Мистерия Пана 2013 год

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ, В КОТОРОЙ ПОЯВЛЯЕТСЯ МАГИЧЕСКИЙ КУБ
989,Цафон,Голанские высоты, Израиль
22 сентября 2013 г.


   Автобус  мчался с поразительной скоростью. Я никогда не думала, что вальяжные рейсовые автобусы могут  быть такими стремительными и стартовать с места в карьер, как заправский лихой скакун. В полутёмном салоне дремали пассажиры. Рядом со мной скользил головой о стекло спящий юноша в светлой рубашке и белоснежных шортах. Его почти детский рот был полуоткрыт, над верхней губой дрожал пушок, не познавший ещё ни разу острия бритвы, а под его ногами лежал боевой автомат, попираемый белоснежными кроссовками.  Я в очередной раз вздрогнула от  этого сочетания – невинности и агрессии – оно не редкость здесь, в стране Израиль, и к нему мне было трудно привыкнуть. Я перевела свой взгляд за окно и стала всматриваться в мелькающий пейзаж, напоминавший здесь, на Севере Израиля,  то Крым, то турецкий Кемер.  Много зелени, чередовавшиеся рощи апельсинов и множество очаровательных кустарников вдоль дорог с ядрёными яркими цветами. Совсем недавно за таким же окном мелькали пустыни района Мёртвого моря, навевая странное тревожное и пугающее чувство.  Израиль с самого начала вызывал во мне тревогу. Может из-за непривычно большого количества людей в военной форме  с автоматами, может из-за тщательных досмотров на любом входе - выходе  куда бы то ни было, а может из-за того, что я прилетела в эту страну неизвестно к кому, поддавшись на соблазн испытать себя, путешествуя автостопом, ночуя по «вписке». Сподвигла меня на это  информация от подруги-астролога, которая среди ночи прислала астрологическую карту на 25-26 августа 2013 года,  а чуть позже позвонила и  восторженно прошептала в трубку:

 — На небосводе все планеты выстроились так, что практически все они стали взаимосвязаны.  Можно найти любую комбинацию аспектов. Есть здесь и самые удачливые - композиция больших тринов составляет Звезду Давида, есть и самые тяжелые - Большой квадрат  тоже присутствует. Это показывает смешение всех возможных энергий. Все возможности есть – осталось выбрать.  На небе выстроился кристалл Единого…

   В то лето мне часто снился один и тот же сон в различных вариациях, где огромный куб, вращаясь, летел во вселенной. Я видела мириады звёзд, крутящиеся и сверкающие галактики,  будто сошедшие с фотографий телескопа Хаббл. А этот куб был среди звёзд и сам состоял из звёзд. Он будто отражал все звёзды в себе, или это они были его проекциями. И  куб этот был подобен кубику Рубика – он состоял из кубов поменьше, вращающихся и перестраивающихся. Во сне я чувствовала себя то  кубом,то рукой, что вращает и перестраивает грани кубика,  то тёмной и пустой поверхностью куба,  отражающей все звёзды, как зеркало, то самой вселенной, заглядывающей в куб и являющейся, одновременно, частью куба. Этот сон завораживал своей глобальностью, притягивал и втягивал в себя.  Однажды, когда я была во сне рукой, вращающей куб, я  вспомнила, что сплю и стала вращать кубик осознанно…

   Сны  пробудили внутри меня зов. Зов неслышимый, но настойчивый. Именно  на этот зов я откликнулась, когда подруга -  астролог прислала мне карту звёздного неба. И это стало последней каплей, за которой последовал вихрь событий, в результате которого я сейчас еду в стремительном автобусе по трассе номер 989 из городишка со смешным названием Кирьят-Шмона  на Север,  к горе Хермон, у подножия которой кроется легендарное святилище Пана.

...Подождав, когда пыль от рванувшего дальше автобуса уляжется, мы  осмотрелись в поисках дальнейшего направления. Эль уверил меня, что хорошо знает дорогу и будет мне проводником на пути к пещере Пана. И теперь он, как сеттер, втянул в себя воздух и уверенно зашагал куда-то в кусты, приглашая жестом следовать за собой. Эль стал моим проводником в странствиях по Израилю. Вначале я ему не доверяла и даже побаивалась. Но, видимо мой страх делал меня настолько суровой, что Эль стал бояться меня. Так, боясь друг друга, и, одновременно, выполняя уговор о совершении путешествия автостопом к чертогам Пана, мы  странствовали  вдвоём, перемещаясь, где и как придётся.

