Грег Банзен. Проблема веры

ПРОБЛЕМА ВЕРЫ
Грег Банзен (1992)

1

Обязан ли христианин отключить разум?

Согласно одной старой остроте, "верить значит знать, хотя это не так". Нетрудно понять, почему так считается. Тенденция  у людей - верят ли они в фантастические утверждения об НЛО или в патетические заявления за дискредитированных политиков - если имеют скудные доказательства или рассуждения в поддержку своих личных убеждений, легко отступать к утверждению, что они "просто верят" или считают что-то правдой (1), хотя, кажется, есть много веских причин в это не верить. Люди должны знать, что то, что они говорят не так, и все же они продолжают верить в любом случае - во имя "веры".
Эта концепция веры, как слепой личной приверженности, является одним из главных препятствий, которые стоят на пути неверующих, стремящихся отнестись к христианству честно. Для них важнейшее, даже ожесточающее затруднение стать христианами - то, что они полагают, что   религиозная вера потребует от них вообще пожертвовать разумом и слепо доверять некоторому предполагаемому откровению произвольным, нерассуждающим способом.
В своем "Философском словаре" Питер Анджелес предлагает два определения веры среди нескольких возможных: "вера во что-то, несмотря на свидетельства против этого" и "вера при отсутствии доказательств чего-то" (2). С учетом любого из этих двух популярных пониманий данного термина христианское восприятие веры часто мыслится как противоречащее разуму или по крайней мере возможное без него. В результате  христианство действительно выглядит довольно иррационально. Вера становится синонимом сдачи интеллекта в утиль, отказа от осторожного и критичного отношения к вещам и формирования личных убеждений без обоснованных данных.

Разновидности иррационализма

Христианство обвиняется в иррациональности большим количеством людей, но не все критики имеют при этом в виду одно и то же. Здесь для прояснения должны быть сделаны некоторые различия. Некоторые противопоставляют христианскую веру и разум как таковые, поскольку считают само учение Библии иррациональным. Например, некоторые люди смотрят на идею Бога, становящегося человеком (воплощение) как на противоречивое понятие; для них концепция Богочеловека является неоправданной, предположительно нарушением некоторых элементарных логических законов, которые признают все люди. Когда они считают христианство иррациональным, они думают, что его догматы нелогичны именно в этом смысле. Другие люди считают, что нет совершенно никаких эмпирических наблюдаемых оснований для некоторых великолепных исторических претензий, найденных в Библии: например, что солнце остановилось, что Иисус умножил хлебы, или что люди воскреали из мертвых. Если христианская вера требует подтверждения таких вещей, которые люди считают фактически необоснованными, они будут считать его противоречащим разуму.
Указанные два типа критиков хотели бы обвинить христианство в иррациональности из-за конкретных интеллектуальных дефектов в наборе предложений, которые утверждают верующие - это либо логическое, либо эмпирическое несовершенство. Такого рода нападки на библейские утверждения  призывают апологетов предложить целенаправленные ответы, которые будут иметь дело с деталями каждого отдельного вызова - по крайней мере, сделать это с самого начала, реагируя на такие обвинения со стороны неверующих. В конечном счете мы еще будем обсуждать вопрос о прелпосылках. Но пока скажем о более разрушительной версии заявлений о том, что христианство является иррациональным.

Подтверждая абсурд?

