Мощи

1. Поездка

Когда я была в десятом классе, у нас в школе организовалась поездка в Святогорскую Лавру. Компания подобралась смешанная: восемь человек плюс классный руководитель из нашего класса и пять семиклассников с их классной (моей мамой).
 
Дело было осенью. Погода была пасмурная и немного ветреная. Все пришли к месту сбора с зонтиками. Из нашего города мы выехали утром на заказанной маршрутке. Учителя сели на передние места возле водителя, в наше распоряжение попал весь салон. Чувствовалась свобода. Предвкушалось увлекательное путешествие. Мы быстро разговорились, втягивая в беседу младших. Они поначалу немного робели нас, старших, но потом грань возраста стерлась.

Отсидев все, что только можно, мы доехали до Лавры. Помню, что проходили по мосту Северский Донец. Там мы сделали наши первые снимки – с моста открывается прекрасная перспектива на меловые горы и собственно Лавру. На фотографии я стою у белых перил моста в черном походном свитере, джинсах и босоножках на огромном каблуке. Мне всегда хотелось быть выше. Особенно рядом с одноклассниками. Особенно на фотографиях. Перед выходом из дома мама меня несколько раз испытующе спросила, точно ли я выхожу весь день в этих босоножках. Я была непоколебима. Они удобные.

2. Начало

Зашли на территорию Лавры, осмотрелись. Вокруг было оживленно. Сновали толпы таких же, как мы, приезжих школьников. Женщины в косынках и длинных юбках. Прошел по своим делам мужчина в черной одежде – монах.

Нам показали, в какой домик нужно войти, чтобы договориться об экскурсии. Зашли, оплатили, договорились. Почти рядом со входом на улице были разложены сувениры православного, а больше неправославного характера – заколки, резиночки, брелоки, украшения из бисера. Наши тоже сунули носы, и кое-чего прикупили. Я попробовала попросить у мамы денег; она сказала, что успеем еще накупиться, и лучше чего-нибудь другого, более подходящего.

Зашли, предварительно одев платочки, в Успенский собор. Это был первый раз, когда я оказалась в храме, не считая крещения. Кто-то сказал, что нужно купить свечки и поставить их. Купили. Более-менее разобрались, как поставить. Что это за процедура, я и моя компания слабо себе представляли. Зачем мы их ставим, тоже понималось смутно. И конечно, молитвенного содержания не было никакого. Я сама себе показалась неловкой и неуместной в этом помещении. Очевидно, здесь соблюдались собственные правила, царили многовековые традиции. Было красиво и торжественно. Осмотрев обстановку, как в музее, я поспешила выйти, чтобы ненароком не сделать что-нибудь не так.

Кажется, нас объединили еще с каким-то коллективом, и мы выдвинулись на экскурсию. Молодая женщина провела нас по двору, рассказывая историю возникновения монастыря на этом месте. Затем мы вошли, повязав платочки на голову и на талию, в подземный комплекс.

3. Меловые пещеры

Было узко, прохладно и страшновато. От входа чувствовался сквознячок. Мы двигались цепочкой по одному. Лично я немного побаивалась потеряться, задохнуться и испугаться по-настоящему. И в то же время это было захватывающе – проходить по темно-белому коридору, созданному из мела вручную столетия назад какими-то неизвестными монахами. Это была совершенно другая реальность, незнакомая и неизвестная нам, совершенно не воцерковленным, открытым, любознательным и немного скептическим школьникам.

Мы двигались быстро. Экскурсовод рассказывала, где именно мы проходим, знакомила с иконами, кельями. Келья – маленькая-маленькая комнатка совсем без ничего. Как здесь можно жить? Ну, день, ну, два. Но всю жизнь?

Прошли мы и мимо мощей – здесь первый раз зацепило это слово. Что такое мощи? Почему они здесь? Это же кости. Кости непохороненного  и наверно святого человека. Почему кости святого или праведного человека лежат на проходе, где мимо них табуном слонят каждый день проходят такие же, как мы, экскурсии? Им же нужен покой. Кости… Череп… Настоящий человеческий череп. Любопытно посмотреть, но подойти совсем близко как-то неловко и страшновато. Вдруг сейчас что-то ка-ак случится! Лучше посмотреть вскользь, через ресницы полуприкрытых глаз.

Наш гид рассказывала и рассказывала. Мы слышали не все. Ее голос раздавался всегда впереди, а мы ловили ее фразы и тут же начинали передавать их рядом стоящим товарищам, которые не услышали. Сами пропускали следующее в этот момент, и тогда уже нам кто-то что-то принимался вкратце и шепотом пересказать. «Мощи? А что это? Ну, вот здесь – кости, видишь?»