   В кустах оказалась тропа, которая нас вывела к кассе заповедника. В её окошке  я увидела мужчину с дивными усами а-ля Сальвадор Дали. Мужчина был настолько грузен, что удивительно как он помещался в пространстве будки. Казалось, что его туда заключили ещё младенцем и рос он там, как растут баклажаны в трёхлитровой банке, заполняя собой всё пространство. Эл тут же громко продекларировал:

  —  Этот тип с усами – друз. Представитель древнейшего народа. Только друзы следят за порядком в заповеднике и получают деньги с посетителей. Держат кассу, - Эль заговорщицки подмигнул, расплатился с величественным друзом и направился куда-то за будку – опять в кусты! - и продолжил пафосно:

   —  Я проведу тебя особым путём. Не там, где водят тупых туристов. Мы пройдём через дыру в стене и окажемся сразу в ином мире – мире крестоносцев и асасинов – в крепости Нимрода. Хотя к библейскому царю-пастуху Нимроду она не имеет никакого отношения. Её основали арабы, чтобы противостоять крестовым походам.  Эта крепость много раз переходила из руку в руки, от асасинов к крестоносцам, и обратно, обрастая новыми постройками и таинственными историями. По преданию здесь даже держал осаду сам Ричард Львиное Сердце.

   Эль – Алексей, Элохим, Эзраэль, сокращённо - Эль - бывший режиссёр и сценарист из Петербурга, женившийся на еврейке и эмигрировавший в конце 90-х  в землю Обетованную. Здесь его режиссёрская судьба не задалась. Также как и семейная жизнь с дщерью израилевой. Что послужило тому виной – неизвестно. Вполне возможно, что пыльца цветов зла, к которой он питал особую слабость, затмила собой его режиссёрские и семейные притязания. Но, рассказчик и проводник он был отменный, а также выдумщик  и знаток всего и вся. Одним словом, для меня он был драгоценной находкой и даром Провидения.

   И правда,  мы вышли к пролому, спрятавшемуся в зарослях горных кустов с колючками. Дыра была небольшой. Сомнительно, что моё упитанное тело, особенно его нижняя часть, смогут туда поместиться. Да и непонятно, что ждёт меня внутри. А вдруг там глубоко? Или там ядовитые змеи? Или… Мои фантазии прервались комментарием Эля:

   —  Вот это место! Эта дыра, как и многие дыры в сказках и мифах  ведут героев в совершенно новое. Это дыра – родовые пути, через которые проходит герой, стремящийся к своему Граалю. Ты проползёшь здесь по-пластунски, преодолевая страх и сомнения, и уже никогда не станешь прежней,  —  взглянув на меня ещё раз, добавил.  —  Конечно, ты можешь отказаться, и мы пройдём километра два кругом и войдём вместе с туристами через главный вход.

   Войти вместе с туристами – это явно не моё в этом путешествии. Заманчиво заново родиться. Хотя и неясно, что ждёт меня в этой темноте. Желание преодолеть свой страх победило и я, кряхтя и матерясь, полезла. Тело прошло удивительно легко, и я погрузилась почти в полную темноту. Было прохладно и совсем не пахло сыростью, как я ожидала. Видимо, в этом климате высушено всё насквозь. Я пыхтела и работала локтями, упиралась коленями и цеплялась ногтями, радуясь, что сделала ещё в Москве маникюр с особо прочным покрытием. Сейчас крепость ногтей, которыми при случае можно открыть пивную бутылку, очень пригодилась. Во времени я потерялась, и сколько ушло на то, чтобы пропихнуть себя через эти «родовые пути», я не знаю. Но устать я не успела, хотя двигалась быстро, чтобы поскорее уж родиться и вдохнуть свежего воздуха.

   Яркий свет ударил в глаза неожиданно и резко. Как-то сразу и вся я оказалась на открытом пространстве, среди камней, а прямо передо мной – невообразимой красоты пейзаж. Горы, долина, крепость, дорога – так много всего, а я на это смотрю сверху, будто птица.