Гораздо более интеллектуально порочным является тот род критиков, которые считают христианскую веру иррациональной, поскольку рассматривают христиан как людей, верящих в абсурд - в смысле, который эти критики придают понятию абсурда. По их мнению, верующие хвалятся тем, что предмет их веры не имеет рациональной поддержки, по-видимому, не соответствует действительности и не может быть принят здравым смыслом как противоречащий разуму. У некоторых неверующих  возникло впечатление - не без проклятой «помощи» многих современных богословов - что христианство равнодушно к логике, науке, доказательствам или даже самой истине.
Некоторые настолько введены в заблуждение относительно значения, которое христиане придают личной вере, что считают, что она обязательно должна быть сомнительной, слепой или мистической (3). Кроме того, считается, что верующие склонны поднимать ценность веры до такой степени, что это хорошо согласуется с полной ее необоснованностью. Ницше в своем "Антихристе" выразил насмешку над таким отношением, заявив: "Верить значит не желать знать истину".
Тем не менее, вся критика в этом ключе вытекает из фундаментальной ошибки относительно природы христианской веры. Как смело поставил этот вопрос Дж.Грэшем Мейчен в своей книге "Что такое вера" - "Мы считаем, что христианство процветает не во тьме, но при свете". Мейчен писал, что «одним из средств, которые Дух будет использовать", чтобы принести возрождение христианской религии, "является пробуждение интеллекта. Он горячо сопротивлялся "ложной и ужасной оппозицию, которая была создана между знанием и верой", утверждая, что "ни в каком смысле вера не зависит от знаний, на которых она логически основывается". Размышляя о знаменитом библейском замечании о вере  как "уверенности в невидимом" (Евр.11.1), он заявил: "Вера не должна быть слишком скромной или слишком извиняющейся перед судом разума; христианская вера является сознательно разумной" (4).
Независимо от того, что некоторые заблуждающиеся люди являются энтузиастами, мистиками, эмоционалистами, волюнтаристами или фидеистами, сама Библия и основы христианства вовсе не равнодушны к логическим и фактическим ошибкам. Христианская религия не сталкивает веру с разумом, доказательствами и тем более с истиной.
Чтобы оправдать истинность своих религиозных притязаний и концепций, Моисей продемонстрировал свои возможности магам при дворе фараона, а Илия вступил в соревнование со жрецами Ваала на горе Кармил и поиздевался над ними. Ветхозаветные пророки знали, что их слова будут явлены как истина, когда их прогнозы или предсказания исполнились в истории у всех на виду!
Когда явился Христос, Он утверждал, что Истина есть Он Сам. Его Воскресение было самым сильным и удивительным знаком, свидетельствовавшим о достоверности Его утверждений и апостольской вести. Что бы там ни думали о себе евреи и греки, Евангелие, как писал Павел, на  самом деле есть премудрость Божия, которая разрушает высокомерие мирской философии (1 Кор.1.18-25). Он сказал, что те, кто выступает против Евангелия - это люди, имеющие лишь "ложно так называемое" (в СП лжеименное) знание (1 Тим.6.20).
Именно из-за такого отношения Павел стремился вразумить людей и вступал в дебаты ежедневно на рынке с философами в Афинах (Деян. 17.17-18). Он, не колеблясь, готов был передать дело в афинский суд, который судил новых и спорных учителей, заявив, "что вы поклоняетесь делам своего невежества, а я авторитетно заявляю вам" (ст. 23 KJV). Он явно не собирался придавать значение нелепицам! Действительно, если кардинальные требования веры были явно ложны, Павел был бы вынужден признать, что наша религиозная вера является ошибочной и бесполезной (1 Кор.15.14).
Петр, малообразованный рыбак, был не менее четок и ясен, когда он утверждал с уверенностью, что "мы не верим хитросплетенным басням" (2 Пет.1.16), а также, когда он требовал, чтобы каждый верующий готов был представить мотивированную защиту надежды, которая у него есть (1 Пет.3.15). Иисус категорически учил о Слове Божьем в Писании: "Слово Твое есть истина» (Иоан.17.17). Смелая перспектива Библии утверждает, что в великий и последний день суда разумные люди будут осуждены Богом за то, что они предпочли "верить лжи" (Рим. 1.25), вместо того, чтобы доверять притязаниям Самого Сына Божьего.
Следовательно, когда неверующие отвергают христианство за его якобы заведомую религиозную иррациональность, апологет должен решительно исправить эту ошибочную концепцию. Христианская вера не ставит своей целью подтвердить, что она  абсурдна, и никак не упивается иррациональностью. Такая мысль искажает природу веры, как она представлена в Библии. Христианское понятие веры - в отличие от большинства других религий - это не произвольный скачок эмоций, не слепой удар приверженности и не отключение разума. Для христианина вера или доверие являются обоснованными. В самом деле, как христиане, мы утверждаем, что содержание нашей веры является тем, что любой разумный человек должен одобрить, не только потому, что оно полностью согласуется с логикой и правильно понятым разумом, но и потому, что без христианского мировоззрения "разум" сам становится бессмысленным и произвольным - в конечном счете становится непонятным.

