И в армии смеются

Дело было весной, когда в принципе уже тепло, но в помещении, когда отключают отопление, все-таки становится ощутимо прохладно.

Мы собрались в строевой части нашего батальона, где я тогда служила, и обсуждали некоторые моменты по текущим делам.

Мы - это я, новая сотрудница Вика (принятая на службу в строевую часть писарем), начальник секретной части (она же Татьяна), начальник склада (Галина), начальник медслужбы (Наталья) и командир части (Александр).

Для читателя не имеет значения, кто носил какую фамилию, чем фактически занимался и какие функциональные обязанности должен был выполнять, а также где находится часть. Имеет значение то, что имена изменены  (естественно), а произошедшее событие имело место быть на самом деле.

Так вот. Сидим мы все в строевой и обсуждаем текущую ситуацию в целом по части, пока Вика принимает у Натальи дела. До прихода Виктории обязанности писаря в строевой части исполняла Наталья, так как у нее единственной на тот момент не было большой нагрузки (мало кто болел - Натка следила за этим очень строго).

Сидим, каждый выдвигает свои версии по поводу улучшения обстановки, чтобы к приезду нового вышестоящего руководства не ударить не только в грязь лицом, но и не оказаться мудрее немудреного начальства.

Тут зазвонил телефон, и все разом притихли, стали прислушиваться к ответам говорившего в трубку командира. Положив трубку телефона, Александр хмыкнул и вышел из кабинета. Потом из кабинета вызвали меня.

Напомню, дело было весной. Наталья и Вика были в платьях. Мы же, военнослужащие, как положено - в рубашках и юбках/брюках.

В тот день прошел слух, что часть будут сокращать, и у нас всех было подавленное настроение. Предстоящий визит к нам вновь назначенного вышестоящего руководства должен был решить многое, в том числе - быть или не быть нашему батальону. После развала Советского Союза каждое государство самоутверждалось. Соответственно обстановке - что-то разваливали, сокращали, что-то вытворяли новое. Бурнодеятельность кипела на всех видах деятельности, как на гражданке, так и в армии.

Короче. Я зашла в свой кабинет, подобрала необходимые документы для доклада, проверила наличность денежных средств, верность внесенных записей о расходах, ведомости, журналы и т.п. Собираясь выходить из кабинета, услышала, что в строевой какой-то шум.

Только взялась за ручку двери, как в кабинет ко мне влетает весь красный лицом Александр и бурно всплескивая руками, мотая головой, как буд-то встряхивает мокрые волосы, громко и надрывисто кричит: "Мать твоя японская!"

Я ему: "Что случилось?", а Сашка, вытирая слезы на глазах от смеха, машет на дверь рукой и говорит: "Иди, сама посмотри."
Я: "Где? Что? Куда?"
Он: "В строевой".

Я выхожу из кабинета, он за мной.
Захожу в строевую и вижу такую картину: на подоконнике сидят в рядочек три "противогаза" с фуражками на резиновой макушке. Хоботы от противогазов внизу откручены от фильтровых емкостей и засунуты нижними концами в широкое жерло электрического чайника. Внутри противогазов раздается смачное чавканье.
Рядом, за столом сидит с сигаретой в зубах, в железной каске (непонятно откуда взявшейся), в телогрейке поверх платья, с противогазной сумкой через левое плечо, в гордом возвышении на почти полностью вывенченном кресле Наталья, активно стучащая по клавишам пишущей машинки.

Надменно подняв брови, повернув слегка в мою сторону голову, она басом спрашивает меня: "Окорочка не желаете? Есть домашние, еще не ощипанные, есть прирученные, есть диковыведенные."

При этом, она одной рукой вынимает изо рта сигарету, прикуривает ее, умудряясь одновоеменно показывать на людей в противогазах. Я с трудом узнаю в них своих сослуживцев.


"Домашняя и не ощипанная" - это Виктория, "прирученный" - это ее муж, наш начальник штаба, "дикорастущий" - это мобист Костя.

Я в шоке. Оторопела. Стою, глазами хлопаю. С минуту я ничего не соображала. Командир, Татьяна и Галина, которые тоже здесь были, откровенно ржали на до мной пока я приходила в себя.

Тут заходит следом командир первой роты, видит эту картину и с невозмутимым видом, как буд-то это для него привычное явление спрашивает у чавкающих противогазов: "Кипяточку добавить?".
Те, хором, мотая головами: "нет".
Комроты все с тем же невозмутимым видом: "Тогда рапорт от моего сверчка (сверхсрочнослужащего - прим. автора) примите." И спокойно выходит из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь, за которой тут же раздается смачное ржание лошади.
Мы все снова дружно гогочем. За дверями тоже.

Читаем рапорт: "Командиру части ..... докладываю, что прибыв на склад войсковой части ..... я из вещевого удовольствия получил только сапоги и шапку, так как других шмоток там больше не оказалось." Далее следуют фамилия и подпись.
Перечитываем, угарая от смеха.

Поясняю, что в армии выдают не вещевое Удовольствие, а вещевое Довольствие.

В это время снова открывается дверь и в нее просовывается взлохмаченная голова начальника продсклада. Он нас видит не всех, мешает дверь. Борис, так зовут начальника продсклада, увидев меня, просит: "Слушай, сделай доброе дело, зашей по-скоренькому мои штаны, порвались на пятой точке не вовремя. Только быстренько, а то командир увидит, не хорошо получится."
И поворачивается ко мне спиной. Я, увидев дырень, спрашиваю (со смехом): "И как тебя угораздило?"
Тут командир наш, который стоял за дверью, резко ее открывает и спрашивает у Бориса тонким голосом:"А самому, что, в ломы зашить?"
Борька, не видя, что дверь распахнута и на него глядит вся толпа, мученически выдает: " Да нет, только руки выпачкал в краске, еле отмыл. За штаны возьмусь - вонять потом будут."
Командир (уже своим голосом): "А я что, твои штаны нюхать буду при осмотре на построении?"
Мы ржем, Борьку после подскока с разворотом и визгом "иить", как ветром сдуло.
Ну а через полчаса было построение....

08.02.2017 г.