Пристань любви

   

     Расставались затемно. Зинаида Ивановна -- худощавая седовласая женщина с мягкими и добрыми чертами лица -- проводила до порога, а ее супруг Николай Сергеевич, накинув на плечи зеленый зимний бушлат, шагнул со мной в ночь. В воздухе чувствовалась осенняя сырость вперемешку с легким морозцем. В ноябре смеркается рано. В этот час лишь в летние дни солнце еще высоко играет. К машине шли молча, едва различая в темноте силуэты деревьев, заборов, деревенских домов, уже погрузившихся в сон. Попрощались. Коренастая фигура лесничего в последний раз мелькнула в свете автомобильных фар и исчезла в ночи.
         В пути мысленно перелистывал странички жизни Николая Сергеевича. Как версты дорог,  проносились одна за другой  вехи его лесной биографии. В памяти неожиданно возник эпизод разговора, который вели в доме старого лесничего. Воспоминания  пьянили, возвращали в прошлое. Лишь однажды его лицо застыло, а глаза погрустнели. Причиной послужил мой вопрос: «Не много ли лесоводам нынче приходится рубить леса?»  Намек на то, что лесное хозяйство для экономики республики превратилось в одну из основных статей валютного дохода. Не по нраву пришелся вопрос ветерану, как будто в душе задел самую тонкую струну. Вспоминая этот случай в пути, задумался над ответом лесничего. Хотя красноречивее тех слов была горечь, промелькнувшая в его глазах. Может, для кого-то эта откровенность человеческих чувств покажется наивностью, рассуждения -- банальными высказываниями, но что более всего мы ценим друг в друге, как не искренность, чувственность, открытость души? Людская молва о том, что лесоводы нещадно рубят лес, задевает за живое не только Николая Сергеевича. Об их производственных успехах, заготовке и переработке древесины, валютных заработках трубят радио, телевидение, газеты. Находились даже важные дядьки из высоких кабинетов, которые в унисон людской молве укрепляли мнение обывателя в том, что вся вина за это расточительство природных богатств лежит полностью на работниках лесного хозяйства. Этот популизм в желании изобразить себя рачительным хозяином рисовал в глазах общественности образ не лесовода, а деревообработчика.
         За цифрами, которые исчислялись миллиардами рублей, десятками сотен долларов прибыли, терялись скромные показатели в лесовосстановлении. За этими реальными денежными суммами несколько тысяч гектаров высаженного леса, экономический эффект от которого, пожалуй,  получит следующее поколение, выглядят каплей в море. Вот с этой несправедливостью, навешиванием ярлыков, искажением действительного предназначения лесоводов не могут смириться такие, как Николай Сергеевич Клубович -- лесничий Жирмунского лесничества. С годами мы смотрим на жизнь по-другому: молодецкое ухарство сменяет степенность и рассудительность. Мы все более и более склонны к философскому осмыслению прожитых лет, настоящего. В будущее заглядываем глазами своих детей, внуков, отождествляя себя с ними, как одно целое. Семь лет уже на пенсии Н.Клубович, но все еще продолжает трудиться лесничим. Два сына имеют  свои семьи. Старший обосновался в столице, младший рядом пристроил к отцовскому дому двухэтажный особнячок. Богат старый лесничий уже и внуками. Старшей, минчанке, 16 лет.
     — Через несколько лет, смотришь, и замуж пора отдавать, -- улыбается Николай Сергеевич.
         Пытался дед уговорить внучку после окончания десятилетки поступать на лесохозяйственный факультет. Не удалось. Сначала осерчал, да что поделаешь, у каждого свой путь в жизни. Теперь в
продлении лесной династии делает ставку на внучат — Павлика и Сашку. Живут, по сути, под одной крышей. Часто к деду в гости наведываются. А тот рад стараться: втолковывает им про лес, зверье. Почву, так сказать, готовит. Только вот с супругой беда — не хочет, чтобы внуки пошли по его стопам.         
     — Хлебнула с его лесной нивой горюшка, -- говорит Зинаида Ивановна. -- С рассветом уходит,  с зорькой вечерней возвращается. А наступает пора лесных пожаров — то и вовсе на ночь не жди. Приходит уставший, пропахший дымом.
           Супруг смеется:
       — Если бы не был лесоводом, не сошлись бы наши пути-дорожки.
        — Вот уж мне тот мосточек через речку, --ворчит хозяйка.