 [1] Люди, которые говорят так, кажется, не обращают внимания на тривиальный или тавтологический характер таких заявлений. Для них "верить", что что-то не так (например, что Элвис жив и проживает в штате Айдахо) есть то же самое, что верить в нечто положительно; это разные семантические способы выражения одного и того же. Соответственно, если человек чему-то или кому-то доверяет, он может сказать, что он "просто верит". Многие религиозные люди, включая философов, размышляющих на эти темы, считают, что это не одно и то же. Доверие - это чувство и приверженность, вера же является вопросом интеллекта. Например, в эссе "Вера и доверие" оксфордский философ Х.Прайс утверждал: "Вера есть нечто отличное от доверия... Она не сводится к нему и не определяется с его точки зрения. Конечно, если у человека нет доверия, он никогда не скажет, что он верит, что Бог любит его. Скорее он чувствует Божью любовь к себе. Видимо, для него это вообще не предмет веры в смысле интеллекта" (Faith and Philosophers. Ed. J.Hicks. N.Y., St. Martin Press 1964, p.11) Такие словесные оговорки могут делаться довольно часто, но потребуются героические усилия, чтобы ввести это концептуальное различие в греческий язык Нового Завета.
 [2] Peter A. Angeles, Dictionary of Philosophy (New York: Barnes & Noble, 1981), p.
[3] Ср.: "Сомнение, как темная сторона познавательного аспекта веры, является важным компонентом для веры .... Живой ум стоит в Angst на перекрестке ежедневно, и ежедневно делает выбор, делает его, как Кьеркегор говорил: " в страхе и трепете Geddes MacGregor, Philosophical Issues in Religious Thought (Boston: Houghton Mifflin, 1973), p.73
[4] J. Gresham Machen, What is Faith? (Grand Rapids: Wm. B. Eerdmans Publishing, 1925), pp. 18, 26, 94, 243.

2

Вера против доказательств?

Другие противники христианской веры в отличие от упомянутых нами высказывают протест против любого присутствия отношений веры или доверия в системе человеческой мысли. Они поддерживают, высокомерно, если не наивно, что они не примут ничего, чего предварительно нельзя проверить. Во главу угла они ставят доказательства, а не веру.
Таким людям обычно нравится думать, что они мыслят как Рене Декарт (1596-1650), французский ученый и философ, ставший основным мыслителем Века разума. Заботой Декарта была реализация надежного и правильного метода формирования людьми своих убеждений и последование ему (1). Для мышления Декарта этот метод предполагает систематическое сомнение и критику, чтобы не принимать за истину ничего, что не может быть самоочевидным и четко общепризнанным или поддерживаемым этими "ясными и отчетливыми", основополагающими истинами.
Декарт стремился поставить под сомнение каждую мысль, что пришла ему в голову (например, он на самом деле ест яблоко или ему только снится, что это так?). Систематическое сомнение должно было в конечном счете открыть для него дверь определенности (2). Тем не менее Декарт признается, что он не мог в конечном счете сомневаться во всем. Его метод явно должен был на чем-то остановиться - и это была теоретическая отправная точка для всех других рассуждений.
Современные люди, которые обезьянничают (иначе не скажешь) с Декарта, утверждают, что они будут сомневаться абсолютно во всем, если это не доказано, считают других высокомерными глупцами, но выставляют таковыми только себя. Никто не может сомневаться во всем. Никто! Если человек будет действительно сомневаться во всем - в своей памяти о прошлом опыте, в нынешних ощущениях, в связи между формами опыта, в значениях слов, в принципах, по которым он мыслит - он не сможет мыслить вообще, тем более сомневаться. Мыслить будет некому. Фундаментальный, логически основной набор убеждений - вера - неизбежен для любого человека.
Люди добиваются успеха только в заблуждениях, когда они говорят, что они ничего не будут принимать без доказательств или демонстрации - что они не оставляют места для "веры" в своих взглядах или в жизни. Соответственно, такие неверующие, которые критикуют христиан за обращение к вере, есть интеллектуальные лицемеры - люди, которые не могут и не живут по своим заявленным стандартам для рассуждений.