   Я встала во весь рост, отряхнулась, прошла к краю площадки. Следом за мной в камнях сразу же появилась голова хохочущего Эля. Он тоже заново родился, за компанию. Я, не обращая на него внимания, но с внутренней  благодарностью за его молчание и понимание, как важно мне сейчас в тишине пережить этот опыт, долго смотрела вдаль. Потом увидела чуть ниже широкий проход в стене, шагнула туда и оказалась внутри круглой башни, со сводчатыми каменными перекрытиями. Откуда-то сверху внутрь проникал свет в виде яркого солнечного луча. В луче переливались и играли пылинки, создавая причудливые орнаменты. Меня пронзило током воспоминание. Где-то я уже видела этот свет внутри башни. Видела, как он  падал в темноте, высвечивая на стенах кресты причудливой формы.

  —  Крестоносцы! Это башня крестоносцев  —  тамплиеров. Они также когда-то держали осаду в стенах этой великой крепости. – приглушенно сказал Эл.

   И тут я вспомнила. Огромный обсидиановый Куб. Храм. Башня. Крестоносцы. Рука, щедро украшенная перстнями, сжимающая перчатку…


ЧАСТЬ ВТОРАЯ, В КОТОРОЙ ОТКРЫВАЮТСЯ ЧЕРТОГИ ПАНА.
989, Цафон, Голанские высоты, Израиль
22 сентября 2013 г.

   Обсидиановый Куб...
   Храм...
   Башня...
   Крестоносцы...
   Рука, щедро украшенная перстнями, сжимающая перчатку…

   Я вспомнила, что именно это место я видела во время трипа в  Амстердаме год назад. Куб,  поверхностью зеркального обсидиана отражал тогда мою историю, в которой я рыдала на плече рыцаря, провожая его в дальний поход -  освобождать Гроб Господень. Так вот где окончил свой путь славный рыцарь, чей плащ был украшен алым вышитым крестом,  а оружие -  драгоценными камнями, затмевающими  красотой само  солнце. Будто провалившись сквозь время, я услышала сейчас лязг железа, ржание коней, крики раненых в стенах крепости.


Небесный град Иерусалим
Ты солнцем жарким опалим
В песках затерян и хамсин
Терзает твою плоть

Мы, воины Христа, взойдем
Собратьев-христиан спасем
И Гроб Господень отберем
У грязных сарацин

Не устрашит нас переход
Морской волны круговорот
Кровавый встретим мы восход
В бою у Врат Твоих

Багряным всполохом штандарт
«Нет меры в нашей вере, брат»
И тот, кто предан, будет рад
Ведь попадет он в рай

Орда оборванных глупцов
Под предводительством слепцов
Теряла юных храбрецов
Вдали Святой Земли

Их тысячи легли в степи
Постелью стали им пески
И рай навечно обрести
Им не помог их Бог ...

(2013г. Небесный град Иерусалим, автор - Вера Либерт)


  — Славное место.  Пропиталось  насквозь кровавыми историями. И каждый камень теперь, изнывая от тяжести увиденного, шепчет и изливает то, что впитывал долгие годы.   Жаль,  не каждый слышит шёпот камней. Ещё меньше тех, кто мог бы перевести их рассказы  на язык человеческий,  — Эл хитро посмотрел на меня и протянул ладонь,  — Ну, что, избранная, идём дальше?

   Я часто не понимаю, когда  Эл шутит, а когда говорит серьёзно, но в любом случае его речь красива и можно заслушаться. Я взяла Эла за руку и мы вместе, перебравшись через завалы камней, пошли по стёршимся ступеням каменной лестницы вглубь крепости. Солнце палило нещадно. Лестница привела нас в небольшой аскетичный оазис. Несколько деревьев создавали приятную прохладу. Здесь мы нашли остатки колодца и  каменные скамьи, на которые уселись и достали свой завтрак — пару варёных яиц, лепёшку и бутыль с водой.

