В армию

Я стоял в строю на спортивной площадке своего клуба, но уже не в составе баскетбольной команды, а толпе призывников. Какая-то неизвестная могучая силища повелевала этой толпой молодых, полных сил и энергии сумасбродных людей .
Сколько еще продержат нас здесь, час, два, а может до вечера, если с призывного пункта мне на ночь удалось сбежать, то здесь, где каждая выбоена в асфальте и дырка в заборе знакома не составит труда, надо увидеться с тренером, это не займет много времени, успею. Легко перемахнув через киртичную стенку забора в углу, я оказался у двери клуба.
В тренировочном зале старшего тренера не оказалось, проводил занятие Сташок.
    - Замок на шее, подножка и бросок,- выкрикивал он,- не даем сопернику опомниться, переводим его партер и зарабатываем очко.
Алексеича я застал в тренерской, он сидел на кожаном диванчике и попивал чаек из граненного стакана в серебренном подстаканнике.
    - А, Сержик, - салют! Тебя еще не забрали?
    - Ждут поезд, во дворе, я за удостоверением, - может пригодится, удастся попасть в спортроту.
   - Пригодится, обязательно пригодится,- просипел он, -копаясь в ящике стола, - вот, я все приготовил, как ты просил, удачи тебе там.
   Я сунул в кармашек рубашки заветную корочку и направился сразу на вокзал, там наших уже распределяли по вагонам.
  Поезд мчал меня на север в неведомое пространство
по просторам огромной страны, оторвав от привычного беззаботного мирка, возврата в который не будет, все вырастет и обмельчает. Девочка в белом халатике, с которой целовался в химлаборатории дрожжевого цеха, в перерывах между работой выйдет замуж за пожарника или вэвэшника.
На месте старой ивушки у калитки родного дома вырастет новая шелковица. У школьных друзей начнется другая жизнь, новые друзья. Жизнь как поезд поменяет направление и пойдет дальше, отмеряя рельсами стыки времени.
   - Нас перецепили, - услышал я сквозь дрему, голос призывника с нижней полки,- потащили на восток.
 Я выглянул в окно и увидел странное, ничего не говорящее мне название на здании вокзала: Пенза.
   - Значит Москву мы не увидим,- что дальше Урал, Сибирь матушка, Дальний Восток, у меня брат в Комсомольске -на - Амуре служил, а то может и до Владика дотащат.
Когда поезд перевалил через Уральский хребет, в соседнем вагоне замерзли трубы отопления и к нам на третьи полки переселили его обитателей. На вокзалах Сибири мы
выскакивали на станциях из вагонов по магазинам в поисках вина и закуски, потому что каша, которой нас пичкали была несъедобной. На одном из вокзалов, когда поезд уже трогался, мы услышали крики с перрона: - дембеля задавило!
    Он стоял или сидел на мокром асфальте в парадной форме, кто-то даже одел ему фуражку на голову, без обеих ног с вытаращенными глазами, шок!
   - С подножки соскальзнул, не удержался, пьяный был небось ... Сердце не выдержало... Каково родным, ждали ... И дождались ...
Мы прильнули к окнам вагона, с искаженными от ужаса бледными лицами, он так и остался стоять в кровавой луже на платформе и в моей памяти, а мы поехали дальше каждый за своей участью, за новыми огорчениями и неожиданными радостями, победами и поражениями. Мгновенья за мгновениями проходят ночи, дни, но в памяти остаются далеко не все они.
И у каждого свои критерии отбора памятных моментов, даже находящийся рядом с тобой помнит не всегда то, что осталось в потаенных уголках твоего мозга и сердца, и только напоминая ему можно заставить его воскресить те или иные события. Память сама отфильтровывает и удаляет незначимое, то, что не повторяет изо дня в день. Так, что из этой поездки осталось не так уж много, что-то исказилось, что-то приукрасилось, чего-то уже не восстановить, не вспомнить.
   Поезд медленно тащился сквозь лунную ночь, освещая рельсы прожектором тепловоза. Я проснулся от громкого разговора в соседнем купе, я посмотрел в окно, вагон катился по берегу огромного залива, черная гладь воды серебрилась в свете бледной луны.
   - Это что, море?
   - Байкал.
Я долго всматривался сквозь ели в темные воды озера и незаметно для себя уснул.
Утром снова на какой-то станции накупил полный рюкзак сгущенных сливок, тушенки и рыбных консервов,
Которые добавлял в каши которыми нас кормили. Недели через три мы дотелепались до станции под Хабаровском, где нас высадили. Снега было по горло, постамента на котором стоял Ильич не было видно и он стоял по колено в снегу, протягивая к нам окаменевшую руку. Нас погрузили в тентованные грузовики и повезли через заснеженный лес в часть. Ехали мы долго и окоченели в своих пиджачках и летних туфлях. Наконец мы остановились у здания похожего на баню, по команде мы вывалились из кузова и вошли внутрь. В углу была целая куча одежды. Нас приняли два сержанта, один высокий белобрысый и мелкий с более темными волосами.
   - Ну, что желторотики, проорал длинный, - замерзли, сейчас согреетесь, раздевайтесь и шмотки на кучу. Все ценные вещи: часы, деньги, фото на стол, больше вы их не увидите.
Раздаваясь, я незаметно спрятал за щеку пакетик с оставшимися деньгами. Все разголились и, разобрав тазики вошли в моечное отделение, это была обычная городская баня с бетонными лавками кранами с горячей и холодной водой над ними через определенное расстояние.
   На выходе нас переодели в новенькую форму и прошлая жизнь стала для всех нас "гражданкой" прервавшейся на два года.