Вкалывают роботы, или Первый закон робототехники

«Антимодерн куда как современнее и сложнее, чем то, что он отвергает, и уж в любом случае он мрачнее, глуше, брутальнее и циничнее…» - П. Слотердайк


Пересмотрев в очередной раз отличный советский киберпанк от Бромберга «Приключения Электроника», я в который раз понял, как мелочны и поверхностны все эти голливудские аrrival`ы, ех machin`ы, тhe matrix`ы,  the terminator`ы и прочие псевдонарративы.

Понятно, что «Приключения Электроника» в первую очередь поражают зрителя взрывной смесью научной фантастики, ретроутопии и фентезифутуризма. Но история про блондинистого кудрявого киборга-подростка  всё-таки трогает в первую очередь забористой смесью из безысходности, экзистенциальной тоски и тщетными попытками молодого андроида победить своё отчаяние. Cоветский мастер киберпанка Бромберг позиционирует Электроника как машину, в которую попали вирусы сложноорганизованного биологического организма под названием «человек». Вирусы-идеи. Именно эти информационные организмы формируют на базе мальчика-андроида неоархетип, который несёт в себе информационные коды, актуальные не только для «сейчас» и «здесь». Нет, Электроник – это симбиоз информационных генов культурного кода цивилизации, порождённый ею и способный концептуально проектировать в будущее вектор развития социума на Земле.

Концептуальный арт-нарратив «Приключения Электроника» состоит из трёх постмодернистских новелл – «Побег», «Тайна 6 «Б»» и «Мальчик с собакой».

История начинается довольно незатейливо: в неких богемных футуристических фавелах, похожих на мраморный рай шербета и содомии,  некий профессор Громов – вылитый пожилой лорд Байрон – создаёт себе робота-мальчика для утех в формате Роберта Раштона. Неогиацинт утешает своего Аполлона – Виктора Ивановича Громова. Утешает и шахматами, и пениями разного рода карузами, и разговорами о смысле бытия. Да что там скрывать – иногда и просто утешает. Вот только беда в том, что наши действия ткут полотно нашей реальности, а мысли лежат в основе действий...

Одним словом, Электроник сбегает. Сбегает, конечно, не  из-за проблем со смазкой - понятно, что резервы робота априори глубже и шире человеческих. Причиной побега подростка-киборга становятся те самые человеческие вирусы-идеи, которые погрузили кудрявую машину на дно маракотовой бездны  экзистенциальной тоски…

Кстати, недавно Оливер Стоун – довольно известный борец за правду – в одном из интервью намекнул, что для многих голливудчан, скатившихся в фантастику, «Приключения Электроника» являются настольным кино.

Говорят,  Цой, вернувшись как-то в восьмидесятых из Голливуда, куда он ездил за песнями, рассказывал, что работники фабрики грёз планируют запустить проект «Спайдер-дог», на который их натолкнул один эпизод фильма Бромберга. Да-да, это когда роботопёс андроида-подростка Рэсси – Редчайшая Электронная Совершенная Собака И так далее - ходит по потолку. Но продюсеры не стали рисковать и остановились на пауке с человеческим лицом.  Но образ Электроника с собакой не оставлял голливудчан в покое. В итоге мир в 2007 году увидел Уилла Смита в образе доктора Роберта Невилла с собакой Самантой ( зомби-постапокалипсис  «Я – легенда» ).

По сути, каждая новелла киберпанка про Электроника подтолкнула голливудских ремесленников к созданию целого ряда фильмов, имя которым легион. «Бегущий по лезвию», «Робот по имени Чаппи», «Робокоп», «Тихоокеанский рубеж», «Я, робот», Живая сталь», «Робот и Фрэнк», «Суррогаты», «Двухсотлетний человек», «Из машины», «Робот Джи», «Ева: искусственный разум» и даже сериал «Мир Дикого Запада» - всё это киношортики на булках Электроника.

