Кусок мяса

Олег Павлович  Табаков в одном  из интервью посетовал, что при Советской Власти у него были и звании и регалии, но не  было самой главной  привилегии , а именно: личного мясника. Мясником тогда называли рубщика мяса,а мясо было в дефиците, чтобы получить лакомый кусочек нужно было завести дружбу с мясником. Для современного молодого человека- звучит как шутка, но тогда  дружба с мясником давала не только мясо и финский сервелат, но и гордость, и самоуважение, и зависть знакомых. В отличии от Олега Павловича, в те далёкие 70-е , я не имел ни высоких званий, ни орденов , зато у меня было два друга - мясника. Один работал Садово-Кудринской , другой на Герцена.

 Высокой страсти не имея ни к мясу, ни к колбасам я приходил к ним в подвальчик лишь с одной целью - встретится и пообщаться со знаменитостями того времени: артистами, хоккеистами, футболистами, и даже олимпийскими чемпионами. Артисты приходили не в сценическом образе , а уставшие , замученные бытовыми проблемами, и с глубокого похмелья. Поэтому их можно было лицезреть в “натуре”. Артист- он и есть артист: даже будучи не на сцене привлекает к себе всеобщее внимание и живой интерес. Поэтому Коля, так звали моего друга-мясника, был рад таким клиентом и даже угощал их: то коньячком, то водочкой,  то шампанским, в зависимости от того в  какой степени похмелья находился покупатель. Они тоже не оставались в долгу , и в благодарность переплачивали за покупку.