   Рассказали-таки о том таинственном мосточке. Было это в далеком 57-м. Тогда молодой специалист лесного хозяйства Николай Клубович после окончания Полоцкого лесного техникума уже имел четырехлетний трудовой стаж. А начинать приходилось таксатором в Витебской лесоустроительной экспедиции — романтики хотелось. Затем потянуло на малую родину, на Гродненщину. Так с 1956 года стал работать помощником лесничего Вензовского лесничества Дятловского лесхоза.
       ...Было начало осени. Для детворы беспечные летние деньки закончились, начинался учебный год. Весть о том, что в их восьмилетней школе появилась новая учительница начальных классов — молоденькая, симпатичная  — дошла и до работников лесничества. Вскоре лесничий и его помощники навестили  школу, а чтобы местный народ не счел их визит как смотрины (молва в сельской местности мигом разносится, здесь, как говорится, не успел чихнуть, а тебе уже «будь здоров» говорят), придумали предлог — просить дирекцию школы оказать помощь в заготовке шишек. Так
Николай Сергеевич познакомился с будущей супругой. Чтобы завоевать расположение молодой учительницы,  не раз наведывался к ней в гости. И путь к дому, где та квартировала, лежал именно по мостику через небольшую речушку. На нем подолгу простаивали, опершись на перила и глядя в
темную воду, в которой отражались плывущие куда-то звезды, облака. Вот так судьба перебросила через их сердца мост любви.
        Может, и не стал бы Николай Кпубович повышать свое лесное образование, но жена настояла. И в 1961 году поступил на заочное отделение Белорусского технологического института имени Кирова. Работал, учился. После окончания вуза переехал на Новогрудчину в Любчанское лесничество, где исполнял обязанности лесничего. Вскоре предложили возглавить Бастунское лесничество, контора которого находилась в деревне Жирмуны. Позже оно стало называться Жирмунским. Вот здесь, на Лидчине, прошел основной период его жизни. Когда получил жилье – старую контору лесничества из Вензовца – сюда же  переехала супруга.
       Неумолимы годы. Уже которую осень отсчитала кукушка после того памятного похода на смотрины. Сыновья закончили институты, обзавелись семьями. Старший остался в Минске, младший после политехнического института вернулся домой. Для него Жирмуны — малая родина. Искал работу по специальности инженера электромеханика -- тщетно. Так отец и сын стали работать в одной упряжке. Начинал мастером. Часто Зинаиде Ивановне приходилось поздними вечерами слушать споры между супругом и сыном. Старший поучал, а младший оправдывался.
              — Не могу, — говорит Николай Сергеевич, — прилюдно стружку снимать. Хотя требую исполнительности, может, вдвойне, а то и втройне. Дашь поблажку — сразу пересуды пойдут, мол, свое дитя, поэтому такое привилегированное положение на работе. Но вот отчитывать, как школяра, на
глазах у всех не могу, словно перед всеми раздеваюсь догола.
     Строг был лесничий с сыном, но в душе радовался, что тот с ним, его единомышленник. И как был огорчен, когда Клубович-младший нашел-таки работу по специальности.
     — Надеюсь, вернется обратно, --  признался мне старый лесничий.
        Кто знает, как время повернет? Может, этот небольшой лесной период в трудовой биографии сына и сыграет важную роль в выборе Павликом и Александром профессии лесовода.
       46 лет отдал лесному хозяйству Николай Клубович. За свой труд награжден Грамотой Верховного Совета БССР, медалью "За трудовые заслуги". Как-то из района в Жирмуны приезжали журналисты, писали о лесничестве, Николае Сергеевиче и его семье. Дал лесничий и мне прочесть вырезку из той газеты.
       — А растут ли сейчас, в ноябре, эти пресловутые грибы, о которых здесь говорится? —спрашиваю.
     Хозяин ведет во двор. Уже начинает смеркаться. Подходим к забору, возле которого -- поленница дров.
     -- Вот на них и растут шампиньоны Востока, веретенки китайского происхождения. Затея не моя, сына. Как-то ездил в командировку в Гомель, оттуда и привез грибницу. В этом году хороший урожай собрали. Только не ленись, поливай. Вышел во двор — и уже через минуту-другую с полным лукошком.
       На одном из поленьев на легком морозце застыл грибок под розовой шляпкой — толстенький, крепкий.
     — Последний в этом сезоне, — комментирует лесничий.
    Возвращаюсь в дом, чтобы распрощаться с хозяйкой, отказавшись от чаепития, ссылаясь на поздний час и длинную дорогу. А напоследок запечатлели стариков и внуков за столом у самовара.
Традиция у них такая — по вечерам пить чай из пузатого семейного самовара...
2000 г., сентябрь.