Мышление без допущений не имеет смысла

Взгляд, для которого в христианской приверженности нет места тому, что не может быть независимо проверено, резюмирует Чарльз Гор.  "Мне кажется, что правильный курс для тех, кто не может принимать лишь голос авторитета, но чувствует себя обязанным сталкивать аргументы» и свободно мыслить - это начать с самого начала и посмотреть, как далеко он может провести свои религиозные убеждения и поставить их на надежное основание, насколько это возможно без каких-либо предварительных предположений" (3). Здесь, говорят нам, следует  изучить религиозную гипотезу с самого начала без предварительных предположений - без предпосылок.
Конечно, это в буквальном смысле невозможно. Полная демонстрация каждого из наших убеждений с помощью других независимых убеждений не может быть предоставлена. Если я показываю ту истину, что лед тает при комнатной температуре, я беру на вооружение ряд определенных стандартов и процедур демонстрации. Но меня можно спросить, правильны ли критерии, которые я выбрал для вывода. Кроме того, как я могу быть уверен, что я правильно использовал выбранные процедуры и стандарты? Для продолжения рассуждения "без предположений" я должен был бы продемонстрировать, что мои методы демонстрации являются правильными и что мое исполнение этих методов был безупречно. Но то, что будет призывать к дальнейшей аргументации или доказательствам для доказательств, используется как достоверность и действие моей изначальной демонстрации. И здесь можно идти дальше и дальше. Если мы не можем предположить отправную точку для доказательства, то мы не сможем его закончить и даже начать, в зависимости от того, как вы смотрите на это.
Если неверующий считает христианство иррациональным просто на том основании, что она позволяет чему-то быть принято без независимой демонстрации, то он выставляет к христианам нереальное требование, и в итоге опровергает самого себя. Именно его отношение является действительно иррациональным, ибо он непоследовательно требует от оппонентов того, что заведомо не может выполнить сам. Такое отношение делает любое знание вообще невозможным для конечных и неидеальных существ, и тем самым показывает, что оно неразумно в высшей степени.

Характер доказательств, на которых покоится вера

Для христианской веры не может быть проблемой то, что она включает в себя предпосылки. Так мы переходим к рассмотрению последней категории неверующих, которые критикуют христианскую веру как нерациональную. Эти критики признают, что верующие имеют доказательства и рассуждения, которыми они вправе заручиться в поддержку своих убеждений, и они признают, что никто - даже нерелигиозные скептики - не может ни продолжать интеллектуальную работу без предположений, ни доказать все, по их мнению истинное, из независимых соображений. То, против чего они возражают, является, однако, особого рода доказательствами, к которым обращаются христиане, и конкретными предпосылками, исходя из которых они рассуждают. Короче говоря: они возражают против идеи поверить в нечто на основе личного авторитета Бога, а не на основе безличных и общепризнанных норм наблюдения, логики, полезности и т.д.
Христиане могут иметь доказательства в пользу своей веры, но это совершенно не тот вид доказательств, который нужен, говорит неверующий. Например, в своей книге с амбициозным заглавием "Религия без откровения" Джулиан Хаксли говорит: "Я твердо верю, что научный метод, хотя и медленно, никогда не отступая, является единственным методом, который в долгосрочной перспективе даст удовлетворительные основы наших убеждений...  Мы можем сказать четко, что нам в настоящее время ничего не известно за пределами этого мира и природного опыта" (4). Для Хаксли религиозная вера не должна быть основана на авторитете откровения (так как все метафизическое знание исключается), но на авторитете естествознания.
Своим пониманием веры и предпосылок Хаксли явно выражает предубеждение против христианства. Сказав, с одной стороны, что научный метод не может дать полную истину, он переворачивает дальнейшие рассуждения и на основе полномочий предполагаемого научного метода полностью исключает знание чего бы то ни было, кроме естественного мира! Почему же Хаксли отбрасывает доказательства, предлагаемые христианами с помощью откровения? Только из-за своей веры и преданности  естествознанию.
В книге "Бог и философия" Энтони Флю также выражает позицию критики христианской веры из-за опоры на авторитет. "Обращение к авторитету здесь не может быть разрешено, но является окончательным и первостепенным... По сути для любой веры невозможно полагаться как на конечный авторитет на что-либо, кроме откровения" (5). Учение Писания не может быть принято под авторитет Бога, говорящего в нем, считает Флю, потому что именно тот авторитет, который находится под вопросом для неверующего.
Это может означать только то, то, что Флю определил заранее, что Бог не может быть конечной инстанцией. Для него всегда должно быть что-то, что является более авторитетным, и по условиям чего власть Бога может быть принята. Для Флю авторитет Бога не может быть  неизбежным и не требующим подтверждения. "Философ рассматривает концепцию не потому, что он так хочет, а потому, что нельзя одновременно исходить из нее же" (6).
 Делает ли Флю вид, что он сам как философ строго и чисто придерживается этой общей предпосылки - что мы не можем рассматривать что-то, одновременно используя его? Это просто не так, и ему следовало бы разобраться в этом лучше. Те, кто исследует логику и спорит о ней, одновременно сами используют эту логику для проверки. Те, кто изучают зрение и оценивают возможности глаза, используют свои глаза. Отмахиваться от откровения и автоматически исключать возможность того, что христиане могут изучать его и спорить о полномочиях Божьего откровения, одновременно используя его авторитет - значит попросту творить умственный произвол.
Флю не допускает мысли, что авторитет Бога не требует подтверждения. Что примечательно для позиции его и любого неверующего, считающего, что авторитет Бога якобы опирается только на себя - это то, что такие люди явно показывают, что они заранее настроены против христианского учения. Иначе говоря, это показывает их очевидную личную приверженность той предпосылке, что не может быть Бога, Который говорит с человеком авторитетно, самодостоверно, несомненно для нашей мысли (7).
Бог не может для Флю иметь такой окончательный авторитет, но только такую власть, которая санкционирована рассуждениями людей. В конечном итоге Флю и другие неверующие утверждают, что человек не должен быть так принижен, чтобы целиком положиться на Творца было для него окончательным решением. Потенциально могут быть допущены любые авторитеты, не требующие проверки, но только не Бог. Люди готовы мыслить только на условиях, которые они сами себе продиктуют! В особенности поражает, что они даже не думают, что Бог может Сам явить Себя людям с рациональной неизбежностью и как последняя инстанция, если Он их Творец!
Как отмечает Ван Тил, "душевный человек предполагает, что он принимает окончательное решение, имея сам в себе критерий истины. Любая форма авторитета,  которая приходит к нему, должна оправдать себя по стандартам, присущим человеку, и не действовать помимо их" (8). В другом месте он отметил, что "если мы должны определить основы авторитета, мы больше не воспринимаем его власть как таковую" (9). Иначе говоря, неверующие просто не хотят, чтобы Бог существовал и говорил как Бог, был конечной властью и свидетельствовал о Себе Сам. Такая позиция и привилегия усваивается ими чему-то другому, что является частью творения, например человеку и его разуму или опыту (10), и тем самым превращается в идол. "Они поклонялись и служили твари вместо Творца" (Рим.1.25).
По существу критиковать христиан за иррациональную веру значит не более чем выдвигать другую веру, причем действительно иррациональную - веру, которая в той или иной форме принимает высшие полномочия и самодостаточность человеческого разума и рассуждения. Учитывая напряженность внутри автономной науки и философии и весь печальный исторический опыт человечества, такие убеждения вряд ли можно назвать рациональными.