Конечно, ряд эпизодов киберпанку Бромбергу пришлось исключить из своей саги. В том числе и эротических. Всё-таки 1979 год. Так, исчезли сцены замечательного бурного секса Урри с Машей, ассистенткой профессора Громова. Жаль, ведь в этих сценах использовались такие замечательные громовские кибернетические приспособления! В фильме остались лишь аллюзии…

Впрочем, если бы цензоры окунулись в тот бурлеск, который царил на съёмочной площадке «Приключений Электроника», то ни о каких бы запретах речь бы не шла. Та новизна, тот дух глэм-киберпанка , который царил в труппе, бурным задором выжигал малейшие ростки сомнений и ханжества. И дело не в том, что цветопередача советской плёнки «Свема», на которую снимались приключения Электроника, была такова, что всем актёрам и животным приходилось накладывать плотный грим и предельно ярко красить губы розовой помадой. Нет, дело в другом. Актёры так глубоко прониклись идеями режиссёра, что превратили свою труппу в некую киберкоммуну, в некую неосоциумную общность неолюдей.

Актёры не играли. Они прометейно проживали жизни своих героев – хоть в формате Кукушкиной, хоть в формате мафиози Стампа, хоть в формате учителя математики Таратара. Кстати, именно Басов, который играл Стампа раскрепостился первый и до сладкой истомы напугал художницу по костюмам криком «Девочка, снимайте штаны!».  Понятно, что это был сладкий испуг Лолиты…

В «Электронике» Бромберг прямолинейно ставит вопросы и воодушевлённо наклоняет акценты. Свобода – это взросление? Куда направлен вектор движения амбивалентного трикстера Сергея Сыроежкина? И почему самым человечным среди всех героев кибер-саги является непосредственно андроид-подросток Электроник?

Понятно, что одни эксперты пытались выставить Электроника как советского киборга ручной сборки, мучающегося сложными этическими вопросами, неким «философским камнем» в фантастической алхимии нашего советского детства. Другие заявляли, что Электроник сочетает в себе сверхспособности с потребностью быть опекаемым, а опекать сверхсильного - большой соблазн для любого. Третьи грезили – да, мол… каловые роботы... то есть, вкалывают роботы…

Жаль, что никто не обратил внимание на то, как Бромберг тотально театрализировал советское социальное пространство, воплотив модерновый цинизм киберпанка, который окончательно стёр онтологическую границу между игрой и серьёзным делом. Бромберг, мастерски ликвидируя безопасную дистанцию между фантазией и действительностью, выводит зыбко-неопределенное соотношение между серьезным и блефом на уровень новой социальной культуры, в основе которой готовность к плутовству и ожидание обмана.

Бромберг, по сути, первый заговорил о создании трансгрессивных и лиминальных зон свободы во внутренних пространствах закрытой системы. И именно эта тема, равно как и тема крылатых качелей, выводит приключения Электроника выше елей существующих ныне философских учений.


P. S.
«В тени косматой ели, над шумною рекой, качает чёрт качели мохнатою рукой. Качает и смеётся - вперёд, назад, вперед, назад… Доска скрипит и гнётся, о сук тяжёлый трётся натянутый канат… Я знаю, чёрт не бросит стремительной доски пока меня не скосит грозящий взмах руки… Взлечу я выше ели и лбом о землю - трах! Качай же, черт, качели, всё выше, выше… Ах!» - Фёдор Сологуб, «Чёртовы качели», 1908 год.

 
P. P. S.
«…«Приключения Электроника» и образы двух его главных героев стали наиболее удачной реализацией педагогических и эстетических идей советских «шестидесятников», сильно скорректированных в результате рефлексии над опытом 1970-х. Один из последних кадров фильма – Электроник, стоящий на флюгере старинной башни в западноевропейском городе с черепичными крышами, в стилизованной под средневековье одежде, с трубой в руке и Рэсси у ног - очевидная, даже плакатная аллюзия на один из главных символов советских «шестидесятников» - легенду о трубаче на Марьяцком костёле в Кракове, ставшую известной в советской интеллигентской среде благодаря песне Булата Окуджавы «Прощание с Польшей». Напомню предпоследнюю строку этой песни: «Мы школьники, Агнешка. И скоро перемена…» - Илья Кукулин, «Четвёртый закон робототехники».

P. P. P. S.
«Я и ты, мы - роботы! Роботы-ебоботы... Наша жизнь - движение вперёд-назад! О! Е! Роботы-ебоботы! Роботы-ебоботы! Роботы-ебоботы! Я и ты! Я и ты! Долой мечты, долой мечты! Вперёд болты! Назад болты! Вперёд болты! Назад болты! Ты и я, и я, и я, и я, и ты! Роботы-ебоботы! Роботы-ебоботы! Роботы-ебоботы! Я и ты! Я и ты!..» - Сергей Шнуров, «Роботы».