Домский собор и босоножка

         
               
                Чем ниже человек душой, тем выше задирает
                нос.                Он носом тянется туда, куда душою не дорос.
                Омар Хайям
               
         

   Вот и лето! Отпуск! И мы с мужем Сергеем опять в Луге. Мы всегда приезжаем в отпуск к родителям Сергея. Время отпусков проходит быстро, но однообразно. В Ленинграде навестили друзей, и теперь: огород и лес; лес и огород.

    Огород на Елене Александровне – маме Сергея. Хоть у неё кроме сына есть ещё две взрослых дочери, но их огород интересует только в плане использования продуктов. Елена Александровна крутится как белка в колесе: надо полить, подкормить, прополоть, выкопать или выдернуть что-то для приготовления обеда. Это надо промыть, почистить, порезать, сварить и подать к столу. Потом убрать, вымыть посуду и снова в огород – готовить что-то к ужину.

   Поэтому, когда мы приезжали, Сергей старался помочь отцу, а я свекрови. У неё высвобождалось время, и мы ходили в лес. Нас всегда сопровождала сестра Сергея Наташа в качестве основного предводителя. Она знала «злачные» места: что грибные, что ягодные. Поэтому набирала всегда полные корзины грибов или полные коробки ягод. Мы же, бегая вокруг неё или  обшаривая соседние горушки, куда нас направляла Наташа, почти ничего не находили, не считая Елену Александровну, которая умудрялась найти грибы даже там, где их вроде бы и быть не должно.

   Сергей успевал бегать около сестры и тоже что-то находил: хоть и немного, но… всё же. Мне же обычно ничего не попадалось: только грибы, вылезшие из земли  специально для меня. Несмотря на это, я очень любила ходить в лес. Отдушина. Потом, опять серые будни. До следующего похода в лес.

   В этот раз Сергею каким-то образом удалось уговорить Наташу отпустить мать с нами на экскурсию по Прибалтике. А надо сказать, Елена Александровна была женщиной  интеллигентной и любознательной. Она очень любила музеи, театры, книги и различные экскурсии. Нам с мужем хотелось побывать в Риге – навестить нашего институтского друга Толика Гринберга.

    Они с Сергеем учились в одной группе. А я плюс к этому могла повидаться с Галей, женой Толика, с которой тоже училась в одной группе. А Елене Александровне хотелось повидаться с Люсом – Александром Семёновичем, родным братом Михаила Семёновича – отца Сергея. Жена Люса написала, что он плох – сердце, гипертония и прочее.

    Взяли какие-то одеяльца, кусок брезента, термос, алюминиевые миски, ложки, кружки, сухой спирт, чайник: ну… и пожалуй, всё. Упаковали всё в рюкзак. Поехали! Прямо, как в молодые годы, когда мы с мужем путешествовали дикарями по всему Крыму и Закавказью. Благо, что Елена Александровна абсолютно не привередлива, а главное – отлично засыпает в любой обстановке, что мне не доступно.

   Приехали в Вильнюс рано утром. В каком-то гастрономическом магазине позавтракали и отправились осматривать город. Вильнюс сильно пострадал во время войны. Мы прошлись по центральной части города. Как красиво! Сергей обратил внимание, как здОрово использован ландшафт, обыграна каждая возвышенность, каждая низинка. Всё использовано с умом.
 
   Вкусно пообедали в кафе, что есть почти в каждом магазине. Сергею особенно понравились взбитые сливки, которых у нас не было. Только попробовал и сразу взял вторую порцию. А они оказались такими жирными, что он вторую порцию не смог съесть. Что Елена Александровна, что я никак не могли оставить этот деликатес просто так, в магазине на стойке. Выбросят ведь такое добро. Пришлось подналечь, и втроём мы осилили эту порцию.

   Ну, пора и в гости. Встреча была и радостной, и горестной. Не то, чтобы горестной, но, как мне показалось, тягостной. Молодец Елена Александровна! Она, видимо знала, что нас ждёт в гостях. Сына Ромы дома не было: уехал в отпуск. Дядя Люс, как мы поняли, всегда сидит в кресле и смотрит телевизор. Иногда кресло выносят на балкон, и тогда он смотрит на уличную жизнь. Его жена тоже была не из разговорчивых.
 