  — Настоящий завтрак пилигримов. Вполне возможно, что именно так ели и те, кто находил себе приют в этой крепости во время странствия в Иерусалим, во времена Крестовых походов. Эта часть крепости принадлежала крестоносцам — тамплиерам, что охраняли пилигримов. Сейчас мы поедим, отдохнём и пойдём дальше — в ту часть крепости, что принадлежала войскам султана и легендарным асасинам — гашишникам. Бесстрашным воинам великого Старца. О них я тебе расскажу, когда мы будем в той части крепости. А сейчас я хочу вздремнуть. Вот тут, под старой оливой.

   Эл дожевал остатки завтрака и  улёгся прямо в пыль на земле. Покрутился, как кошка, устраиваясь поудобнее, и затих. Способность Эла устраиваться в самых немыслимых позах и местах, меня поражает. Я видела однажды как он проспал всю ночь  на двух стульях с изогнутыми сидениями, выгнувшись будто змея, повторяя их форму. Он может уснуть крепким и безмятежным сном в любом месте и, проспав минут двадцать, стать бодрым и свежим. Я так не умею, но здесь, в тени старой, узловатой оливы, меня сморил сон, и я сама не заметила, как попала в обволакивающие лапы Морфея...

   Я видела сон, в котором рыцарь, преклонив колени, принимает благословение.  Белые одежды священника разукрасили в разные цвета лучи солнца, проходящие сквозь витражи. Торжественность момента подчёркивает пение хора. И вдруг в Храм влетает голубь и испуганно начинает биться в витражи окон. Ударяется снова и снова и, разбивая стекло,  падает окровавленным камнем  под ноги рыцарю, испачкав кровью его одежду. Хор, испустив изумленный вздох, резко замолкает. От неожиданности, вздрогнув, я  открываю глаза и вижу Эла, строящего из камней башенку.

  — О, ты уже проснулась, Веруш! Я рад! Идём скорее в путь - в гости к асасинам!

   Арабская часть крепости сильно отличается от части, принадлежащей крестоносцам. Даже её древность и заброшенность не смогли стереть следы восточной роскоши. Высокие своды, бассейны, извилистые причудливые переходы из комнаты в комнату. Здесь явно жили те, кто знает толк в радостях жизни. Я с удовольствием переходила из одного помещения в другое, вслушиваясь в  музыку прошлого. Вот здесь явно был садик с павлинами, а вот тут — водохранилище и большой пруд, в котором царственно плавали белые лебеди.

  —  По преданию в этой части много лет обитал таинственный Старец — предводитель безжалостного воинства асасинов — мусульманской секты, члены которой считали своим долгом убивать неверных. Асасины — это искаженное произношение слова «гашашин» , что значит «поедатель гашиша». Гашиш давали членам секты, чтобы показать усладу иного мира, куда они попадут, если погибнут с честью по приказу Старца. Похоже это было первое применение психотехник с использованием наркотических веществ для подготовки шахидов древности, — Эл хохотнул, довольный своим рассказом. Он много  мог поведать тайн о пыльце цветов зла, заботливо собранную в тёмные, липкие шарики,  — Здравый смысл говорит нам, что все земное мало реально и  что  истинная реальность  вещей  раскрывается  только  в  грёзах. Наслаждаться счастьем, естественным или  искусственным,  может  только  тот,  кто  имеет решимость принять его; но для тех, кто поистине достоин высшего счастья, благополучие, доступное смертным, всегда казалось тошнотворным. Знаешь чьи это слова?

 — Знаю. Это Бодлер. Ты всегда его цитируешь, когда речь заходит о гашише.

   Эл счастливо расхохотался, запрокинув голову, и  его жидкие, собранные на макушке в  хвост, волосы стали подпрыгивать в такт вздрагивающему от смеха телу.

 — О, да! Великий Шарль Бодлер. «Поэма гашиша». Я знаю её всю наизусть! Когда-то я собирался поставить в Питере рок - оперу «Храм». Там должны были быть совершенно сумасшедшие декорации — огромные черные кубы, которые двигались и перемещались, а главный герой должен был петь, перепрыгивая с куба на куб.

   При упоминании куба я вздрогнула. Храм. Куб. Наваждение продолжается.

