Вишневый сад

   Кажется, он был всегда, с самого моего рождения. Одно из самых ранних воспоминаний моего детства: мама берет меня за ручку и ведет через двор, яблоневый сад, картофельное поле в самое интересное место нашей семьи, нашего маленького мира - вишневый сад.
   
   Каким же он казался тогда огромным! Я не мог пройти его весь без передышки, не посидев у мамы на коленях. Я словно попал в густой тенистый лес, наполненный шорохами ветра, нежной зеленью и солнцем.

   Мама тогда была совсем молодая, очень сильная и самая на свете добрая. Если ты совсем маленький и рядом мама, чувствуешь себя уверенным и защищенным.

   Иногда мне кажется, что наш сад - словно живое существо, что в нем - живая душа, и он помнит все, что связано с нашей семьей, всю ее историю.

   Я помню наш сад разным. Особенно он прекрасен весной, когда после долгой и морозной зимы, ранней весной стоит весь голый, зяблый, впитывая в себя каждый лучик теплеющего солнца, нежно розовея тонкими веточками, и вдруг, в один день лопаются набухшие почки, и он весь покрывается словно белым молоком - нежными бело-розовыми цветами. И если ты попадешь в это время в сад - душа наполняется нежностью, теплом, радость льется из души. Запах такой сладкий, терпкий, нежный-нежный, никак не надышаться, ты словно пьешь его и кажется - это вот и есть - оказаться в Раю.

   А потом, когда ветер заиграет, затанцует с белыми лепестками, засыпав землю под деревьями белым снегом, на месте цветов появляются словно маленькие зеленые горошинки - завязываются будущие вишенки.

   Помню, мы с братом, два маленьких мальчика, часто ходили тогда в наш сад, следили, как тихонечко подрастают ягоды, боясь пропустить этот счастливый момент первого созревания. Сад наш большой, вишен очень много и какое счастье вдруг испытываешь, заметив где-нибудь в гуще, на солнечной стороне первую вишенку, сменившую свой бледно-зеленый цвет на беловатый, с розовеющим бочком. У нас, маленьких, не хватает терпения и мы срываем первую вишенку еще совсем зеленую, но нам кажется - уже пора! И такой она кажется сладкой, эта первая вишня!

   А если она вдруг окажется одна, мы обязательно поделим ее, маленькую, на двоих. А через день мы уже находим две, а потом больше и больше. Ягоды становятся светло-розовыми, потом алыми, потом темно-вишневыми, почти черными. Наступает прекрасная пора созревания, и весь сад начинает светиться красными капельками, которые кажется заполняют все пространство между зелеными листьями, делая сад царственно красивым.

   В эту пору мы очень любили приглашать гостей, чаще всего наших родственников, больше помню моих двоюродных братьев и сестер. Сад наполнялся тогда разговорами, шумом, смехом, радость брызгала из нас юных, молодых, как брызжет вишневый сок из спелых, лопающихся во рту ягод.

   Помню, сбор вишен был одним из самых любимых моих занятий. Не сказать, что это было легко. Но как-то так получалось, мне перепадало это больше всего. Я приходил с эмалированным ведром и табуреткой, захватив еще большую 200-граммовую кружку. Надо было залезать не на одно дерево, чтобы кружка заполнялась одна за другой. Проходило часа три - четыре, не меньше, когда ведро, наконец, наполнялось. Колени к этому времени дрожали, как после долгого , 10-километрового похода. Но как-же было приятно на душе, когда поднимал тяжелое ведро, полное с горкой сверху, и как-же красивы были вишни, они словно светились.

   Мама всегда удивлялась и радовалась такому сбору:
   - Да как-же ты смог столько собрать, урожай-то в этом году неважный?

   Я был не один такой сборщик - любитель. Наш сад был общим садовым массивом вместе с нашими соседями - Труновыми, а по уличному - Кузьмичевыми. Как-то сосед дядя Миша наметил разделительную межу, прокопав лопатой неглубокую борозду, и чаще всего на сборе ягод на соседской территории я видел красивую девушку - Тамару. Так все ее называли, родители, соседи. Позже я узнал, что настоящее ее имя - Антонина, по паспорту. Уже будучи замужем, имея двоих детей, Тамара все-равно приезжала из Воронежа на сборку вишен. Она тоже, как и я, имела фанатичное терпение и очень любила это дело. Бывало, мы перебрасывались несколькими незначительными фразами, но больше были заняты делом. Это нас немножко сближало. И грустно теперь подумать, что стоит наш сад одиноким и нет там меня и Тамары...

