Запах детства

Каждый год бабушка сажала рядом с верандой флоксы в окантовке из старой шины от колеса. Они были простыми и неказистыми на вид, и часто по пути из летней кухни в дом я безжалостно срывала пару цветков без всякого уважения к их незатейливой красоте и бабушкиному труду. Бабушка трудилась много. Её рабочий день начинался в пять утра и заканчивался в семь вечера. Вечером она мыла ноги в старом жестяном тазу, жарила семечки, и мы отправлялись посидеть на лавочку за двор, чтобы поглазеть на деревенских жителей, проходящих мимо, коров, в облаке пыли возвращающихся с пастбища, и бескрайнее небо вдалеке. Флоксы росли недалеко, и пока мы сидели на улице, до нас доносился их сладковатый ненавязчивый аромат. Он смешивался с горьковатым запахом сизо-зеленой полыни, растущей за двором, и превращался в живые духи. Только сидя на лавочке бабушка становилась бабушкой, а не бесперебойным конвейером по переработке фруктов, овощей и ягод в запасы на зиму. Она рассказывала истории из своего детства, хотя мне очень сложно было поверить в то, что когда-то бабушка не была бабушкой. После семечек страшно хотелось пить, и я бежала обратно во двор через завесу флоксового аромата, прямиком к колонке, и пила, пила, пила вкусную ледяную воду, пока не начинало ломить губы. Сколько себя помню, рядом с колонкой вперемешку с клубникой росла календула. Календула притягивала своей жизнеутверждающей яркостью и пахла восхитительно. В детстве я любила болеть, поэтому с уважением относилась к шалфею, чабрецу и календуле и не рвала их просто так, как несчастные флоксы. К тому же, календула ужасно липла и красила руки, а руки я была приучена мыть много и часто, поэтому лишний раз был совершенно ни к чему. Перед сном все ели арбуз или дыню с собственной бахчи. Огромная армия разномастных арбузов с романтичными и волнующими названиями - "огонёк", "роза юго-востока", "астраханский" (звучал как шамаханская царица) и другие, с уже забытыми мной названиями, бередили воображение и нос своим бесподобным запахом, с примесью предвкушения сахарной сладости. Среди арбузов редели вкрапления порепаных дынь, пахнущих ещё более пряно. Налопавшись до такой степени, что казалось пупок вывернется наружу, я и бабушка отправлялись спать. Перед сном флоксы желали мне спокойной ночи, а сны были, разумеется, сладкими. Я считала дни до приезда родителей, обижаясь на них и бабушку, и не понимала какое это незаслуженное счастье, что всё это буйство запахов окутывает меня со всех сторон. Но обонятельные рецепторы и мозг - самые древние структуры нервной системы, поэтому когда я выросла, детские обиды почти стёрлись из долговременной памяти, а со мной навсегда остались флоксы, арбузы и полынь - ароматы моего детства...