   Казалось, что им никто не нужен. Они тихо и мирно существовали рядом, не мешая друг другу. Мне они напомнили «Старосветских помещиков» Н.В. Гоголя. Только не чувствовалось ни их желания самим покушать, ни тем более покормить незваных гостей.
   Мы пришли с тортом. За чаем наши «старички» (старичком выглядел только д. Люс) вспоминали детство в Белорусском селе, учёбу в Варшавской гимназии, военные годы. Выясняли: где и как живут остальные братья. А всего их было пятеро. Сергей сидел и клевал носом. А я вообще не выдержала и попросила разрешения подремать на диване. И хорошо сделала – хоть немного поспала. Завтра нас ждёт очень напряжённый день.

   Ночевать нас не пригласили. Поэтому, побыв там не более двух часов, мы отправились на автовокзал. Приехали в Ригу поздно ночью. Вышли из автобуса, немного не доезжая до города: там, где увидели лесочек. Нашли приличное местечко, постелили брезент, одеяло. Ничего, уютно устроились. Сергей в гостях наполнил кипятком термос, и сейчас мы с аппетитом съели замечательные бутерброды. Какая вкусная колбаса в Литве!

   Встали с первыми лучами солнца и чуть ли не первым городским автобусом прибыли в центр Риги. Недалеко жил наш друг Толик. Решили начать с визита к нему. Надо было определиться, как провести время. Семья Толика гостеприимная и хлебосольная. Так что ночлегом и вкусным столом мы будем обеспечены. Мы настроились хорошенько осмотреть Ригу, не торопясь возвращаться домой. Даже планировали искупаться в море.

  Но, человек предполагает, а Бог располагает. Толика не оказалось дома. Соседи сказали, что они живут всё лето на даче в Юрмале. Как их найти, они знают, а вот адреса не знают.
Из их объяснений мы поняли, что нам это не под силу. Так что рисковать не стали – время дорого. Мы итак уже потеряли полдня.
 
  Ну, что ж! Посмотрим Ригу самостоятельно. Весь день осматривали достопримечательности, куда нас направляли гостеприимные латыши. Особенно приятно было бродить по старой Риге.  К вечеру устали так, что ноги уже не слушались. Где же ночевать? Днём мы крутились на площади около Домского собора. Любовались его архитектурой, его знаменитыми витражами, прослушали экскурсию, к которой мы пристроились.

    Захотелось побывать в самом соборе. По окончании экскурсии Елена Александровна подошла к женщине – гиду. Мы увидели, что они о чём-то очень оживлённо беседуют.
Ну, всё – распрощались. Мама Сергея сообщила нам, что сегодня нет смысла посещать собор. Лучше завтра, так как завтра будет концерт. А утром она советовала посмотреть детский концлагерь в СаласПилсе.

   Мы купили билеты в Домский собор. К сожалению, оставались только билеты в ложи на галёрке. Ну, и за это спасибо Господу Богу. Калорийно поужинали, прихватив продукты для завтрака, и на автобусе доехали до СаласПилса. Вокруг лес. Отлично! Немного вернувшись назад, нашли приглянувшееся нам, укромное местечко и замечательно переночевали.

    Утром вышли на дорогу. Красиво! Зелень кругом. Вот и тропинка, или дорожка к мемориалу. Дорожка ровная, уютная. С обеих сторон лес, обочина в зелёной ухоженной травке. Дорога длинная. Идёшь и как-то само собой настраиваешься на соответствующий лад. Уже не говоришь громко, не говоришь пустяков. Вообще идёшь молча и сосредоточенно. Всё здесь продумано до мелочей.
 
   Вдали видны ворота – вход на территорию мемориала.  При входе надпись: «За этими воротами стонет земля». Внутри всё защемило. Страшное место: здесь из детей выкачивали кровь для раненых солдат вермахта. В год гибло около 3000 детей. Дети были и грудные младенцы, и дети более старшего возраста.

   На месте бывших бараков стоят бетонные скульптуры, символизирующие мужество и несгибаемую волю узников лагеря. Скульптуры как бы составлены из крупных грубо обтёсанных бетонных камней. Они угловатые и мощные. Это необычно, но очень впечатляюще. Смотришь, и кровь стынет в жилах.

