Пунктиром 3

                Пунктиром 3

     А во вторник, было уже 31 января, я сбежала  из 12 улочки в самый конец Гавелака, за всеми, последняя, 73 или 75 таг (последний и предпоследний кои пустые), и Али потерял меня из виду, и пришлось ему мне звонить вечером, звать голосом своим гортанным "на хвиличку". А тут как раз Люся пришла, галерею закрыла, галерею, которую держала десять лет, а перед 1 марта - датой введения контрольно-кассовых аппаратов - закрыла. Две недели только работы авторам раздавала. Три дня сортировала неликвиды. Целый день перевозила архивы домой. Сегодня полы помыла и ключи передала новому хозяину:
     - К черту! Буду просто "выробцем" (производителем) товара. Выробцам кассы только с середины 2018 потребуются. Третьей волной. Картинки тоже товар.  Буду производить и раздавать картинки по точкам на комиссию. Зато от ярма избавлюсь. Пусть за их охренительную аренду помещений платят охренительные предприниматели. С сегодняшнего дня - я выробец! За это надо выпить!
     Было уже около пяти, в пять должен был придти Владик, когда она решила выпить "по третьей". Нет, сказала я, мне сейчас на контроль, к Али. Дурочка, сказала она, будь рада, что у тебя контроль есть. Вот у меня никакого контроля нету. В итоге они взяли с Фирой еще по одной, а мне кофе. И тут пришел Владик. И я убежала.
     Я была в готическом подвале в половине шестого. Али уже сидел там. И сразу понесся с места в карьер:
     - Как ты распорядилась с платой за квартиру? Пошла к Значку?
     - Нет, мне Наташа оформила кредит на 24 тысячи с тем, что я буду платить 2.100 в месяц в течение года. 24 под 25 за год, все лучше, чем 9 под 10 в месяц, - коротко похвасталась я, зачем ему знать все детали.
     - А что ж тогда ты сразу не взяла 50 под 55, чтоб хоть половину долга заплатить мне?!
     - Тебе?! - не поверила я, - И это сейчас, когда я всего как полгода по операции?! И когда  нынешняя зима суровей, чем за предыдущих сто лет?! И когда с 1 марта кассы?!
     - А что, я не человек, что ли? Когда ты летала в Россию, а потом в Грецию, не говоря уже о поездках в Берлин и Вену, не говоря о твоих фестивалях и конкурсах, ты думала обо мне?! Может, я бы тоже куда-нибудь слетал. Особенно сейчас, когда у всех уже крышу рвет перед 1 марта!!!
     - Ну, у тебя-то точно сорвало, - вырвалось у меня, - Ты же тоже можешь быть, как Люся, "выробцем", ты же натуральный "выробец", ты же на станке корейские имена из ничего, из проволоки вьешь виньетками, так, что корейки синхронно повизгивают от восхищения! Ты же уже у них корейский герой! Это у меня живностенский лист на "накуп и продей", не отвертишься, а тебе достаточно зайти на финанчный ужад и свить пару-тройку имен чиновниц! Ты же уже два с половиной года со мной не спишь, а все наши посиделки два раза в неделю оплачиваешь! За эти два с половиной года ты потратил на меня денег не меньше, чем я тебе должна!!!
     - Это другое. Это добровольное, - забубнил Али, - А долг - это долг. Это святое. Или вас в России этому не учили?!
     - При чем тут Россия?! - взбеленилась я, - Хотя, факт, не учили. Мы вообще не знали, что такое деньги. Думали живем, чтоб сказку сделать былью. Но разговор конкретно обо мне.  Да, я тебе не возвращаю долг просто потому, что считаю, что ты мог бы мне его простить. Как женщине, с которой  спал три года.
     - Простить?! - завопил Али, - Ты что, сама сейчас признаешь, что спала со мной за деньги?! Ты знаешь, как называется женщина, которая спит с мужчиной за деньги?! Хочешь, чтоб я назвал тебя эти словом?!
      - Довольно, - сказала я, спрыгивая со стула, - Давай, допивай свое пиво, и уходим.
      - Нет, - сказал Али, и лицо его посинело. - Сначала договорим. Если ты отказываешься вернуть мне долг - подтверди это при свидетелях. Пусть будут Маришка, Люся и Фира, а с моей стороны Моника (это его соседка по станку, и старинная подружка), и при них подтверди, что отказываешься. Пусть все знают, что ты не отдаешь долгов, что ты - бесчестный человек!
     - Ого, - сказала я, - А кто их соберет-то в свидетели?! Я, что ли?! Тебе надо, ты и собирай, я приду. Мои и так про меня все знают, - и это я не сказала еще, что про меня все знает мой любимый, мой вдумчивый читатель, имя которому легион, - И про долг тебе тоже.
     - Да, но они не знают, что ты отказываешься вернуть мне долг.
     - Да не отказываюсь я, - пискнула я, - Я не мо-гу...
     - А занимать могла?! - рыкнул Али.
     И от этого рыка вдруг стало тихо под сводами, и посетители бара вжались в стены, и даже бармены из-за стойки исчезли:
     - Пойдем, Али, - сказала я и пошла, - у меня уже буря в животе поднимается. А буря в животе для меня теперь никакое не образное выражение.