Воспоминания. Часть7. Друзья и подруги

        С моими школьными друзьями в студенческие годы мне приходилось встречаться не часто.

        Иван Алехин, окончив строительный техникум, уехал в Москву, где поступил в Высшее техническое училище имени Баумана, чтобы со временем стать конструктором и строителем космических кораблей.

        Евгений Баков поступил на географический факультет Киргизского университета и был занят учебой. На каникулах он выезжал на практики в Прииссыккулье и на Иныльчекский ледник. Во время летней практики 1965 года, мы совершенно случайно встретились с ним в низовьях реки Иныльчек.

        Моими институтскими друзьями были киргизы – Давид Токтогонов и Чоро Утиров, казах – Кадыркул Тлепбергенов и русский – Николай Хвалынский.

        С Николаем мы вместе работали на летней практике после первого курса, а с Кадыркулом – и после первого, и после второго.

        В последнем из указанных сезонов старшим геологом партии был очень интересный человек и отличный специалист Евгений Илларионович Кудлей.

        Это был тот самый старший геолог, которому герой моих рассказов Роман, не без опасных приключений, доставил на лошади по кличке Геббельс бутылку вина из села Кочкорка (рассказ «Горы и кони»).

        Он был лет на семь старше нас с Кадыркулом, но по-дружески предложил нам обращаться к нему по имени Женя.

        В течение всего сезона Евгений брал с собой в маршруты в основном меня и обучил многим приемам полевой работы. А еще – спускаться бегом по горному склону, держась за уздечку бегущей сзади лошади, или отсиживаться у нее под грудью в непогоду. Вообще, он был самым квалифицированным наставником из всех, с кем мне пришлось работать в периоды полевых практик.

        Иногда, на подходах к началу маршрута или при возвращении в лагерь, Евгений рассказывал мне о своих любовных приключениях в студенческий период жизни во Львове и, вообще, об особенностях жизни на Западной Украине. А еще – о том, что его отец, сотрудник НКВД, в конце войны был прислан туда из России для борьбы с бандеровцами.

        По секрету, Евгений рассказал мне и о том, как работники НКВД соревновались в подлости с бандеровцами, переодеваясь в форму врага и подвергая жестокому насилию местных жителей.

        Совершались такие провокации обеими противоборствующими сторонами с целью разжечь ненависть жителей отдаленных деревень к противнику, чтобы лишить его их тайной поддержки. Как мы знаем, победили в этой бесчестной борьбе именно сотрудники НКВД.

        Эта информация была для меня совершенно неожиданной, ведь советская пропаганда выставляла те события совершенно в ином свете. А еще, я пришел к выводу, что Евгений полностью доверяет мне, рассказывая о таких подлых действиях НКВД. Известно же, что в те годы разговоры на подобные темы были не безопасны.

        Вот так, Евгений постепенно стал для меня не только авторитетом, но даже, как я полагал, старшим другом. Однако, однажды он очень обидел меня своим недоверием, и, в результате, эта, уже сформировавшаяся с моей стороны дружеская привязанность к нему, исчезла.

        А началась эта история с того, что на следующий день после выполнения одного из маршрутов, оставшись в лагере для обработки собранных данных, Евгений вдруг обнаружил, что утерял в том маршруте свой горный компас. Этот компас, почему-то, был ему особенно дорог, и он очень сожалел об его утере.

        Тогда я, сочувствуя ему всей душой, а также надеясь оказаться в кавалерийском седле, вместо занятия скучной писаниной, попросил у него разрешения отправиться на поиски его любимого инструмента.

        Поначалу, Евгений на это предложение согласился, правда с большим сомнением, поскольку считал, что найти в горах утерянный компас я вряд ли смогу. Но затем он вдруг заколебался и стал с подозрением поглядывать на меня.

        – Ты, наверное, хочешь найти и присвоить компас себе, – наконец выдал он.

        Такого, я от него совершенно не ожидал. Расстроенный и оскорбленный незаслуженным недоверием к себе, я сначала хотел отказаться от своего предложения отыскать этот, совершенно не интересующий меня лично, компас.

        Но тут же я сообразил, что оказался в сложной ситуации, имеющей только один и, притом, совершенно определенный выход: надо ехать!

        Надо ехать, чтобы, отыскав и вернув компас Евгению, доказать ему, что он неправ, сомневаясь в моей честности. Надо ехать, поскольку мой отказ от поездки утвердит Евгения, с его подозрительностью, в мысли, что он разгадал мой коварный замысел присвоить его компас.

        Признаюсь, что способствовало принятию положительного решения и мое сильное желание проехаться на резвой лошади начальника партии, отдыхавшей уже несколько дней, в связи с отсутствием в лагере ее хозяина.

        В итоге, проглотив обиду, я заявил Евгению, что обязательно найду и привезу ему его компас, оседлал лошадь и отправился в путь.
 
