Глава 51. Истинное лицо

Кру­эл­ла с тру­дом от­кры­ла гла­за и, пос­та­нывая, под­ня­лась на пос­те­ли. Черт возь­ми, кро­вати у этой ста­рухи нас­толь­ко жут­кие, что про­ще в сле­ду­ющий раз спать пря­мо в ма­шине. Она, Кру­эл­ла Де Виль, жи­вет в де­шевом оте­ле, спит в от­вра­титель­ной пос­те­ли, как про­ходим­ка. Элит­ный бомж. До­кати­лась.

       С тех пор, как при­еха­ла в этот го­род, она не прос­то тер­пит злок­лю­чения, нет. Она те­ря­ет свое ис­тинное ли­цо.

       Она не смог­ла бы ска­зать точ­но, бо­лит ли у нее го­лова с пох­мелья, или от пе­режи­тых вол­не­ний, или по­тому, что она со­вер­шенно не выс­па­лась се­год­ня, как впро­чем, и нес­коль­ко про­шед­ших не­дель с тех пор, как они с Рум­пе­лем, рас­ста­лись.

       Уку­тав­шись в ха­лат, она прош­ла на кух­ню. Гор­ло пек­ло от же­лания пос­ко­рее наг­ло­тать­ся ал­ко­голем, но здра­вый смысл, ко­торый иног­да все же про­сачи­вал­ся в ее за­тума­нен­ную Ть­мой го­лову, под­ска­зывал ей, что нуж­но для на­чала вы­пить ко­фе, не то она рис­ку­ет поп­росту не до­жить до зав­траш­не­го дня.

       Но­ги то­же бо­лели, как буд­то она их сло­мала. Ин­те­рес­но, чем она во­об­ще бы­ла за­нята пос­леднюю не­делю? Пус­той ми­ни-бар в ее но­мере го­ворил о том, что она пи­ла. Всю не­делю. Или боль­ше, кто его зна­ет, сколь­ко дней уже прош­ло?

       Ко­фе по­лучил­ся от­врат­ным. Нуж­но быть чес­тной - она ни­ког­да не уме­ла его ва­рить. Она во­об­ще ни­чего не уме­ет, что свя­зано с хо­зяй­ством. Один гло­ток за дру­гим, но лег­че Де Виль не ста­новит­ся. Го­лова все так же гу­дит, кос­ти ло­мит так, слов­но бы их мо­лот­ком раз­бить пы­тались. Ужас­ное сос­то­яние, прос­то от­вра­титель­ное.

       … Ко­торое ста­ло еще бо­лее от­вра­титель­ным, ког­да дверь ее но­мера бы­ла вы­лома­на. Кру­эл­ла хва­та­ет нож – пер­вое, что по­палось под ру­ку, го­товая за­щищать­ся.

       - Спо­кой­но, Кру­эл­ла, это я.
       - Тог­да, - ее гу­бы рас­тя­гива­ют­ся в из­де­ватель­ской улыб­ке, - я пра­виль­но нож схва­тила, до­рогой. Жаль, что здесь нет еще и то­пора.
       - По­жалуй­ста, пе­рес­тань – Рум­пель про­ходит в но­мер, буд­то к се­бе до­мой, и са­дит­ся пря­мо на ее рас­сте­лен­ную, еще не ос­тывшую с но­чи, пос­тель, - да­вай по­гово­рим.

       Кру­эл­ла де­монс­тра­тив­но воз­вра­ща­ет­ся к ко­фе, и да­же на­лива­ет се­бе вто­рую чаш­ку – все, что угод­но, лишь бы пос­ко­рее спро­вадить Тем­но­го от­сю­да. Но, увы, она сно­ва про­мах­ну­лась. На­ив­но бы­ло ду­мать, что, ви­дя ее не же­лание ид­ти на ка­кой-ли­бо, хо­тя бы ма­лей­ший кон­такт, он уй­дет.

       Нет, Тем­ный ящер все уже си­дит за сто­лом и смот­рит на нее гла­зами толь­ко что кас­три­рован­но­го щен­ка.

       - Я ду­маю, мы уже все друг дру­гу ска­зали, - она нер­вно дер­га­ет пле­чом, - до­рогой, но, ес­ли те­бе так не тер­пится язы­ком по­чесать, по­жалуй­ста.

       Он, впро­чем, ве­ро­ят­но, не то­ропит­ся на­чать раз­го­вор. Кру­эл­ла то­же мол­чит, от­вернув­шись к ок­ну и за­курив.