 [1] А как насчет их представлений о правильном методе? Они сами-то достигнуты правильным методом? Если нет, то у них нет ни авторитета, ни фундамента. То, что было сочтено правильным методом, в итоге просто не является базовым.   
 [2] Декарт считал, что его метод привел его, наконец, к несомненной и основополагающей истины, что он сам существует. Даже если все остальное иллюзия, надо по крайней мере существовать самому, чтобы сомневаться: Отсюда знаменитый афоризм: я мыслю, следовательно, существую. Но Декарт как философ здесь далеко не скрупулезен. Он мог бы с тем же успехом сказать: я воняю, следовательно, существую. Ему следовало бы сначала объяснить, что такое мышление, из которого он исходит, чтобы из него хоть как-то логически следовало, что "я существую".
[3] C. Gore, Belief in God (New York: Penguin, 1939), p. 12.
[4] Julian Huxley, Religion without Revelation (New York: Mentor, 1957), pp. 15, 17.
[5] Antony Flew, God and Philosophy (New York: Harcourt, Brace and World, 1966), pp. 159, 161.
[6] Ibid, p. 26.
 [7] Часть само-проверки (самосвидетельства) характера этого авторитетного откровения в том, что без него рассуждения и научные, и этические становятся непонятными с философской точки зрения. Власть Бога необходимым образом подчиняет себе интеллектуальный авторитет и полезность тех принципов, которые неверующие предлагают использовать для проверки авторитета. Никто не может использовать такие рассуждения без одновременного, даже если неявно и не признавая его, использования мировоззрения Божьего откровения. Таким образом христианские претензии по поводу самостоятельной проверки характера Божьего откровения - не просто субъективное свидетельство, а элемент рациональной дискуссии и даже демонстрации.
 [8] Cornelius Van Til, The Defense of the Faith (Philadelphia: Presbyterian and Reformed, 1955), pp. 45.
[9] Ibid, p. 49.
 [10] Разум здесь критикуется  как власть или стандарт для Божия суждения, но вовсе не как инструмент, который используется под Богом для Его славы. Конечно неверующий должен использовать свое способность логически мыслить, судить и делать оценки, чтобы принять авторитет Божия слова. Речь идет о том, что сам по себе разум не может иметь нормы проверки своих суждений.  В таких дискуссиях было бы хорошо спросить, что имеется в виду под "разумом".

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn
(С)Все права сохранены. Коммерческое использование запрещено