы, где плотность загрязнения колеблется от 15 до 40 кюри на квадратный километр и выше. Наиболее грязные леса в Головчицком (3998 гектаров), Красновском (3618), Кировском (3288) и Демидовском (3436) лесничествах. И все же в той или иной степени «светятся»  все лесные угодья лесхоза. В зоны отчуждения и первоочередного отселения попало 38 деревень. А ведь многие населенные пункты, по сути дела, граничат с мертвой зоной. Деревня Головчицы буквально в 400 метрах от колючей проволоки. Дорога в Киров, где находится контора лесничества, служит своеобразной границей. По одну ее сторону плотность загрязнения свыше 40 кюри, по другую -- обрабатываемые поля,  пастбища, сенокосы местного колхоза. И все же жители таких деревень, несмотря на огромные радиационные дозы, которые содержит запрещенная земля, в тайне от властей разрабатывают отдельные участки для своих потребностей, сеют картофель, зерновые.
До 1996 года Наровлянское лесничество входило во вторую зону с плотностью загрязнения от 15 до 40 кюри. Именно с того памятного года лесничество отнесли к разряду более чистых территорий до 15 кюри. Контора лесхоза расположена на краю Наровли в стороне от дороги, ведущей в райцентр, и утопает в сосновом бору. Сзади за административным зданием — машинный двор: гаражи, пожарно-химическая станция, деревообрабатывающий, тарный цеха, банно-прачечный комбинат, собственная котельная. Здесь же рядом  магазин, столовая. Словом, целый промышленный и бытовой комплекс. Все объекты бытового характера возвели в первые послеаварийные годы, когда лесхоз возглавлял Иван Клименко, ныне директор УП «Белгипролес». В строительство вкладывали средства, заработанные предприятием, что-то шло и по бюджетной линии. В начале 90-х государство старалось помочь пострадавшим районам. Лесхоз даже стал строить жилье для рабочих. В нескольких сотнях метров от производственной базы появилась целая улица. Но 1996 год для участников ликвидации аварии на ЧАЭС стал «похоронным» годом. Самое главное, что они потеряли, так это льготное пенсионное право. В итоге вынуждены идти на заслуженный отдых на общих основаниях. И в разговоре с ними слух режет лишь одно слово — обидно. Обидно всем наровлянским лесоводам, что так называемое спецпособие за проживание в загрязненной зоне составляет от 400 до 800 рублей в месяц, что фиксированная доплата к заработку, которая может увеличиваться дифференцированно в зависимости от разряда, стажа работы  --  521 - 2630 рублей, что к отпуску можно получить дополнительно смешной оклад, то есть у лесника он 32 тысячи рублей, у лесничего 43 тысячи. А ведь в связи с тем, что Наровлянское лесничество отнесли к первой зоне загрязнения, люди лишились права получать компенсацию за неиспользованные путевки на оздоровительное лечение. Получить компенсацию человек может только в том случае, если документально подтвердит, что нуждается в лечении. Последний раз положенные 2 комплекта спецодежды наровлянские лесники, рабочие, вальщики получали в 1999 году. Нынче от скудности лесхозовской казны по одному комплекту закупить бы. Об окладах, надбавках и прочих бытовых бедах рассказывали работники ИТР лесхоза корреспондентам «БЛГ». Вспомнили о том, что на весь район один терапевт, в школах не хватает преподавателей.
Демографическую ситуацию района хорошо знает директор лесхоза Леонид Партыко. До 1993 года Леонид Александрович возглавлял Наровлянский городской совет. Еще в 1986 году, будучи председателем колхоза «Советская Беларусь», конечно же, по приказу райкома партии ему и его колхозникам приходилось заниматься заготовкой кормов в местах, где стрелка дозиметра показывала аж 500 микрорентген в час. Ныне эти земли входят в 30- километровую зону отчуждения. За несговорчивость с властями сняли председателя с ДОЛЖНОСТИ. НО вот те на — скоро народ избрал его мэром. Нет давно на наровлянской земле тех парторганизаторов, все выехали в чистые районы, а он, Партыко, остался здесь. Хотя и воспользовался правом на отселение. Построил домик на Минщине.
«Уйду на пенсию, тогда и перееду, — говорит директор. — Скоро уж срок контракта заканчивается».
По-отцовски относится Леонид Александрович к молодым работникам лесхоза. Убеждает, уговаривает поступать в лесные учебные заведения. Уже в этом году в лесхоз вернулось 5 специалистов лесного хозяйства, в следующем ждут — семерых. Хотя вернулись -- понятие относительное, добрая половина из них заочники, работают в лесхозе.
