Именные часы

                Недавно на разборе был беспрецедентный случай с Ковалевым. Он как-то полетел в Москву, а Домодедово закрылось. Он хотел сесть во Внуково, но там тоже погодка была уже на пределе, и диспетчер порекомендовал ему  уйти в Калинин, на военный аэродром.
                Валере бы сесть  во Внуково, да и все, но раз диспетчер рекомендует, а в Калинине погода хорошая… Короче, ушли они в Калинин, а там же военные, никто Ковалева не ждал: ни связи, ни радиосредств, ни огней на полосе… Красная армия отдыхает. А топливо на пределе.
                Хорошо, у Валерия Ивановича штурман толковый: быстро пересчитал все, привязался к шереметьевскому РСБН, настроил НВУ и вывел машину ориентировочно на центр ВПП в Калинине. Стали строить маневр, давай кричать в эфир; докричались, им ответили, развели дебаты,  а надо ж садиться: топлива на 20 минут.
                Короче, строили маневр без радиосредств, одновременно прикидывая возможность сесть в сумерках на вынужденную в поле. Как потом рассказывал Валера, у него от напряжения схватило живот, чуть не обгадился. Смех смехом, а решался вопрос о жизни и смерти; и полторы сотни душ за спиной…
                Кое-как красноармейцы включили средства, благо, штурман завел машину подальше да пониже; вышли в створ. Увидели, наконец, полосу и сели, буквально на соплях, матеря в эфир товарища полковника, который все не разрешал посадку, пока не увидел самолет, повисший над ближним приводом.
                Дело раскрутили, полетели звезды, к папахам попришивали уши, а Валеру, как водится, сперва потаскали, постращали, а потом вроде как вышел приказ о поощрении.

                Скоро сказка сказывается… Прошло лето, Валера уже успел схлопотать ни за что выговор, весь в обиде, что, мол, как несправедливо наказать, так моментально, а как наградить…
                Выговор он получил буквально «за горло». Стоял он на Львов, а тут вдруг понадобился экипаж на Тбилиси. Туда мало кто провезен; вот и резервный экипаж, не имея провозки, отказался лететь. Валерий Иванович провезен везде, но на указание дежурного командира изменить задание и лететь на Тбилиси, резонно возмутился. Дежурил командир не его, а другой  эскадрильи, а изменить задание может лишь тот, кто его подписал: командир летного отряда или вышестоящий начальник. Пока искали начальника, Ковалев, ругаясь с дежурным командиром, подписал решение на вылет и ушел готовиться по расписанию на Львов. Тем временем подоспело указание старшего начальника отправить Ковалева на Тбилиси, а задание, мол,  изменим потом …
                Не так-то просто  взять и мигом перенастроиться с Львова на Тбилиси, как будто экипаж – бездушный винтик. В спешке и запарке можно наделать ошибок: не тот сборник в БАИ захватить, допустим, или еще что, – а обвинят ведь тебя, а не кого другого.
                Ковалев лететь на Тбилиси с неизмененным заданием отказался, и тогда его вообще отстранили от полета, а рейс его на Львов пришлось выполнить резервному экипажу.
               Отцы-командиры ругались тогда в кабинете у Медведева, уточняя права дежурного командира, я сам слышал в открытую дверь, но лейтмотивом разговора было все-таки то, что рядовой – и  отказался, да еще и носом тыкал начальника в закон!
                Короче, нашли формальную зацепку и для науки выпороли.

                И тут этот разбор. И Медведев, после того выговора, торжественно собирается вручить Ковалеву за посадку в Калинине именные часы: мол, я казню, я и милую.
                А Ковалев встал и на всю катушку оттянул наше начальство вдоль и поперек, сверху донизу. А потом всенародно отказался от ценного подарка. И Медведев так и остался с протянутой рукой…
                В общем-то, эта демонстрация хорошо чесанула по нашему бюрократическому подходу к людям.
               Я бы вряд ли решился на такое. Правда, я сам не присутствовал, передаю со слов коллег. Но –  силен Ковалев. Он прекрасный пилот, мужик горластый, скандальный, но способен на поступок.

                *****