       - Ку­рить в но­мере нель­зя, за­была?
       - Я пле­вать хо­тела на пра­вила, за­был?

       Его ти­хий, по­ражен­ческий вздох толь­ко еще силь­нее злит ее, хо­тя, ка­залось бы, силь­нее уже прос­то не­воз­можно. Кру­эл­ла все силь­нее втя­гива­ет в се­бя дым, го­товая вот-вот за­орать си­реной и выш­вырнуть го­ре-лю­бов­ни­ка из сво­его но­мера, тот же с по­рази­тель­ным спо­кой­стви­ем на­лива­ет се­бе ко­фе. И, от­пив гло­ток, де­ла­ет вы­вод:

       - От­вра­титель­ный.
       - По­шел к чер­ту! – раз­дра­жен­но бро­са­ет Де Виль, все еще та­ращась в ок­но.

       Она бы да­же на сла­щавые ли­чика Прек­расных сей­час пос­мотре­ла, лишь бы его не ви­деть. О, как она хо­чет, как она страс­тно же­ла­ет, что­бы он ис­па­рил­ся, что­бы ско­рее ушел от­сю­да, но – нет. Она мол­чит и ку­рит и он, ка­жет­ся, ре­шил пос­ле­довать ее при­меру. Да­же си­гаре­ту взял, впро­чем, ку­рить не стал.

       - Пра­виль­но. Я не раз­ре­шала те­бе тро­гать мои си­гаре­ты. А ку­ряш­ка из те­бя всег­да был дерь­мо­вый, до­рогой.

       Он мол­чит, что чрез­вы­чай­но злит Де Виль.

       - Ты го­ворить бу­дешь, или язык отор­ва­ло?

       Она слы­шит, как он ста­вит яв­но уже ос­тывший ко­фе на стол. От ощу­щения его вни­матель­но­го, изу­ча­юще­го взгля­да, при­кован­но­го пря­мо к ее за­тыл­ку, Кру­эл­лу, как она не бо­рет­ся с со­бою, бро­са­ет в жар. Он за­гово­рил и это зву­чит, ско­рее, как при­каз:

       - Пос­мотри на ме­ня!
       Пос­ле се­кун­ды раз­ду­мий, она слег­ка по­вора­чива­ет го­лову.
       - До­рогой?
       Он ка­ча­ет го­ловой, мед­ленно, из сто­роны в сто­рону, нах­му­рив­шись:
       - Так не мо­жет боль­ше про­дол­жать­ся, Кру­эл­ла. Это не­воз­можно. Не­нор­маль­но.
       - Ты го­воришь мне о нор­маль­нос­ти? Или се­бе на­поми­на­ешь, по­тому что дав­но за­был, что это та­кое? – сме­ет­ся Кру­эл­ла, сно­ва ус­та­вив­шись в ок­но.

       Он вста­ет, с гро­хотом от­ки­нув стул, ко­торый упал на пол. Каж­дый его шаг вы­зыва­ет у нее внут­ри бо­лез­ненный, го­рячий от­клик. Слож­но пы­тать­ся зас­та­вить се­бя его не­нави­деть, ког­да те­ло го­ворит сов­сем иное.

       Он об­хо­дит ее кру­гом, и те­перь их взгля­ды встре­тились. Она хо­чет опус­тить гла­за, но не мо­жет, при­кован­ная его чер­то­вым маг­не­тиз­мом. Ка­кого дь­яво­ла этот че­ловек так вли­яет на нее?

       Сто­ит Кру­эл­ле от­вести взгляд, как Голд хва­та­ет ее за под­бо­родок, не боль­но, но до­воль­но ощу­тимо:
       - Я ска­зал, пос­мотри на ме­ня!
       Пос­ле се­кун­дной за­мин­ки, она рав­но­душ­но уб­ра­ла его хо­лод­ные паль­цы со сво­его ли­ца, мол­ча ос­матри­вая его ле­дяным, поч­ти рав­но­душ­ным взгля­дом. У нее в ду­ше все ки­пит, но она все же хо­рошая ак­три­са. Всег­да бы­ла ею.