 Таковы были правила игры, и они устраивали многих, но только не тех кто стоял в очереди у прилавка и покупал по гос. цене кости прикрытые мясом. Народ, естественно , роптал и требовал навести порядок. А для наведения порядка существовали  многочисленные органы. Но самым грозным был ОБХСС. Сотрудники этого органа навещали подвальчик регулярно, и естественно находили многочисленные нарушения.
 Далее составлялся протокол: процедура была длительная, томительная и тревожная. Коля делал смиренный вид, косился на портфель, прикидывая сколько нужно отрубить мякоти, чтобы он был полным и при этом закрывался. Потом подписывал протокол, “нечаянно “ клал туда “полтинничек”, и жалобно произносил: “Прости , командир, семья большая, детишек кормить надо.””Командир”сурово смотрел на Колю, брал портфель с мясом , протокол с деньгами, и назидательно произносил:”У всех дети, у меня тоже. Я тебя понимаю, но инструкцию нарушать нельзя”,-и удалялся.
 Коля выпивал рюмку водки, чтобы снять стресс, брал “тупицу”, клал на “ступу” замороженную тушку и под громкое “У-ух” разделывал её по заданной схеме.
 А  схема  научно разработана так, чтобы после рубки не было остатков, а из кусков мяса не выглядывали кости. Поэтому на витрине лежало мясо, а внутри его были кости. Это лукавство и возмущало привередливых покупателей: “Мы покупаем мясо, а нам продают кости.” Но это, так сказать, издержки производства, и особой досады продавцам не доставляли.
 Истинную тоску нагоняли другие посетители подвальчика. Коля называл их “Шляпами”. Они были не многочисленны, но настроение портили основательно.”Шляпа”- это чиновник, который всегда одет по стандарту, и непременно в шляпе. “Шляпа” заходил в подвальчик с непроницаемым лицом, с уверенностью хозяина , и не здороваясь, протягивал пустой портфель и цедил сквозь зубы: “Мне пять кило мякоти, и, смотри, чтобы не было плёнки или жира, я этого не люблю”. Коля знал прихоти “слуг народа”, поэтому, сцепив зубы, молча, обслуживал клиента. “Шляпа” удалялся, Коля посылал ему вдогонку то, что не мог сказать  в лицо, и жизнь продолжалась.
 Но даже в этом, продуманном до мелочей быте , случались непредсказуемые обстоятельства, которые в одночасье рушили то, что казалось таким естественным и незыблемым. В казино эту случайность называют  “Чёрным днём”,когда вопреки хорошо налаженной системе, проигрывают не клиенты, а казино. Его закрывают, столы покрывают чёрны сукном и ждут, когда же деньги вновь потекут в пересохшие русло. Такое случилось и с "колиным подвальчиком" . Он как обычно вышел на смену, но мясо не завезли. Пришлось экономно расходовать остатки, то есть на прилавок не подавать, а продавать в подвальчике - особо важным клиентам. Но они шли нарастающим потоком, и, в конце концов, разобрали всё: и жир, и кости.
 Но  самое трудное заключалось в том, чтобы отправить прикормленного клиента ни с чем, и при этом не обидеть его. Ведь покупатель ни как не мог понять: как это нет мяса, ведь деньги у него есть значит должен быть эквивалентный товар, а если товара нет, то его припрятали для более важных особ. Поэтому, после отказа, он нехотя шёл к двери, на последней ступеньки оборачивался, и жалобным голосом произносил: “ Может всё-таки есть? Хоть маленький кусочек.” Коля, из последних сил сдерживая себя, повторял одну и туже фразу:”Пойми, дорогой нету. Сам третий день без мяса сижу”. Покупатель печально вздыхал и уходил, а за ним тут же появлялся следующий, и картина повторялась один к одному. К кону смены, Коля был похож на выжатый лимон, хотя работы, как таковой , не было.
 Но и на следующую смену мясо не поступило. Коля позвонил мне и сказал: “Приезжай друг, может увидишь меня в последний раз. Мяса нет и покупатели готовы съесть меня, как “аборигены Кука”.
 Я примчался, он достал начатую бутылку “КВК”, налил два стакана и сказал: “Закусывать будем шоколадкой, ни мяса, ни колбасы нет.” Я понял, что приехал не зря: Коля был взвинчен до предела, а покупатели всё наседали и наседали, требуя того- чего не было, но должно быть- по их мнению. Коля выбился из сил и замолчал, а уговорами и увещанием клиентов, пришлось заниматься мне.
 Я рассказывал им о том, что жизнь любит сильных, а сильные любят мясо, но с мясом сейчас напруга, надо немножко подождать, коммунизм не за горами, и тогда всего будет навалом. Они слушали меня с тоской, смотрели как на идиота, и удручённые скорым наступлением коммунизма смиренно уходили. Так идеологическая работа с посетителями наладилась, и мы поглядывали на часы дожидаясь конца смены. Коля взбодрился и воспрял духом: “Кажется, отработали, хорошо что “Шляпа” не пришёл.”Но только Коля произнёс слово “Шляпа”, как дверь открылась и в проеме показался Он. “Шляпа”, как всегда, был  непроницаем, в шляпе и с портфелем в руке. Коля только успел прошептать:”Лёгок чёрт на помине…” “Шляпа” не здороваясь подошёл к столу, поставил портфель,и  объявил: “ Мне пять кило мякоти.” Коля вежливо стал объяснять: “Мяса нет, сам три дня не кушал мяса , рад бы помочь, но чего нет- того нет”. “Шляпа” будто не слышал объяснений, не глядя в глаза, не меняясь в лице, и не повышая голоса, тупо повторял: “ Коля, мне пять кило мякоти”. Коля побледнел, потом схватил топор. “Шляпа”, думая, что Коля внял его заклинанием, и с “заначки” отрубит ему пять кило мякоти, стоял как железобетонный столб- серый и непоколебимый. Коля подошёл к нему вплотную , поднял топор, и тихо, но внятно произнёс:” Слушай , “Шляпа”,внимательно, я сейчас уложу  тебя на “ступу”,  вот этой “ тупицей” разделаю по схеме, пять кило мякоти положу в твой портфель, а остальное выброшу голодным собакам”.
Время остановилось: “Шляпа” побледнел ,Коля побелел, а я протрезвел и бросился к Коле, чтобы удержать его от дальнейших действий. Пауза затянулась, наконец побледневший “Шляпа” процедил сквозь зубы: "Ну мясник запомни, я в твоё личное дело такую буковку поставлю, что не только тебе , но детям твоим хорошей жизни не будет”. Взял портфель и удалился точно так, как и вошёл, словно призрак. Коля в сердцах вонзил топор в “ступу”, а я стоял и думал: ” Что же это за жизнь такая, когда кусок мяса решает не только твою судьбу, но и судьбу твоих детей!”