—  Так вот. Это было в начале девяностых. Я тогда в Выборге возглавлял предвыборный штаб одного известного ныне политика. Не буду называть тебе его имя. Это до сих пор большой секрет, — Эл опять хитро подмигнул,  — Я применил тогда эту идею с двигающимися кубами в агитационном видеоролике. Будущему губернатору пришлось нелегко. С первого дубля у него никак не получалось перепрыгивать с куба на куб.

   Я представила как это могло выглядеть, и мы вместе с Элом громко рассмеялись. Так, мило беседуя, мы закончили осмотр крепости и вышли за её стены со стороны главного входа. Эл подошел к краю площадки и, показывая куда-то вниз, сказал:

 — Туда надо идти, чтобы дойти до святилища Пана. Туда, всё время вниз.

   Я подошла и посмотрела туда, куда показывает Эл. Это был крутой спуск  с горы, поросшей терновыми кустами и колючками. Сплошные осыпающиеся камни — дорога горных коз к святилищу главного рогатого божества. Я встала на краю и, раскачиваясь на месте, стала размышлять о том, как бы мне так спуститься, чтобы не сломать себе что-нибудь. Но Эл не стал ждать, когда я, наконец, решусь и, легко  подпрыгивая на камнях, покатился вниз. «Чертов артист, — подумала я, — однозначно он решил меня сегодня угробить». Но делать было нечего и я, осторожно всматриваясь в каждый камень, чертыхаясь, начала спуск. Признаюсь, ничего торжественного в этом спуске не было. Пару раз я упала и съехала на пятой точке, раз наступила на терновую ветку, но шип, пройдя сквозь всю подошву кроссовка, застрял в миллиметре от самой ноги и не поранил меня. Ещё при падении я нечаянно схватилась за растение, которое при ближайшем рассмотрении оказалось дубом — так я узнала, что даже дуб в горах имеет колючки. Эл подбадривал меня, рассказывая, что именно так, должно быть, странствовал в этих местах Иисус, и наверняка тоже наступал на дубовые колючки, но только на его ногах не  было таких замечательных кроссовок, как у меня.  Но мне было сейчас не до смеха — я  сосредоточилась на спуске, изо всех сил желая, не сломать себе шею в этих святых местах. Так, с грациозностью коалы, я преодолела спуск и вышла к камню, помеченному красной краской, где уже ожидал меня неутомимый Эл.

 —  Вуаля! Маэстро, туш! Приготовь свой фотоаппарат, Веруш! Сейчас тебе откроется наикрасивейший вид на истоки святого Иордана и чертоги великого развеселого бога Пана! Именно там, в пещере он коротал свои ночи с местными нимфами, а по утрам играл на флейте, предвосхищая восход Солнца! — Эл сделал движение руками, будто раздвинул невидимый занавес, и пригласил меня пройти за камень.

   Я глубоко вдохнула, выдохнула, собралась с мыслями или, вернее, прогнала все ставшие ненужными мысли и — шагнула туда, куда указал мне мой сумасшедший проводник. То, что я увидела, потрясло меня. Солнце клонилось к заходу. Лучи его падали на небольшую площадку внизу и освещали вход в пещеру. Всё замерло. Ветер стих. Опустилась волшебная тишина, как перед началом спектакля. Пещера была огромной, и вход в неё напоминал открытый беззубый смеющийся рот сатира на театральной маске. Я так долго шла сюда. И сейчас стояла, затаив дыхание, боясь сделать решающий шаг и войти во что-то откровенно мистическое, что изменит мою жизнь раз и навсегда.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ИО,ПАН!
989,Цафон,Голанские высоты, Израиль
22 сентября 2013 г.

 — Ну что так и будешь стоять столбом или всё же впрыгнешь козочкой в пещеру козлорогого бога? —  Эл опять смеялся, подпрыгивая на месте и потряхивая жидкой бородой. Надо же, какого козлоподобного проводника  прислало мне Провидение для того, чтобы я попала в гости к Пану. Смотреть на Эла и оставаться серьёзной, было совершенно невозможно.  Радость  от близости этого чудесного места – пещеры Пана – охватила меня и я, проявляя удивительную грацию, запрыгала следом за Элом по камням вниз. Мы пробрались сквозь низкорослые деревья, — удивительно, что они были без колючек и шипов, и вышли к развалинам древнего храма, что был построен когда-то напротив пещеры. 