       - Ты ду­ма­ешь, что наш­ла но­вую иг­рушку, пу­шис­то­го ще­ноч­ка, до­рогу­ша, толь­ко заг­воз­дка – я Тем­ный, а не твоя со­бач­ка для за­бавы. Ты кля­лась, что всег­да лю­била ме­ня – и что? От­тол­кну­ла ме­ня за од­ну ми­нут­ную сла­бость, от­швыр­ну­ла от се­бя, как та­бурет для ног. Белль на ме­ня пле­вать, она ме­ня не­нави­дит, а я не мо­гу уй­ти от нее, по­тому что не в сос­то­янии бро­сить сво­его ре­бен­ка сно­ва, и ты это зна­ешь. И от те­бя не мо­гу, по­тому что одер­жим то­бой. Ты по­лучи­ла, что хо­тела, до­воль­на те­перь?

       Слов­но вспом­нив, что дер­жит в ру­ке ста­кан с джи­ном, она от­пи­ла из не­го. И, пос­коль­ку, ви­димо, это был ко­нец его эмо­ци­ональ­ной ти­рады, она да­же сни­зош­ла до ап­ло­дис­ментов – че­тыре ко­рот­ких, от­ры­вис­тых шлеп­ка. Не зря же ста­рал­ся.

       Сло­жив на гру­ди ру­ки, Кру­эл­ла улы­ба­ет­ся:
       - Ты ни чер­та не по­нял, до­рогой, как всег­да. И по­чему же я не удив­ле­на этим, ин­те­рес­но знать? А еще лю­бопыт­но: в тот день, ког­да ты впер­вые пе­рес­пал со мной, что ты ска­зал сво­ей дра­гоцен­ной же­не? Что то­же все­го лишь под­дался ми­молет­ной сла­бос­ти?
       - Белль до пос­ледне­го ни о чем не до­гады­валась.

       Здесь уж при­шел че­ред ис­те­ричес­ко­го сме­ха. Кру­эл­ла хо­хочет, от­ки­нув на­зад го­лову, и да­же не скры­вая выс­ту­пив­ших в угол­ках глаз слез:
       - Зна­ешь, до­рогой, я ведь всег­да счи­тала те­бя ужас­но ум­ным. На­до же бы­ло так об­ма­нуть­ся. Жен­щи­ны та­кое чувс­тву­ют. Уве­рена, Белль по­няла, что про­ис­хо­дит с са­мого на­чала.
       - Мы оба де­лали ей боль­но, Кру­эл­ла, не от­ри­цай это­го.
       - Мы, до­рогой? – она изум­ленно смот­рит на не­го не­кото­рое вре­мя. – Я ле­ди сво­бод­ная, смею те­бе на­пом­нить. У ме­ня нет му­жа, и Белль я ни­чем не обя­зана. Не я да­вала ей клят­вы вер­ности пе­ред ал­та­рем, хва­ла всем бо­гам. Но те­бя это не ка­са­ет­ся. Ты пре­давал ее каж­дый раз в мо­ей пос­те­ли и – я не мо­гу ут­вер­ждать, ко­неч­но, но, впол­не до­пус­каю, что бы­ли и дру­гие жен­щи­ны. Вот по­тому она те­бя не­нави­дит. И не толь­ко она, впро­чем. Пре­датель­ство спо­соб­но прев­ра­тить да­же са­мую боль­шую лю­бовь в не­нависть, спа­сибо, до­рогой, кста­ти, я бла­года­ря те­бе это уз­на­ла. Од­но не пой­му – ты за­чем при­шел ко мне сей­час, а? – она слег­ка по­выси­ла го­лос. – Ве­ро­ят­но, му­ки со­вес­ти не да­ют те­бе по­коя. Но ты не мо­жешь ведь об­ви­нить свою бла­говер­ную суп­ру­гу, она же ге­рой, она чис­та и на­ив­на. И по­тому, же­лая заг­ла­дить му­ки сво­ей со­вес­ти, ты при­шел воз­звать к мо­ей, прав­да? Или бу­дешь го­ворить, что это не так?

