Он вернётся

Четырёхквартирный дом, два входа с одной стороны, два – с другой, построенный для молодых специалистов, стоял на краю села. От него расходились в стороны две тропинки, одна к тракту, проходящему через центр села, другая – к лесу. А лес совсем рядом. И в эти золотые дни осени он был особенно красив. Пожелтевшие берёзы на фоне зелёных сосен выделялись ярко и празднично.
Тая выкатила из калитки коляску  со щекастым годовалым Славкой и повернула к лесу. Она любила там гулять с сыном. Летом в лесу приятная прохлада. А осенью…Эту прелесть, это чудо осеннего леса и не сравнить ни с чем.
Коляска мягко катилась по разноцветным опавшим листьям, и Тая неторопливо шла, направляя её между деревьями.
- Хорошо-то как! – сказала она, вдыхая прохладный лесной воздух. – Правда, Славка?
Но сын уже заснул. Тая поставила коляску на давно облюбованной ею полянке и присела на пень от спиленной старой берёзы. Счастливая она. Сын растёт. Сергей любит её и сына. Что ещё желать? За что ей такое счастье? Может, за прошлую её жизнь. А в прошлой жизни была гибель любимого человека, за которого вышла замуж сразу после школы. Вскоре умерла и тётя, которая вырастила её. И осталась она одна. Хорошо, что хватило ума поступить учиться и получить специальность экономиста. Но в своём городе без родных было одиноко, и она приехала сюда, где ничто не напоминало ей о прошлом, и стала работать бухгалтером в совхозе. Никому она не рассказывала о себе, чтоб не бередить ещё не зажившие раны. Никому, пока не встретила Сергея…
Они познакомились на танцах в совхозном клубе. Он высокий, кареглазый и с тёмными волнистыми волосами, значительно моложе её. Почти мальчишка. Приехал в совхоз на практику. Открытый, доверчивый, он уже в первую их встречу рассказал всё о себе. Рос без родителей в детдоме, потом в интернате, пока не поступил учиться в технический колледж. Не сразу, но и она рассказала всё о себе Сергею. Сдружились так, что дня друг без друга не могли прожить. И что он в ней нашёл? Невысокая, полноватая, лицо обычное, глаза неопределённого – серо-голубого цвета. Волосы…Вот волосы – вся её красота. Темно-русые густые кудри ниже плеч.
После окончания учёбы Сергей приехал в их совхоз, стал работать механиком. Руки у него золотые. Из сломанных тракторов и комбайнов он собирал пригодные к работе машины и этим выручал совхоз.
Очень скоро он сказал, что любит её, и они поженились. И вот она счастливая  жена. Да, она счастлива. Да, счастлива! Тая несколько раз повторила это про себя. Хотелось верить в это. А в душу с некоторых пор закралось сомнение. За что ей такое счастье? Так не бывает. И это когда-то кончится. Словно она украла это счастье у кого-то и рано или поздно придётся его возвращать. Да ещё Нинка, соседка по дому, со своими догадками.
Тая вздохнула и посмотрела на часы.
- Пора домой, сынок. Кормить тебя надо, - улыбнулась она ребёнку. – Да ты уже и проснулся. Вот хорошо. Домой поедем.
У калитки встретилась Нина,  быстрая, торопливая, в рабочей куртке. Короткие густые русые волосы развевал ветер. Живёт стенка в стенку с Таиной квартирой, только вход с другой стороны дома. Работает зоотехником. Муж – механизатор. Двое детей ходят в детский сад. С ними живёт её бабушка, бабушка Луша, добрая тихая старушка. Она очень помогает Нине с детьми. И у Нины всегда есть время несколько раз в день забежать к Тае, поболтать, рассказать совхозные новости. А у Таи нет свободного времени. Стирка, готовка, уборка, ребёнок. Даже волосы распустить по плечам, как раньше, не может. Заколет наскоро заколкой на целый день. И когда гулять с сыном выходит, зачастую забывает их распустить.