   Вокруг всё было затянуто красными ленточками, с запретными табличками, но мой личный Пан – Эль уже пролез под них и размахивал мне руками из пещеры, вход в которую  был строго-настрого запрещен.  Удивительно, что вокруг не было ни души – похоже, мы остались вдвоём с Элем во всём заповеднике. Я  резво пролезла под ленточку, прошла  за остатки храмовых колон и зашла внутрь пещеры.  В глубине, в темноте невидимый снаружи стоял каменный алтарь с резьбой и остатками орнамента. Я достала из сумки приготовленный для этого случая виноград, сосуд с вином и остатки лепёшки. Поправив на голове свою пёструю шапочку, я посмотрела на Эля. Он достал из кармана веточку оливы, принесённую из крепости и яблоко.

— Позволь, Веруш, провести мне мистерию, приветствующую  достопочтенного Пана, что пригласил нас к себе в гости, сопроводил в пути своей милостью,  и благословил. Всё ж таки я – театральный режиссёр, а, значит, мастер мистерий,— Эль был неправдоподобно серьёзен. Он достал из бездонных своих карманов небольшой сверток, развернул  – там оказалась театральная маска сатира. Снова нырнул в карман, смешно порылся там, и вытащил на свет маленький детский свисток, — Прости, избранная, флейты не оказалось, пришлось купить свисток в Иерусалиме.
 
    Он натянул на голову маску и жестом пригласил меня пройти к алтарю.

  — Встань, дитя моё, рядом с алтарём, поднеси дары Великому Пану. Он ждал тебя здесь, чтобы посвятить в таинства свои и одарить силой. Ио, Пан! Бог радости жизни, покровитель всего живого! Возлюбленный Бог!

   Я поправила на голове своей развеселую  шапочку, торжественно  подошла и разложила дары на алтарном камне. Эль засвистел в свисток,  зажег  кругленькие свечки, которые с ловкостью фокусника, извлёк, будто из воздуха.

   — Радуйтесь! Радуйтесь! Она пришла к Пану – та, которую Он ждал! — Эль запел, а вернее заблеял странную песню на иврите, я подхватила, специально не попадая ни в ритм, ни в такт, но зато очень громко, выводя тегуче, на восточный манер гласные.

   Мы прыгали, как два козла вокруг алтаря, смеялись, кричали и пели — энергия фонтанировала  из нас. Эль вдруг остановился,  жестом пригласил меня сесть, вылил немного вина на алтарный камень, взял фрукты, нашептывая что-то, облил и меня вином, преломил хлеб над головой, положил кусок мне в рот, а остальное, с чавканьем,  запивая остатками вина, начал есть. Я, не отставая, тоже стала грузить себе в рот виноград и хлеб, роняя крошки, и размазывая виноградный сок по лицу.

  — Ну вот...  Пан и  Панша сыты, и могут отправляться в обратный путь!Благодарю Величайший Пан за гостеприимство! — Эль поднялся, помог мне встать,  и вывел за руку  из пещеры.

   Мы ещё побродили по развалинам древнего Баниаса, осматривая остатки когда-то великолепных храмов. Посмотрели рыбок в истоках Иордана. Но день клонился к завершению, и нам надо было отправляться в обратный путь. Мы нашли выход из музея-заповедника, но он оказался закрыт – нас заперли в этот вечерний час. Оказалось, что мы слишком задержались в своём путешествии и никто не заметил, что двое остались внутри.

  — У нас есть два варианта: мы заночуем здесь или перелезем через забор, — Эл вопрошающе посмотрел на меня.

   — Остаться здесь с ночевкой? В лесу? О, нет, только не это! —  вскрикнула я и окинула взглядом забор. Забор был довольно высокий, сверху по периметру вбиты металлические стержни – хорошо, что не колючая проволока или шипы.  Чуть в стороне  —  пониже,  рядом сложены стройматериалы – вполне удобное место для штурма. Я взобралась, на удивление легко перелезла через забор, но задела пару металлических стержней, и слегка повредила левую и правую ладонь. Спрыгнув на противоположную сторону, стала рассматривать раны и вытирать кровь с ладоней.