              Не в лучшее время для экономического роста предприятия пришел на директорскую должность Партыко. Инфляция, дороговизна, топливный дефицит. Впрочем, последний из перечисленных негативов появился из-за нехватки на банковском счету лесхоза финансовых средств. Да и как их заработать, когда лесопользование   уменьшилось  почти на 24 тысячи гектаров гослесфонда, запрещена  всякая лесохозяйственная деятельность. Более того, почти на 18 тысячах гектаров запрещено даже посещение лесов. Неважно обстоят дела и с обновлением   машинно-тракторного парка — 100-процентной механизации требует процесс деревообработки. Получили местные лесоводы недавно 2 бортовых УАЗа (спасибо, бывший  директор И. Клименко помог). Минский лесхоз передал на баланс наровлянцам перевозней окорочный станок. Однако для привода его в действие необходим трактор Т 150, которого у лесхоза, увы, нет.
Не очень-то уповают наровлянские лесоводы на финансовую помощь со стороны, сами пытаются решать свои производственные проблемы. Рядом с лесопильным производством долго бездействовали тарный и древошерстный цеха. Теперь они ожили. В первом идет наладка оборудования, во втором — производство древесной стружки, которую реализуют Речицкому заводу керамики для упаковки экспортной продукции. Худо-бедно, но деревообрабатывающее производство функционирует. Отгружают на экспорт балансы, пиломатериалы через спецэкспортеров «Лесдревпром» и «Беллесэкспорт».
В среднем за март заработок бюджетников составил 73,5 тысячи рублей, у работающих на хозрасчете   -- почти 89 тысяч. Для чернобыльской зоны — гроши, потому как цены на продукты питания и другие товары народного потребления в городских  магазинах, считай, в 2 раза выше, чем в Минске. Кстати, ввозимых из чистых зон фруктов, овощей, мясных, колбасных изделий здесь практически не бывает. Попробуй, определи, из какого мяса произведены фарш или колбаса — Хойникского, Мозырского перерабатывающих мясокомбинатов?  Ведь колхозы выращивают в грязных зонах  скот, а затем сдают этим же перерабатывающим предприятиям. Кто-то скажет: дозиметрический контроль не допустит грязного мяса на переработку. Только вот если смогли реабилитировать досрочно такие огромные площади сельхозугодий, то и скотинка, которая нагуливала привесы на загрязненных лугах, накопила в своем организме превышающие нормы содержания радионуклидов.
Любопытные факты приводили в своих рекомендациях работники ГЛПО «Белгослес» в 1990 году после проведения лесоустройства лесхоза. Цитирую: «Производственная база лесхоза по перепроизводству древесины расположена в третьей зоне радиационного загрязнения 40 и более кюри на квадратный километр». Далее… «учитывая опасность проживания в данной местности, встает вопрос о расформировании лесхоза. Все лесохозяйственные работы, охрану лесов от пожаров следует выполнять только вахтовым методом». Наровлянские лесные угодья рекомендовалось присоединить к Ельскому и Мозырскому лесхозам. И сейчас возле административного здания предприятия плотность загрязнения колеблется от 38 до 60 кюри. На недоумение, которое выражали наши лица, лесоводы лишь грустно улыбнулись, мол, вот так и живем. А о каком медицинском контроле, тем более лечении, может вестись речь, когда в райбольнице не хватает медперсонала. На каких острых проблемах по организации охраны труда необходимо заострять внимание, если у работников нет элементарных индивидуальных средств защиты. До сих пор в разряде прожектов осталась идея создания специального трактора с герметичной кабиной. Да и зачем он, когда в районе нет ни одного дезактивационного пункта, когда дороговизна энергоресурсов, топлива заставила лесоводов закрыть банно-прачечный комбинат, магазин, столовую.
Почти в центре города на берегу полноводной Припяти городские власти соорудили памятник-монумент захороненным деревням. Черная мраморная плита как бы пытается заслонить людей от противоположного берега реки, за которым все еще чадит атомный реактор. Умеем мы, что ни говори, сооружать монументальные памятники, но, к сожалению, так и не научились заботиться, оберегать от бед живущих.
Деревня Киров пограничная с зоной отчуждения. Когда-то здесь было более тысячи дворов. Сейчас заселенных около двухсот. Плотность загрязнения до 1996 года составляла от 15 до 40 кюри. В настоящее время в деревне функционирует один детсад — ребятишек около 20. Свое дошкольное учреждение воспитатели назвали «Сказка»: на детской площадке вырезанные из дерева богатыри, небольшие теремки, резные качели, горки. Детские лица — как они наивны и открыты, им непонятно слово «радиация», но они хорошо усвоили дружно произносить «Да пабачэння», видно, это было сопряжено с визитами различного калибра госчиновников и прочих визитеров.
Из Кирова перелетели в Хойники на вертолете лесной охраны, принадлежащем Мозырской авиагруппе. В диковинку местным жителям вертушка, приземлившаяся за огородами на бесхозном поле. Всей деревней, считай, наблюдали за чужаками. Однако белорусского гостеприимства не отнять. Мужичок с сыном-парубком и зятем подошли, попытались пригласить в дом. Очень уж хотелось пообщаться. Вежливо отказавшись, улетели, описав на прощание круг над детсадом.

2002 г., апрель.