   Вот мать, ограждающая своих детей. Слёзы наворачиваются.  Говорят, что детей отнимали у матерей грубо, зверски. Матери, в своих бараках для взрослых, слышали круглосуточно крики, стоны и плач детей, доносившиеся из детского барака. Слышать, как твой ребёнок плачет, как он нуждается в твоей защите, хотя бы ласке, и не иметь ни малейшей возможности помочь ему – это ли не самая жестокая пытка для матери. Некоторые на этой почве сходили с ума и были расстреляны.

   Кормили их похлёбкой, сваренной на пищевых отходах. Не могу удержаться, чтоб не выразить своё недоумение. Живя в таких условиях, питаясь пищевыми отходами, люди выживали. Умирали в основном от потери крови, что у них брали в максимальном количестве, от непосильной работы в течение 18 часов, от голода и холода.
   Но не зафиксировано смертей от пищевого отравления. Сейчас, в мирное время, когда полки в магазинах ломятся от колбас десятков сортов, сыров, консервов, молока и молочных продуктов разного качества, люди мрут от отравления некачественными продуктами. Дети в садиках от молока?!? А ведь всё сертифицировано, лицензировано и проштамповано.

   А люди умирают. А дети болеют. Как же так? Это не вражьи дети, а свои! Уму не постижимо! «Люди гибнут за металл». «Всюду деньги, деньги, деньги».
Свои родные бизнесмены – убийцы. СВОИ! Как это могло случиться? И, что теперь с этим делать? Простите, отвлеклась.

   Да! СаласПилс! Мемориал впечатляет, угнетающе впечатляет. Особенно запал в душу метроном. Из-под земли, с большой глубины слышен стук человеческого сердца. Это сердца всех убиенных в этом лагере смерти слились в одно большое сердце, биение которого так чётко слышно людям. Слушаешь и невозможно отойти, кажется, что это –кощунство. Вот и стоишь. Вот и слушаешь. Но, надо уступить место следующей группе.

   С тяжёлым сердцем, с болью в душе покинули мы это святое место. Приехали в Домский собор  так, что ещё оставалось время рассмотреть внимательно его уникальные витражи, убранство. Немного успокоились. Прошли в свою ложу. Наши места были во втором ряду. Впереди сидели трое: две женщины и мужчина.
 
   Все трое оказались крупногабаритными, и нам с Еленой Александровной пришлось весь концерт простоять на ногах, чтоб видеть, что происходит на кафедре, если я правильно понимаю, которая теперь используется в качестве сцены. Задняя стенка представляет собой огромный орган. Этот орган был в те времена самым большим в мире. Его высота 25 м. Бесчисленное количество больших и малых трубок издают ни с чем не сравнимые звуки. До сих пор звучание органа Домского собора остаётся непревзойдённым.

   Давали концерт-реквием композитора Дамбиса П. Е. Мы не слышали ничего об этом латышском композиторе. Реквием - посвящение героям, павшим в Великой Отечественной войне. Слова И. Ласманиса. Концерт-реквием был не совсем обычным произведением. Он написан для двойного хора с органом. Композитор применяет в концерте такие виды хорового интонирования, как шёпот, полуречь и прочие приёмы.
    Начинает орган. Тихо, да так, что сразу проникает в душу. Зал замер. Тишина становится всё более напряжённой. Люди буквально затаили дыхание. От напряжения все сидят как бы вытянувшись, боясь пропустить вздох, еле слышный стон, идущий в зал.
    И вдруг эту тишину разрезает резкий металлический звук. Дзинь, дзинь, дзинь. Кляц, кляц, кляц. Какое-то бряцанье маленьких железных предметов. И…всё стихло. Мы с Еленой Александровной переглянулись. Нам показалось, что эти ужасные звуки исходят из нашей ложи.
 Снизу доносится чья-то тихая речь, стон. Музыка рвёт душу. Зал, который вздрогнул, зашевелился при тех звуках, снова замер. Минута, другая и… снова бряцанье. Оно кажется более громким, чем прежде. Дзинь-дзинь, кляц-кляц. Кляц-кляц, дзинь-дзинь. Звуки навязчивые. Напоминают позвякивание кандалов. Женщина из соседней ложи заглянула к нам. Но, у нас – тишина.
  Внизу музыка плачет. Исполнительница оплакивает погибших. В зале люди тихонько вытирают слёзы. И….опять клац-клац-клац! Люди, что сидят внизу начинают нервничать, поглядывают наверх, на нашу ложу. Дзинь-дзинь, дзинь!!!.... Господи, это невыносимо! Совершенно невыносимо! Главное, я никак не могу понять, откуда эти звуки.
    Прислушалась. Звуки из-под стула. Полезла вниз. Всё понятно. У женщины босоножки с ремешками, на которых металлические застёжки.   Возможно, ремешки врезались ей в ногу, и она их расстегнула. Всё естественно, но зачем трясти ногой? Я наклонилась к её уху и тихо говорю:
   - Гражданочка, пожалуйста, или снимите босоножку, или не трясите ногой. Мешаете слушать музыку.
   - Это кто ты такая! Ишь, разуваться я должна! Ха! Разуй свои уши – будешь лучше слышать, - зашипела она шёпотом, который был слышен далеко от нашей ложи.
   Опять заглянула к нам женщина из соседней ложи.
   - Перестаньте шуметь. И, действительно, не трясите ногами.
   - А ты куда лезешь? Сидишь в своей луже, ну и сиди, не лезь в чужую лужу. – Довольная своим остроумием, засмеялась наша соседка.
 