        Начать поиски я решил с последней четверти нашего вчерашнего маршрута, проходившей практически по самой верхней части водораздела.
 
        Поднявшись наверх, я спешился и в сопровождении лошади стал исхаживать верхнюю часть водораздела, стараясь поточнее припомнить, где именно маршрут пролегал на местности. 

        Время шло, я ходил и ходил, день уже стал клониться к вечеру, но компас среди скальных обломков и травянистой растительности на глаза мне все никак не попадался.

        Я уже стал терять надежду найти его, и, следовательно, рисковал навсегда остаться в глазах Евгения, подозреваемым в воровстве. Конечно же, такая перспектива меня совершенно не устраивала, и я упорно продолжал поиски, снова и снова курсируя по водоразделу.

        И, наконец(!), на довольно ровной площадке, моим глазам предстала каменная глыба, на которой очень эффектно, отливая золотом в лучах закатного солнца, покоился искомый латунный компас. Я сразу же вспомнил, что именно на этой глыбе Евгений сидел, описывая, как говорят геологи, очередную точку маршрута.

        Обратный путь занял не слишком много времени, поскольку пролегал он большей частью вниз по поросшему травой склону, очень удобному для спуска бегом с рысящей за моей спиной лошадью.

        Компас я – его владельцу – вручил, но радости от этого не испытал, поскольку осадок, вызванный его недоверием ко мне, так и остался в моей душе.

        Возможно, еще и поэтому, через пару недель, возвращаясь в одиночестве на своем Геббельсе из поездки в село Кочкорка, я так упорно противостоял желанию трех нетрезвых киргизских джигитов отобрать у меня бутылку вина, купленную по заказу Евгения.

        Ведь, если бы я не доставил ему это вино, он с присущей ему подозрительностью, мог подумать, что я сам выпил вино в пути или просто забыл его купить!

        Так, закончилась эта, как мне прежде представлялось, уже начавшаяся дружба. Вот и выходит, что в период летних полевых сезонов я не только приобретал навыки практической геологии, но и набирался опыта человеческих взаимоотношений, учился ценить дружбу.

        Ровно через девять лет мы еще раз, чисто случайно, причем, практически в том же районе Киргизии, встретились с Евгением Кудлеем, и он оказал мне, пусть небольшую, но очень важную для меня услугу. Речь об этом – впереди.

        Осталось сказать несколько слов о моих взаимоотношениях с представительницами прекрасного пола.

        Как и большинство парней, я в эти годы встречался с девушками. Но, обычно, я знакомился с девушкой лишь только в том случае, если видел хотя бы какой-то интерес ко мне с ее стороны.

        Короче говоря, я никогда не старался, проявляя назойливость, любыми средствами завоевать сердце девушки, в противовес другим парням, ухлестывающим за своими избранницами и угрозами отпугивающим от них своих соперников.

        И, что совсем уж для меня было неприемлемым, так это затевать с соперниками драки или организовывать со своими дружками их групповые избиения. А ведь, кое-кто из моих сверстников практиковал такие мероприятия!

        В общем, я считал, что девушки имеют такое же право на добровольный выбор, как и парни. Можно сказать, что мое отношение к девушкам было таким, какого я бы желал от парней по отношению к моим сестрам.

        Свою будущую жену я впервые встретил в первой декаде января 1966 года, находясь после окончания института в месячном отпуске.

        В тот день я решил навестить своего друга Евгения Бакова и с этой целью направился к его дому. Подойдя к калитке дома и оглянувшись, я увидел идущую от автобусной остановки девушку, внешность которой заинтересовала меня даже издали. Бросались в глаза ее роскошные волосы, при том, что одета она была очень скромно. 

        Судьбоносный случай подстроил так, что шла она тоже в дом моего товарища, только – к его сестре – Вере. Они вместе учились на первом курсе музыкального училища, на вокальном отделении. Звали девушку Инесса и было ей – восемнадцать с небольшим.

        Мы познакомились и тем же вечером Вера, с которой у нас были приятельские отношения, «приказала» мне проводить Инессу домой. Правда, не будучи уверенным в том, что Инесса желает продолжения нашего знакомства, я проводил ее только к автобусу.

        Для себя же я решил, что доказательством ее желания снова увидеться со мною, будет ее приезд к Вере (с другого конца города) на следующий день.
 
        Это произошло, и до конца моего отпуска мы виделись с Инессой практически каждый день. В последних числах января, вместе с ней, Верой и однокурсниками Евгения по университету, мы отпраздновали его двадцать четвертый день рождения.

        А в первых числах февраля я отбыл на работу в Восточный Казахстан, в соответствии с решением комиссии по распределению выпускников ВУЗа.

        Иллюстрация: Иван Алехин (слева) и я, 1962 год