  — Ого! Да ты окропила кровью, принесла кровавую жертву этому месту, — Эль схватил меня за кисти рук, — Смотри, это же настоящие стигматы! Как символично получить христовы раны в местах, где бродил Сам — неугомонный бродяга  Христос!

   Стигматы – громко сказано, пару царапин и вмятин, но расположенных  точно на запястьях. Мы подошли к столбу с расписанием автобусов и обнаружили, что на рейсовый автобус мы опоздали, и ближайший автобус будет только завтра утром.

   — Ну что ж, пойдём пешком до ближайшего города. Здесь недалеко. Зак час или два дойдём. Наверное. Идти будем по асфальтовой дороге через горы, мимо минных полей, если повезёт – поймаем попутку, — Эл, наклонив голову на бок, заискивающе посмотрел на меня и спросил, — Но какие у нас ещё есть  варианты? Ты же на меня не сердишься, что я плохой проводник и прозевал автобус? Кстати, дорога к пещере Пана из крепости есть и асфальтовая. Но по горной тропе спускаться интереснее. Да и волшебный вид на пещеру открывается только с тропы.

    У меня уже нет сил сердиться. После стольких приключений мне хочется только упасть и уснуть, но делать нечего – и мы идём по обочине. А вокруг становится всё темнее и темнее, справа и слева – колючая проволока с плакатами "DANGER MINES!".
Я бреду следом за Элом, смотрю себе под ноги и вижу только белую полосу разметки, что светится во мраке. Нет ни мыслей, ни эмоций, ни даже усталости – я просто иду и всё.  А мимо не проезжает  ни одна машины. Будто всё вымерло. Эл пытается развлечь меня беседами, но я не реагирую, я иду молча  —  берегу силы. Кто знает сколько ещё придётся идти по этой пустынной дороге…

   Вдруг свет фар разрезает мрак, и машина с визгом тормозит рядом с нами. Эл подбегает, что-то быстро говорит водителю и машет мне рукой — ура! — нас взяли на борт! Я падаю на заднее сидение,и уже вообще ничего не могу ни думать, ни чувствовать.  Эл о чём-то быстро разговаривает с арабом-водителем на иврите. Рассказывает любопытному арабу кто мы и откуда, зачем бредём в темноте вдоль минных полей на границе с Сирией.

  — Я сказал арабу, что ты – юрист из Москвы. И он уже хочет вести с тобой бизнес. Ему нужен лес, из которого он будет делать поддоны. Говорит, что знает, Москва – это Украина и в Украине много леса, — Эл хохочет, мне тоже становится смешно. Чувства возвращаются ко мне. От абсурдности ситуации сносит голову. Я – в пёстрой хипповской рубашке и в шутовской тайской шапочке меньше всего похожа на юриста из Москвы, хотя Эль сказал правду – я и есть юрист из Москвы. Мысль эта кажется мне настолько фантастической, а происходящее – чистейшим сюром, что я начинаю вести очень серьёзный деловой разговор с арабом, уточняю какие у него требования к древесине и как он собирается транспортировать лес до Израиля. Эл переводит и тоже очень серьёзен. Араб счастлив. Он довозит нас до самой автобусной станции, где мы успеваем на самый последний автобус, и даже успеваем забежать в магазин и купить бутылочку моего любимого Шираза. Впрыгнув в полупустой автобус, мы падаем устало на заднее сидение, открываем бутылку с вином и отхлёбываем, по-очереди,  из горлышка, даже не прячась, несмотря на израильские суровые законы, касаемые запрета употребления алкоголя в общественных местах. Эл говорит, что туристам можно, а женщинам-туристам  в Израиле — вдвойне  можно всё. Мой Пан явно чувствует рядом со мной себя счастливым и защищённым царственным полем вседозволенности...

   Автобус  мчится с поразительной скоростью. Я никогда не думала, что вальяжные рейсовые автобусы могут  быть такими стремительными и стартовать с места в карьер, как заправский лихой скакун. В полутёмном салоне спят пассажиры, а мы с Эль-Паном  пьём волшебный шираз – кровь земли Обетованной и мчимся навстречу новым приключениям.

VeraLiberT
  igrok