- Привет, подруга, - поздоровалась Нина. – Я на обед прибежала, тороплюсь на работу.
- Привет. Так беги, - кивнула Тая.
- Да нет. Постой минутку. Что я скажу тебе. Сегодня библиотека не работает. Библиотекарша раньше домой придёт. Сходи к ней, пока Сергей на работе. Поговори. Сколько можно молчать? Я уж тебе сто раз говорила, что Сергей к ней ходит. Вот и сегодня утром они вместе шли на работу.
- Ты что, Нина? Дома он ночевал.
- Ночует-то дома, а утром к ней забегает. Я не слепая. В окно всё вижу. Это тебе не видно.
- Не знаю, Нина…Зачем? У нас всё хорошо с Серёжей. Стоит ли?
- Сходи. Поговори. Чтоб потом плохо не стало. Я пришлю бабу Лушу. Посидит со Славиком. А ты сходи, подруга.
Тая неуверенно кивнула.
Библиотекарша приехала год назад и поселилась в их доме, рядом с квартирой Нины. Тая встречалась с ней во дворе. Тонкая, звонкая. Пигалица городская. И имя какое-то необычное. Ева. Но красивая. Это у неё не отнять. Светлые локоны, большие синие глаза. Лицо чистое, белое. Маленькая родинка на верхней губе привлекает взгляд. Встретятся, поздороваются, и девушка проходит мимо Таи, опустив глаза.
Может, у Серёжи спросить? Не стоит. Наверняка, всё неправда. Зачем портить с мужем отношения? Да и к ней идти, пожалуй, не надо. Мало ли что говорят.
А под вечер пришла баба Луша.
- Тая, Нина меня прислала. Сказала, что тебе к библиотекарше сходить надо. Иди, пока Славик спит. А проснётся, я управлюсь с ним. Не переживай.
И Тая пошла, так и не решив, что она скажет Еве. Или обругает грубыми словами, или униженно попросит оставит Сергея.
Тая постучала, молча посмотрела на открывшую дверь Еву. «Кукла городская, статуэтка фарфоровая», - подумала о ней Тая, а потом вслух сказала:
- Я пришла поговорить. Можно войти?
- Входите. – Ева растворила дверь, пропуская соседку. – Я знала, что вы придёте. Садитесь. – Она освободила стул от лежавших на нём вещей и убрала их в шкаф. – Я только пришла. Может, чай согреть?
- Нет, Ева. Чай мы с тобой пить не будем. Ты мне только скажи, правда всё это?
- Правда, - дрогнул тихий Евин голос.
А для Таи это, как обухом по голове. Значит, права Нинка. Не зря говорила. Ещё утром она не верила этому. А теперь... Она не удержалась и заплакала, судорожно глотая слёзы. Она почувствовала себя обманутой, униженной, растоптанной. Как жить дальше? Она не заметила, как к ней подошла Ева, встала перед ней на колени, обняв её ноги. Она почувствовала, как слёзы соперницы обожгли сквозь домашний халат ноги.
- Тая, простите меня! Я виновата перед вами. Простите. – Ева говорила сбивчиво, торопливо, словно боялась, что не успеет всё сказать. – Сергей для меня самый родной человек. Дороже его нет никого. Это моё первое чувство. Оно оказалось таким большим, что я не справилась с ним. Простите. Сергей не уйдёт из семьи. Он любит вас и останется с вами. А мне будет довольно уже того, что он пройдёт мимо моих окон, и я увижу его. И ещё я буду воспитывать ребёнка. Его ребёнка. И это для меня – счастье.
Тая вздрогнула от этих слов и посмотрела на Еву. На заплаканном лице она увидела буроватые пятна. Широкий халат скрывал её фигуру, но было ясно, что Ева ждёт ребёнка. Тая вспомнила своё первое чувство. Неужели она любит так же сильно? Ничего не ответив Еве, она вышла во двор. Постояла, пытаясь взять себя в руки. Надо успокоиться. Серёжа не бросит же её. Даже не говорит ей ничего. Он молчит, и она не скажет ему. Пусть всё идёт, как идёт.
Вечером Сергей заметил её заплаканные глаза и спросил:
  - Тая, что случилось? Ты плакала?
- Я к Еве заходила, - ответила она.
- Так, понятно, - вздохнул Сергей и замолчал.