       Рум­пель не от­ве­ча­ет, он толь­ко мол­ча рас­смат­ри­ва­ет свои паль­цы. Кру­эл­ла ку­са­ет гу­бы. Она ус­та­ла му­чить се­бя, из­во­дясь же­лани­ем вре­зать ему по ро­же. Это не по­может и ни­куда не де­нет ее чувств к не­му. Прок­ля­тые чувс­тва. Сде­лав нес­коль­ко ша­гов ему навс­тре­чу, она ос­то­рож­но бе­рет его ли­цо в свои ру­ки. 4

       До­бив­шись, что­бы он пос­мотрел ей в гла­за, спра­шива­ет:
       - По­чему ты счи­та­ешь, что ты в пра­ве веч­но ме­ня му­чить, до­рогой? По­чему ты ду­ма­ешь, что ме­ня мож­но унич­то­жить, об­ма­нуть, убить, и пос­ле это­го я по­верю в то, что я все еще нуж­на те­бе? Та­кая она – твоя лю­бовь, Рум­пель? Пом­нишь, ты не­дав­но ска­зал, что не хо­чешь ви­деть во мне монс­тра? Так по­чему же ты до сих пор его ви­дишь?

       По­рыв неж­ности за­кон­чился так же вне­зап­но, как и на­чал­ся. Рез­ко от­пустив его, Кру­эл­ла сно­ва от­верну­лась.

       - Хо­тя, да. Я и есть монстр, до­рогой. И всег­да им бы­ла, мы оба это зна­ем. Так что, спа­сибо за твою по­пыт­ку, она не увен­ча­лась ус­пе­хом. Эк­спе­римент по прев­ра­щению ме­ня в нор­маль­но­го че­лове­ка, увы, ока­зал­ся не­удач­ным. Ты так и не ска­зал мне, на кой черт сю­да явил­ся?
       - Я хо­чу за­щитить те­бя, Кру­эл­ла.
       - От ко­го? – она сме­ет­ся.
       - От те­бя са­мой. Я не поз­во­лю те­бе де­лать то, что ты де­ла­ешь.

       Кру­эл­ла сно­ва под­ни­ма­ет на не­го взгляд, те­перь уже пол­ный от­кро­вен­ной из­девки. С ин­те­ресом пос­мотрев на лю­бов­ни­ка, буд­то он был зве­руш­кой из зо­опар­ка, она ки­ва­ет, поч­ти тор­жес­твен­но:

       - О, да, до­рогой. Как па­фосом за­пах­ло в воз­ду­хе, слы­шишь? Ме­ня, на­вер­ное, дол­жна пе­репол­нять бла­годар­ность к те­бе, но, зна­ешь, ка­жет­ся, кро­ме же­лания выр­вать пря­мо те­бе на бо­тин­ки, я ни­чего не чувс­твую.

       Ки­пящая внут­ри ярость зас­тавля­ет ее схва­тить Гол­да за ру­баху. Он не соп­ро­тив­ля­ет­ся, хо­тя мог бы впе­чатать ее в сте­ну, од­на­ко, Кру­эл­ла слиш­ком быс­тро по­няла, что да­же ес­ли она сей­час раз­мно­жит его че­реп на кус­ки, он не бу­дет соп­ро­тив­лять­ся. Кро­кодил ре­шил по­иг­рать в по­кор­ную жер­тву. Зна­чит, она при­нима­ет пра­вила иг­ры.
       - Моя ма­моч­ка, тво­ря га­дос­ти, бы­ла уве­рен­на, что она де­ла­ет это во имя люб­ви ко мне. Ты бес­ко­неч­но де­ла­ешь мне боль­но, по­тому что так про­яв­ля­ешь свою ве­ликую лю­бовь. Ты зна­ешь, точ­но зна­ешь, что я ни­ког­да не бы­ла и не бу­ду ге­ро­ем, ско­рее, Ар­ма­гедон при­дет. Как зна­ешь и то, что это из­де­ватель­ство в ва­шей прек­расной семье уже дав­но пе­рес­та­ло быть лю­бовью. Но вмес­то то­го, что­бы, на­конец, при­нять факт сво­их ко мне чувств, ко мне, монс­тру, пси­хопат­ке, чер­то­вой са­дис­тке, ты бес­ко­неч­но на­до мной из­де­ва­ешь­ся все эти го­ды, прик­ры­вая это сво­ей чер­то­вой, прок­ля­той лю­бовью. Что же это за лю­бовь та­кая, а, до­рогой что от нее хо­чет­ся толь­ко убе­жать и уме­реть? Хо­чешь сюр­приз, до­рогой? Я бу­ду сжи­гать все. Взор­ву этот го­род к чер­то­вой ма­тери. Унич­то­жу здесь все до ос­но­вания. И по­шел ты со сво­ей за­щитой! У те­бя был шанс не до­пус­тить это­го. По­тому что я, как пол­ная иди­от­ка, в ка­кой-то мо­мент по­вери­ла те­бе. Я схо­дила с ума от жаж­ды кро­ви, но сдер­жи­вала се­бя, что­бы не нав­ре­дить те­бе. Но боль­ше это­го не бу­дет. Ког­да зве­рю ки­да­ют мя­со, он на не­кото­рое вре­мя, за­та­ива­ет­ся. Но зна­ешь что? Ты не прос­то сно­ва про­будил во мне зве­ря, Голд, до­рогой, ты за­был на­кор­мить это­го зве­ря.

