Ту Мунс и скоро весна

                Кате снился все тот же сон о двух лунах, болотах, о призывно в      любовном томлении кричащей рептилии. И во сне эта охваченная вожделением рептилия впервые не была ей страшна и противна. Она и сама в этом сне была тварью с влажной, нежной, зеленоватой кожей и шла, трепеща от нетерпения, на этот брачный призыв…  Ей снился шум сумасшедшего ночного дождя… Как тогда, когда они укрылись с Максимом от летнего ливня под портиком театра «Современник», и она засунула ему руки под рубашку, и под её ладонью учащенно, как трепетная птичка, билось его сердце. И он, касаясь губами её влажных прядей, шептал сладкие слова о том, как любит её. Что в его жизни свершилось чудо – никогда ни одна женщина не влекла его так – телом, душой - всей своей сутью. Своей женственностью. Единственностью. Уникальностью.   
        Шум дождя нарастал, и Катя проснулась. Был самый глухой час ночи – третий, и за окном слабо освещенные светом далекого фонаря медленно проплывали снежинки. А дождь? Дождь ей только снился. Но Катя отчетливо поняла, сон этот неспроста. Что какое-то подсознательное знание, интуиция, или всемирное кольцо информации, эгрегор любящих,  пытается сообщить ей самое важное. О том, кого она любит и кто, она знает это также верно, как имена своих детей, любит её. И попал в Большую Беду. Именно так, именно в Беду с большой буквы.
        Иначе он давно бы был с ней. И со своими детьми.  Максим любит только её, Катю, ведь он дал ей самое лучшее, что мужчина может дать женщине -  здоровых, хороших детей.
        И она найдет Максима. Она сегодня же сообщит Игорю, что тот жил в пятидесяти километрах от Монреаля, на берегу озера, через которое протекает река святого Лаврентия. И пусть ищет, раз обещал!
       И еще – с серьгами придется расстаться. И опять нужен Игорь. Он сильный, душевно сильный человек, и его трудно обокрасть, пусть он  поможет их продать. Получить деньги без обмана – пусть и за десятую часть подлинной цены и всё равно для Кати это фантастическая сумма. И она даст ей свободу!
        Но, может быть он не захочет помочь? Не захочет, значит, все его слова о любви были пусты. Он просто, как все мужики, рвался к телу. Потому что если ты любишь, то любишь не для себя. А если любишь для себя, исключительно только для своих удовольствий, то это не любовь – это эгоизм. Вот такая простая арифметика. 
        А если не получится продать, что ж не судьба. И вообще, деньги это суета. – Закукарекала Катя, получив от отца и его жены - милой, интеллигентной женщины недурную сумму денег на внуков. И призрак нищеты пока что не грозил ей из-за угла костлявым пальцем.
        - А почему она подумала про Максима, что он жил? – Катя в ужасе села на кровати. – Почему – жил? Живет! Или он переехал жить куда-нибудь, в другое место? Может так быть? Конечно может!
        На следующее утро она позвонила, но не смогла связаться с Игорем. Секретарша бесстрастным тоном сообщила, что он уехал. Но куда и надолго ли ответить отказалась.
        И всё равно Катя находилась в приподнятом настроении. Дети были здоровы, веселы,  и безумно любимы. А она, Катя, когда-нибудь добьется успеха – её работы, её  батики, а они и впрямь хороши, обязательно оценят. Но чтобы тебя заметили,  надо победить в себе страх неуспеха – самый главный враг творческому человеку. Это Михал Михалыч, прожив столько лет в нечеловеческом, потустороннем мире лагерей, впитал страх всеми порами, а она, как бы ни приходилось тяжело, не предаст ни своего таланта, ни своей любви!
        И скоро весна!