***

А недели через две из военкомата принесли Сергею повестку. Кончились все его отсрочки. И вот Тая, оставив Славика на попечении бабушки Луши, стоит у военкомата. Слёзы катятся сами по себе, как бы она их не сдерживала.
- Тая, не плачь, - уговаривает Серёжа, хотя сам взволнован, и голос дрожит. Не на век прощаемся.
Таино сердце ноет от боли. Не на век… Как можно быть спокойной, если есть на земле «горячие точки»? Суждено ли встретиться? Болит и стонет Таино сердце. Она припала к Серёжиному плечу, и на его синей болониевой куртке сразу появилось мокрое пятно.
- Тая! – Сергей отстранил её, взяв за плечи, и стал смотреть в её лицо. Она отвернулась, чтоб он не видел её заплаканных глаз. И увидела её…
Ева стояла поодаль и вытирала глаза платком. А уже и полнота стала заметна. У Таи мелькнула злорадная мысль: «Не с тобой прощается Серёжа. Со мной. Он со мной!» даже плакать перестала. А следом другая мысль, словно кто-то нашёптывал ей: «Смотри, какая она молодая и красивая. Какие бы они с Серёжей были парой. Это ты встала у них на пути». Даже озноб пробежал по спине от этой мысли. Да и стоит эта Ева одинокая, несчастная. Сама, не зная почему, Тая сказала:
- Серёжа, там Ева…
- Прости, Тая. – Серёжа сжал её руки. – Я сейчас.
Он подошёл к Еве, взял за руку и подвёл к Тае. Они обе молчали. Заговорил Серёжа:
- Тая и Ева, я вас обеих люблю. Я виноват перед вами. Простите меня. Живите дружно. Держитесь друг за друга, помогайте одна другой. Вдвоём легче.
Раздалась команда:
- Стройся!
Сергей торопливо обнял Таю, целуя её мокрое от слёз лицо.
- Прощай! – почему-то сказал он.
Также торопливо поцеловал Еву и побежал в строй.
Когда новобранцы стали садиться в автобусы, они обе подошли. Серёжа увидел их из окна автобуса, выглянул в открытую дверь и крикнул:
- Живите дружно!
Дверь закрылась, автобус тронулся. Они пошли домой. Тая впереди, Ева за ней. Отныне им жить в одном доме и ждать одного Сергея. Обе молчали. Также молча разошлись по своим квартирам.
В зале на ковре баба Луша возилась со Славиком, подавала ему мягкие игрушки. А он кидал их и смеялся. Тая взяла на руки сына, прижала к себе и заплакала.
- Не плачь, Тая, - вздохнув, сказала баба Луша. – Не ты одна проводила. Не тебе одной ждать. Жди, Серёжа вернётся.