       Она под­ни­ма­ет на не­го гла­за, в ко­торых уже нет ни­чего, кро­ме не­навис­ти и ярос­ти:

       - И те­перь, ког­да те­бе из­вес­тна вся прав­да, ког­да я под­твер­ди­ла твои опа­сения, я дол­жна спро­сить те­бя. За­дать один-единс­твен­ный воп­рос. Че­го ты хо­чешь, Рум­пель? Что те­бе еще от ме­ня нуж­но?

       Он мол­ча смот­рит на нее, и она с ужа­сом по­нима­ет: он все по­нял. По­нял то, че­го она в се­бе ни­ког­да не по­нима­ла, что всег­да ярос­тно от­верга­ла, че­го не хо­тела за со­бой приз­на­вать. Он осоз­нал, что пе­ред ним сто­ит са­мая обыч­ная жен­щи­на. Монстр. Убий­ца. Зло­дей­ка. Но и прос­то жен­щи­на, ко­торая тре­бу­ет от не­го от­ве­ты на воп­ро­сы, дать ко­торые он не в сос­то­янии, ина­че зах­лебнет­ся в чувс­твах, от ко­торых все вре­мя бе­жал. Зах­лебнет­ся в ней. По­тому его от­вет для нее, как всег­да, пред­ска­зу­ем и оче­виден.

       - Я… я не знаю… Прос­ти ме­ня. Не знаю.
       Кру­эл­ла зак­ры­ла гла­за, чувс­твуя, что те­ря­ет пос­ледние ос­татки са­мо­об­ла­дания и вы­дох­ну­ла. Ког­да она сно­ва их от­кры­ла, на ли­це ее нет ров­но ни­каких эмо­ций:
       - Тог­да зак­рой дверь с дру­гой сто­роны и не при­ходи ко мне, по­ка не уз­на­ешь. Мне на­до­ело, Рум­пель. Хва­тит. Я мо­гу сколь­ко угод­но му­чать дру­гих, но не поз­во­лю ко­му бы то ни бы­ло му­чать се­бя. Детс­тва вза­пер­ти на кро­шеч­ном чер­да­ке ог­ромно­го до­ма мне впол­не хва­тило. По­шел вон.

       Он смот­рит на нее, и его жа­лоб­ная улыб­ка, еще мгно­вение на­зад иг­ра­ющая на ус­тах, прев­ра­ща­ет­ся в зве­риный ос­кал. О, от­лично, они оба по­каза­ли друг дру­гу свое ис­тинное ли­цо.

       Еще мгно­вение – и он из жал­ко­го не­вер­но­го стра­даль­ца обер­нулся в хищ­но­го зве­ря. На­дол­го его ми­лосер­дия, оче­вид­но, не хва­тило.

       - Ник­то не сме­ет так со мной раз­го­вари­вать, до­рогу­ша. Осо­бен­но та, ко­торую я сам соз­дал.
       - Имен­но по­это­му я пос­ме­ла, Рум­пель – хо­лод­но па­риру­ет Де Виль, свер­ля его гла­зами. – Вон из мо­его до­ма.
       - Ты по­жале­ешь об этом, до­рогу­ша – про­шипел Год, рас­тво­ря­ясь в си­рене­вой дым­ке.

       Кру­эл­ла при­кусы­ва­ет гу­бу, рез­ко вы­дыхая, и, плю­нув на все пра­вила при­личия, от­пи­ла нес­коль­ко круп­ных глот­ков джи­на пря­мо из бу­тыл­ки. По­ра бы­ло на­чинать жа­леть о со­де­ян­ном, но в мыс­лях бы­ло толь­ко од­но: как же она его до смер­ти не­нави­дит. И обя­затель­но отом­стит.

       По­тому что ее ис­тинное ли­цо – за­кон­ченная пси­хопат­ка, мань­яч­ка и убий­ца. Ник­то иной. Ник­то боль­ше.


Рецензии