   Еще маленькими, гуляя с братом в саду, мы обнаруживали в нем разные сюрпризы. Так, на опушке сада, где наш папа скашивал люцерновый луг, обнаружилась земляника. Она была какая-то особенная, вся беленькая, с чуть розовыми бочками. Первый раз мы нашли ее, когда она уже совсем поспела. Мы срывали ее, и тонкий и нежный запах садовой земляники мягко расстилался вокруг, наверно, самый приятный запах в мире!

  В самой же густой затаенной части, за межой, на территории Кузьмичевых росла ежевика. В тени она поспевала совсем кислая, но мы, конечно, не могли удержаться, не сорвать. Только крутили головами вокруг, вдруг где-то поблизости наша соседка тетя Клава.

  А еще у Кузьмичевых за садом, где начинался лужок с крупными лазоревыми цветами,- я не знаю их названия, они были очень красивыми,- росла черемуха. Она была уже взрослая, но не огромная. Кузьмичевы всегда разрешали нам рвать черемуху, и до сих пор помню этот сладкий вяжущий вкус этих блестящих черных ягод.

   И уж конечно нельзя не вспомнить про вишневый клей - это, пожалуй было самое вкусное лакомство нашего детства. Когда я был совсем еще мал, Володя залезал на шершавый ствол вишни и отламывал для меня клей, я всегда чувствовал поддержку моего старшего брата, да и чувствую ее теперь.

   Лет в десять - двенадцать мы часто весной ходили в лес, так принято в деревне, когда появляется первоцвет, и леса расцветают и хорошеют, покрываясь первой нежной листвой. Мы накопали и принесли из леса луковички подснежников и ландышей и посадили их в нашем саду. Каждый год они выбрасывали нам свои цветочные кисти. Прошло много лет и ландыш разросся, подавив все сорные растения и занял четверть сада. Иногда мы нарывали целый ландышевый букет и ставили его в доме, в горнице. Мама всегда очень радовалась цветам.

   Середина сада была особенной. Там росли низкорослые вишни, мы называли их Шпанки. Они не имели никакого отношения к настоящим вишням сорта Шпанка. Вишни на них созревали более крупные, очень темные и невероятно сладкие. Между Шпанками и обычными вишнями росла огромная груша. Мой папа занимался прививками и вырастил ее на диком грушевом дереве. В нашей деревне этот сорт назывался Глива. Крупные, желто-красные груши созревали, но не хотели падать вниз. Мы залезали на дерево, достать их тоже было очень трудно, они росли на кончиках ветвей. И тогда мы их стряхивали и собирали под деревом - они так парадно выглядели - настоящее богатство! Свежие созревшие фрукты всегда невероятно вкусные.

   Иногда в нашем саду селился соловей. В такие годы мы могли целое лето наслаждаться его невероятными и прекрасными трелями.

   Мне вспомнилось. Когда мне было шесть - семь лет, в соседнем с нами доме,- это был дом для учителей,- жила семья. В этой семье было двое детей, девочка лет семи - восьми и мальчик лет двух - трех. Девочку звали Люда и она была подружкой моего раннего детства. Помню, мы все время гуляли вместе, я бывал в их доме. Но наша дружба прервалась вдруг резко и трагически. Мама Люды погибла под колесами автомобиля, и дети были отданы на воспитание бабушке в соседнюю деревню.

   Я не видел ее много лет, наверно, около десяти. И вдруг она приехала, по-видимому, посмотреть дом своего раннего детства, а потом пришла к нам. Нам было теперь лет по семнадцать - восемнадцать.
   - Юра, поведи Люду в вишневый сад. Мама, видимо, понимала, что нам надо побыть вдвоем. Люда была очень красива, как и ее мама, очень похожа на главную героиню из фильма "Титаник", Розу.

   Мы стояли в саду, в зеленой гуще, были очень юные, но уже взрослеющие. Мы говорили как-то тихонько, неторопливо, что-то вспоминали из детства.

   Что я чувствовал тогда? Какое-то было в душе неудобство, может оттого, что наша соседская дружба не состоялась, так трагически прервавшись, может оттого, что встреча получилась внезапной, что может быть, надо было как-то ее подготовить... И потом, нельзя же за короткое время рассказать друг другу прошедшую жизнь, целое минувшее детство. Мы расстались и даже не оставили телефонов, адресов для дальнейшего общения, мы оба были немного растеряны. Эта встреча, она как-то запомнилась, осталась в моей душе.

   Прошли годы. Папа умер, мама состарилась и уехала жить в Белгород к моей сестре Наташе.

   Теперь мы уже редко приезжали в свой опустевший дом. Каждый раз в этих приездах у меня болело сердце оттого, что все оставлено, все неуправлено, ветшает и разрушается. Но у всех была работа, дела, семьи.

   В конце-концов наш родной дом был продан.

   Он и теперь стоит пустой, заброшенный, и я уже не решаюсь туда приходить, одна только эта мысль отзывается щемящей болью.

   Вот и все.