   Вступил мужчина из ложи справа. Что-то явно резкое сказал нашему мужчине. Тот наклонился к женщине, та фыркнула и в последний раз нарочито прозвякав, сбросила свою злополучную босоножку. Потом ещё и оттолкнула её. И мы расслышали шёпот и стон, идущий снизу. А вот - опять орган. Как пронимает! Звук проникает в самую глубину души.
 
    Мы ведь, кроме того, только что из СаласПилса. Для нас было вдвойне тяжелее, чем остальным слушать этот плачь, идущий из глубины сердца матери, жены, сестры. Да, странный концерт – этот реквием. Тут и стихи, и арии, и слёзы, и вздохи. Наконец мы можем отдаться музыке, необычайной музыке. Только мы воссоединились с музыкой, как концерт окончился.
    Он окончился на такой трагической ноте, что зал молчал. Ни одного хлопка. Все молча осторожно встали, отдавая должное композитору и исполнителям. Вдруг наша дама как закричит: «Браво» и резко, звучно захлопала в ладоши. Её сразу поддержали её друзья. Зал тоже разразился аплодисментами. Сначала неуверенно, потом всё громче и громче. Я решила, что зал зааплодировал, чтобы заглушить этот, как мне показалось, вульгарный крик.
   Было очень досадно, что такое произведение нам не удалось прослушать по-человечески.
    В эту ночь мы не захотели ночевать в лесу, куда надо было ещё и добираться. Не хотелось терять драгоценное время, и мы согласились переночевать у какой-то женщины, живущей в частном секторе. На вокзале и автовокзале вам наперебой предлагается ночёвка «со всеми удобствами и недорого»! Ну, мы и клюнули. Нас поселили в пригороде Риги в одной комнате с ещё двумя мужчинами, спавшими за занавеской, и источавшими аромат смеси алкоголя с куревом. Да один из них к тому же «убаюкивал» нас сильнейшим баритоновым храпом.

   А …удобства?! На улице, конечно. Рукомойник висит на дереве рядом с бочкой, из которой и наливают в рукомойник воду. Но мужчины не стали чухаться с умывальником, а просто окунули поочерёдно головы в бочку. Видимо, им надо было протрезветь после вечерней попойки. А теперь этой водой нам предлагается чистить зубы. Бррр! Почистим дома.   Скорее в город. Там в кафе можно будет в туалете быстренько и умыться. Только такое кафе нужно ещё найти. Обычно, при входе висит раковина и всё.

   Полдня мы ходили по музыкальным магазинам в поисках пластинки с реквиемом П. Е. Дамбиса, но так и не нашли. Успокоились в надежде найти в Ленинграде. Всю дорогу до Луги Сергей и его мама блаженно проспали. Даже я немного поспала.

    Потом долго вспоминали, как какая-то маленькая босоножка, принадлежащая большой наглой женщине, может испортить настроение стОльким милым и добрым  людям.  И, не просто испортить настроение, а отнять редчайшую возможность послушать одно и самых редко исполняемых произведений, да ни где-нибудь, а в Домском соборе, где лучший в мире орган.