***

Письма от Сергея приходили каждую неделю. На службу не жаловался. Писал, что любит, скучает. Просил подробнее писать о сыне: как растёт, что научился говорить, просил показывать Славику его фотографии, чтоб сын помнил его. Серёжины письма помогали Тае держаться и ждать. Только с большим трудом скрывала она горечь, когда почтальонка, вручая ей письмо, мимоходом говорила:
- А библиотекарше письмо я занесла на работу.
Еву Тая встречала во дворе. Та, как всегда, здоровалась и, опустив голову, проходила. Сергей наказал жить дружно. Живут, не ссорятся. А что ещё? Хорошо, что у Таи хватает сил не набрасываться на соперницу с обидными упрёками.
В последнем письме Сергей написал, что его переводят служить в другое место и, возможно, от него долго не будет писем. И Тая поняла, что муж в «горячей точке».
А уже зима. Январь. Деревья от мороза потрескивают. Слышно, как снег скрипит под ногами. Окна в цветных узорах. Хорошо, что отопление нормальное. Тепло в квартире.
Писем от Серёжи нет уже два месяца. Где он? Что с ним? Тоскливо и тревожно на душе. И Тая не может заснуть. Луна, сквозь замёрзшее окно, освещает спальню. Тая встала, накинула простынку на детскую кроватку, чтоб она не светила Славке в лицо. Потом, лёжа в постели, бессонно смотрела на лунную дорожку и старалась успокоить себя. Ничего, что писем нет. Серёжа предупреждал об этом. Надо подождать. Но всё равно тревожно.
Вдруг в ночной тишине раздался скрип шагов. Кто-то подошёл к её крыльцу. Тая прислушалась. Раздался лёгкий стук в дверь. Боже, неужели Серёжа? Может, в отпуск приехал? Сердце взволнованно забилось. Тая выбежала на кухню. В окно ничего не видно. Она сунула ноги в сушившиеся у батареи валенки, накинула на плечи пуховый платок, вышла в сени и открыла дверь. Перед ней стояла Ева. Короткая шубка накинута на домашний халатик. Хотелось захлопнуть дверь перед её носом. Но тихий голос Евы остановил её.      
- Тая,  можно войти?  Мне плохо.
Тая молча стояла у раскрытой двери. Вдруг лицо Евы судорожно дёрнулось. Она глухо застонала, обхватив живот, выпирающий из-под незастёгнутой шубки.
- Ой, да что же это я? – неожиданно для себя спохватилась Тая. – Ева, заходи.
Она взяла Еву за руку и провела через тёмные сени, включила в зале свет, прикрыв дверь спальни, помогла ей снять шубку и усадила на диван. Потом принесла подушку с одеялом и сказала:
- Ложись, тебе здесь будет удобно. А я сейчас оденусь и к фельдшерице сбегаю.
- Тая, присядь рядом, - попросила Ева.
Тая села на диван.
- Тая, прости меня, - тихо проговорила Ева. – Ты только не проклинай меня. Пожалуйста… Я не знаю, как я буду рожать и что будет со мной и с ребёнком, если ты проклянёшь меня. Я боюсь…
- Не бойся. Я с тобой.
Чувство ответственности за эту хрупкую девчонку начисто вытеснило неприязнь к ней. Одеваясь, Тая наказала:
- Ева, вот будильник. Следи, через какое время появляются схватки. А я быстро. Ты потерпи.
Тая постучала к соседке Нине. Та вышла сонная, с взлохмаченными волосами.
- Нин, разбуди бабу Лушу. Пусть к нам придёт. Там Ева, схватки у неё. И Славик спит. А я – за фельдшерицей.
Тая по скрипучему снегу, стараясь не оступиться на узкой тропинке, вышла на тракт и быстрым шагом, почти бегом, побежала к центру села, где находился медпункт. Фельдшерица жила рядом с медпунктом, в том же доме. Тая постучала в окно. Привыкшая к ночным вызовам, пожилая, невысокая и худенькая Клавдия Ивановна быстро вышла на улицу.
- Что случилось? – спросила она.
- Здравствуйте, Клавдия Ивановна. Извините, что разбудила. Ева рожает.
- Ну вот, говорила ей, чтоб заранее уехала в роддом. Не послушала, - проворчала Клавдия Ивановна. – А ты не извиняйся. Мне это привычно. Сейчас вызову «скорую». До города недалеко и дорога укатанная. Успеем. Тая, ты помоги ей собраться. Мы на тракте остановимся, просигналим.
Через час напуганную, глухо постанывающую Еву «скорая» увезла в город, в роддом.
Надо было забирать Еву из роддома. Тая пошла в её квартиру, чтоб посмотреть, что она приготовила для ребёнка. Квартира была не заперта. Узелок с детским приданым лежал в спальне на кровати. Одеяло оказалось слишком тонким. А на улице мороз. Надо взять Славкино тёплое одеяло. Детской кроватки не было. Видимо, вместе с ребёнком спать планирует. Не дело это. Придётся взять кроватку Славика, а его укладывать в спальне на большой кровати. Надо только доской загородить, чтоб сонный не упал. Сама же она будет спать в зале на диване.
Тая понесла детскую кроватку в Евину квартиру. В окно увидела Нинка. Выбежала с непокрытой головой, в расстёгнутой куртке.
- Тая, давай помогу.
Понесли кроватку вдвоём.
- Ой, какая ты, Тайка. Заботишься о ней, - сказала соседка.
- Приходится.
- Прости уж ты её – Еву. Что теперь поделаешь?
- Легко тебе говорить, Нинка, - вздохнула Тая.



***

Привезли Еву на совхозной машине. Когда в роддоме медсестра подала Тае свёрток с черноволосой, похожей на Сергея Анюткой, волнение охватило её. Где ты, Серёжа? У тебя – дочь. Чтобы скрыть набежавшие слёзы, Тая прислонилась лицом к живому свёртку в Славкином одеяльце. Ева вышла побледневшая, худенькая, в своей короткой шубке и робко улыбнулась. И Тая не почувствовала к ней прежнего раздражения.
Вечером Славик долго не засыпал в слишком просторной для него кровати, катался, ложился поперёк. Пришлось укачивать его на руках. Когда он заснул, Тая достала из шифоньера аккуратно сложенные пелёнки, распашонки и ползунки, из которых он вырос. Уложила всё это в пакет и зашла к Еве.
- Ева, вот одёжка кой-какая, от Славика осталась. Принесла для Анютки.
- Спасибо, Тая. – Ева осторожно и неловко обняла Таю.
Та не отстранилась.
- Давай,  помогу искупать Анютку, - предложила она.
- Ой, как хорошо. Спасибо. А я переживала, как я её искупаю. За всё, за всё вам спасибо.
Уходя, Тая оглянулась. Ева кормила ребёнка и плакала. Тая вернулась и спросила:
- Ева, ты о чём плачешь?
- О Серёже.
- Ты сейчас должна о ребёнке думать. Плакать будешь, молоко пропадёт, - назидательно и строго сказала Тая. А потом мягко и тихо добавила. – А Серёжа… Он вернётся. Обязательно вернётся.