Крысы города

Мы всходили на Вершину.

Она терялась в облачной выси, мы могли только упоительно фантазировать
о том, какая она, сверкающая, зовущая... Но сама гора была перед нами, и мы смело
начали подъем.

Шли почти не сверяясь с картой, уверенно и радостно – вот она, Вершина!
Прямо над нами! Мы шли и шли, улыбаясь и предвкушая, нетерпеливо поглядывая
вверх, начиная петь и обрывая смехом, пока вдруг не поняли, что уже начался
спуск. Обернувшись, мы увидели, что пробежали всего по самому краюшку склона
нашей Вершины. А сама она все так же возвышается над нами громадой, и теряется
в тяжелых облаках...

Мы повернули назад. Мы тщательно следили по карте, внимательно искали
приметы… Но они повторялись с ненатуральной периодичностью, были так
похожи и однообразны: ручьи одинаковой ширины, чистоты и бурности через
одинаковые промежутки лесов и лугов... Нет, отличия были, но такие мелкие, а мы
так спешили, так суетливо глобально смотрели на них, так увлечены были мечтами
о Вершине, так самоуверенны...

Статуя какого-то грозного богочеловека в льдяно-чистой воде, заливавшей
неправдоподобной изумрудности луг, не была отмечена на карте. А мы кланялись
и пресмыкались, хлюпая замерзающими ногами вокруг, по привычке. Ведь как же
восхождение без жертв и богов, без поклонений и привычных ритуалов
заискивания перед неизвестным.

И все же мы снова проскочили Вершину. На этот раз мы уселись и стали
думать. Взяли карту и тщательно изучили в поисках надежного ориентира.
Который бы точно привел нас хотя бы на подступы к вожделенной вершине. И
нашли: гигантские, уже полускрытые землей и растительностью рельсы – остатки
чьих-то предыдущих цивилизаций, - уходили дугами сначала мимо вершины, в
глубину города, но потом все-таки проходили у ее основания как раз напротив
самого тела горы, подбираясь к вершине. Компас — и на этот раз мы не
промахнемся.

Мы свернули по ним в город. И, не прячась, пробирались через дворы,
через дома – напрямик, лишь бы не потерять ориентир. Пачкаясь в краску, мазут,
штукатурку, задыхаясь в духоте, путаясь в лабиринтах стен, теряя перспективу,
забывая все на свете, видя одни только рельсы, не упуская их из виду ни на
мгновение... Пока нас не заметили.

А ведь мы и не думали, что горожане могут быть такими... Напугать,
прибить, пострелять, довести до паники – у них оказалось столько способов
развлечь себя! Ведь кто мы? Замухрышки, случайно попавшие в царство прогресса
и технизированных повелителей жизни. Ведь разве может быть здесь у кого-то
какая-то цель, ради чего стоит избегать суеты, развлечений и смерти? Отвлечь себя
от постылой канители бесконечной однообразной стройки – что может быть
веселее?!

Мы и подумать не могли, что горожане могут быть такими... Мы метались
как мыши в клетке-мышеловке, не в силах справиться с машинами господ. Не в
силах даже понять, что это такое, как оно двигается и есть ли способ убить их или
хотя бы сбежать... Напуганные до истерики. Ошеломленные до бездействия. Мы
замерли по углам, вжавшись в стены, спрятав головы, с силой зажмурив глаза, мы
кричали от ужаса и почти не дышали, надеясь, что нас не заметят. Или что этот
кошмар прекратится. Мы не могли помочь себе, мы были не готовы к этому миру.
Почему мы были так беспечны?..

Наш молчаливый ужас и крики не нарушали веселья их игры. Но
удовольствие испорчено. Дохохотав и доиздевавшись они отступают, вновь берясь
за свою грандиозную бессмысленную стройку. Господа машин. Рабы города.
Слишком поздно – кто-то из нас уже не в силах подняться. Мы пытаемся
разбудить, уговариваем, просим, держим за руки, трясем за плечи, зовем. Но что
мы знаем? Это первая смерть в наших жизнях. Мы не знали, как она выглядит. Мы
не думали, что это когда-то случится с нами.

Всего лишь смерть тела, но это цепная реакция. И дальше кто-то с нами
уже не пойдет. Кто-то смотрит на вершину с ненавистью, кто-то вообще не
поднимает глаз. А рельсы ведут дальше – мимо этой стройки. Мимо и дальше,
поблескивая на безразличном солнце у кромки леса вдали. Вот так – напрямую, по
изрытой площади. На виду у всех. Но мы уже осторожны. Обозлены. Как крысы,
мы сочимся вдоль стен, в тени невидимости. Далекими петлями огибая солнечные
пространства четкой видимости. Лишь изредка снова выходя к рельсам-ориентиру.
А ведь это всего лишь ориентир. Который должен вывести нас всего лишь к началу
восхождения…

Забывая... Столько забывая. Покрываясь коростой грязи этого города – мы
идем. А ведь когда, наконец, дойдем к горным лугам чистой зелени и ручьев, нам
нужно будет отмыть–ся. Сколько грязи мы принесем с собой... И хватит ли
выдержки – ведь чистая вода этих ручьев холодна как жидкий лед. Не останемся ли
мы внизу – грязные, злые и бесконечно уставшие. Привыкшие жаться в тени,
жертвовать всем, бояться и ненавидеть... Крысами города.