Трамвай наехал

А.Н.ПАВЛОВ

ТРАМВАЙ НАЕХАЛ
       
     В середине семидесятых годов мне пришлось быть куратором одной из студенческих групп. Обучение для них начиналось, как тогда говорили, с «картошки». В этот год наших студентов вывозили из города на поля каждый день, благо совхозы  находились недалеко.  Кураторы по общему положению должны были выезжать с ними. Случилось так, что мою группу пришлось делить пополам, и я вынужден был «курировать» поочередно только одну из этих половинок. В какой-то день в дороге сломался автобус, на котором меня не было. Ребята посидели, подождали, затем провели «летучее» комсомольское собрание и приняли решение разъехаться по домам. Таким образом, не по их и не по моей вине, рабочий день на картофельном поле был сорван.
     Мне «влепили» по институту выговор. Я с этим не согласился и пошел выяснять ситуацию с заведующим кафедрой, который не так давно был ректором этого института, и хорошо разбирался в вопросах такого рода. Объяснив суть дела, я добавил, с некоторой долей юмора, что не догадался сесть в автобус, который должен был сломаться, а в оба автобуса сразу я сесть не мог по определению Заведующий был человек умный, все понял и ответил так:
– Александр Николаевич! Вы, возможно, не знаете, что незадолго до Вашего случая в университете нашего города произошло трагическое ЧП, повлекшее за собой гибель нескольких студентов. Ребята выехали на побывку в город без ведома куратора. Автомашина, на которой они ехали, попала в аварию. Преподавателя тут же уволили без права работы в вузах, декан получила партийное взыскание в самом строгом виде. Считалось, что отделалась она относительно легко, только потому, что недавно стала лауреатом Ленинской премии. Так что, считайте,– на Вас как бы наехал трамвай.
– Для пущей убедительности расскажу Вам историю из своего недавнего прошлого.
– Я был ректором. Наш институт имел на балансе довольно крупное судно «Батайск». На нем проходили ежегодную учебную практику наши студенты. Кроме того, на борт брались еще курсанты некоторых мореходных училищ.
– Практика всегда была летом. Я находился в отпуске. «Батайск» работал в северной Атлантике. Не знаю почему, но на корабле возникло недовольство студентов и курсантов в связи с неудовлетворительным, по их мнению, питанием. Они решили высказать свои претензии в виде решения общего комсомольского собрания. А чтобы такое собрание провести, следовало получить разрешение замполита (заместителя капитана по политической части). Замполит же вместо того, чтобы такое разрешение дать и разобраться вместе в ситуации, пошел по самому, как ему казалось, простому, но… ошибочному пути. Он отказал, загнав, таким образом, конфликт в угол.
– Ребята возмутились и собрание, несмотря на запрет, провели. Это разозлило замполита, и он сделал вторую ошибку – открытым текстом телеграфировал в Ленинград, что на судне «Батайск» бунт. Не успела телеграмма дойти по назначению, как известная западно-европейская станция БИ-БИ-СИ на весь мир растрезвонила, что на «Батайске» восстание студентов и курсантов (почти история с броненосцем «Потемкин»!). Мгновенно были приняты «меры». «Батайск» отозвали в порт приписки. Проректор, замещающий меня, оказался в больнице с инфарктом, я же срочно был вызван в Москву. Замечу, что ректоры утверждались тогда в ЦК Партии.
– Александр Николаевич! Если Вы думаете, что со мною поздоровались, пригласили сесть и стали расспрашивать, что  и как произошло на самом деле, то Вы глубоко ошибаетесь. С порога кабинета на меня обрушился отборный мат, чиновник в истерике топал ногами и кричал как пьяный извозчик. Пришлось эту истерику выслушивать, и молчать. Я воспринял ситуацию как наезд трамвая. Так что, Ваш случай – это такая мелочь. Будьте впредь осмотрительней. Вот мой совет. Это все, что я могу Вам сказать.
 Он был со мной откровенен, и я ему за это  благодарен.

     Несмотря на совет и собственный небольшой опыт, несколько лет спустя, я все же умудрился «попасть под такой трамвай еще раз». Но это было уже в Горном институте. В аудитории, где я читал лекции, на доске мел совершенно не оставлял следов. Доска была будто намазано маслом. Студенты возмущались. Я нервничал. Несколько раз обращался по инстанции, но ничего не менялось. Тогда я студентам сказал, что, наверное, есть смысл им действовать самим, и посоветовал старостам, комсоргам и профоргам (тогда это называлось треугольником) обратиться к проректору. Пойти и просто поговорить. Проректор человек умный и все должен понять и помочь. Не знаю почему, но ребята сделали не так. Как потом выяснилось, они составили какое-то коллективное письмо. А у нас писем от «трудящихся» никогда не любили и боялись. Спустя какое-то время я заметил, что в окрестностях кафедры забегали представители администрации. Было похоже, что студенты расшевелили  муравейник. При этом доску все-таки не сменили. В другом виде, но повторялся случай с замполитом на «Батайске». Вместо того чтобы просто помочь….!
     Вдруг меня приглашают к ректору. Там сидят: «сам», партайгеноссе, проректора. Не успел я войти, как на меня обрушился град возмущений. Правда, мата не было, но хамства хватало, брови хмурились, тон суровый, угрожающий, «сам» старался походить на нынешнего президента Грузии:
– Я белоручка, я барин, хулиган и т. п.
Кончилось тем, что «сам» объявил, что я не соответствую занимаемой должности (хотя месяц назад я был единогласно переизбран Советом на следующий срок). Потребовали написать объяснительную. Я повернулся и вышел очень расстроенный. Внутри все кипело. Самое грустное состояло в том, что половину из сидящих у ректора людей я до этого уважал.
     Возвратясь на кафедру, я сел за свой стол, взял лист бумаги и задумался. Честно говоря, я не знал о чем писать. В это время в помещение зашла наша молодая сотрудница, еще недавно студентка и, увидев меня в таком растерянном состоянии, спросила, что случилось. Я рассказал. И она дала мне мудрый совет, неожиданный в устах почти девочки:
– Александр Николаевич! Да Вы что? Им же только этого и надо. Неужели Вы не понимаете? Ничего не пишите, ни в коем случае.
     Я вспомнил эпизод, когда при работе Московской комиссии на Академической станции в Адлере у председателя, после того как выяснилось, что у него с головкой не все в порядке, обнаружили список, по которому он предлагал всех арестовать. Логика его была «изумительна». На вопрос:
– За что? – он отвечал:
– Да там на себя что-нибудь наговорят.
Как все просто и проверено жизнью. Председатель был завхозом в санатории МВД.
     Я сделал так, как посоветовала мне Таня. Она оказалась права. Никакой реакции и каких-то шагов от администрации не последовало. Позже, когда я в Горном уже на работал, но входил в тамошний Диссертационный  Совет, эти люди раскланивались со мной и, здороваясь, жали руки. Я тоже помалкивал, хотя не забыл, как они унижали меня. Теперь этих людей уж нет. Бог им судья. Они были человеками своей эпохи.