И наконец – выход. Верхний выход из пещер. Высоко. Глянешь вниз, на Донец – дух захватывает. Идем по дощатому проходу, поднимаемся к Андреевской часовне. Отсюда видно все – золотые купола с зелеными крышами Успенского собора, голубой купол с золотыми звездочками Покровской церкви, речку, памятник Артёму. Фотографируемся. Мы – маленькие, а вокруг нас – много красоты, и серое небо сверху.

4. Артём

Дальше мы направляемся к памятнику Артёму. Дорога ведет вверх. Мальчишки норовят срезать и продираются сквозь траву и кусты на следующий поворот. Учителя переживают, как бы не свалились. Выходим на площадку перед памятником. Он огромный, и смотрит куда-то вдаль от нас – лицо увидеть невозможно.

Дует сквозной ветер. На всех фотографиях отсюда у нас всклокоченные волосы, у всех в одну сторону. Мальчишки, ясное дело, захотели облазить монумент везде, где это только возможно. Взбираюсь на ступеньки у ног Артёма и я, а как же. Обувь-то удобная, как раз по памятникам лазить.

На ветру я сильно замерзла. Классная дала мне свою лаковую курточку. Снаружи она была ярко-красная, внутри – белая. Сразу стало гораздо теплее, куртка абсолютно не пропускала воздух ни в одну сторону. На обратной дороге решили сделать привал и перекусить. Запомнилось, что у моей одноклассницы был большой кусок сыра и колбаса, а она все смеялась:

- Бабушка положила сыр целиком, а ножик не положила! Ну, дает бабушка!

Моя классная угощала всех собственной выпечкой. Мы с мамой брали тормозок в расчете на себя, и мне было неловко, что я не могу имеющуюся снедь предложить всем, как другие. Подкрепившись, пошли дальше.

Нашли маленькую меловую пещеру прямо у дороги, залезли, посидели.

С одного моего каблука слетела набойка, и я цокала им, как неподкованная (или, наоборот, подкованная?) лошадь. Периодически старалась не наступать на каблук, а идти на носках, чтобы сильно не стучать. Но это было трудно, я сдалась и решила невозмутимо цокать дальше.

5. Всехсвятский скит

Это уже потом я узнала, что это такое. Мы набрели на деревянную постройку, огражденную деревянным же частоколом. Мои ассоциации были: 1. Кижи; 2. Домик, из которого бабушка начинает рассказывать сказки в советских детских фильмах. Хотя мы уже порядком устали, решили сделать еще один групповой снимок. Побросали вещи и зонтики в сторонке, сделали.

Затем кто-то сказал, что здесь фотографироваться нельзя, потому что этот крест… заупокойный… или могильный… не помню. В общем, как-то связан с умершими. Жуть нас догнала, не в пещерах, так здесь, одним словом.

Устало топая обратно, мы тихо рассуждали, что теперь делать. Кто-то сказал просто не проявлять эту фотографию. Ладно. Но негатив-то все равно останется? Вырезать из пленки этот кадр? И что с ним сделать? Выбросить? Или сжечь? Ага, самих себя сжигать, еще и вместе с этим непонятным крестом. Да ерунда все это. Да-а, а вдруг не ерунда. Говорят же…

Фотографии, оговорюсь, были сделаны. Привели ли они к каким-то негативным последствиям, судить не берусь. По крайней мере, все мы, изображенные на них, на сегодняшний день живы. А мои «Кижи» - это Скит Всех Святых. Страшный крест – это Поклонный крест, установленный в 2002 году. Единственная связь с умершими, которая действительно существует, это то, что и Скит, и старый храм располагались около монастырского кладбища. А возле кладбищ действительно не принято фотографироваться…

6. Прощание

И вот мы вернулись обратно на подворье Лавры. Наконец-то мы с мамой приступили к покупкам! Сил что-то выбирать, искать или спорить не было. Она купила чашку с изображенной на ней Лаврой и сборник стихов местного поэта. Может, было что-то еще, но сейчас уже не помню.

На условленном месте мы встретились со своей маршруткой и уселись в нее в прежнем порядке. Ноги понемногу переставали гудеть, и мы снова начали болтать.

7. Мощи

Разговор, так или иначе, велся обо всем увиденном или сделанном. Кто-то что-то вспоминал, кто-то рассказывал о своих впечатлениях. Наглотавшись впечатлений быстро и много, мы теперь их медленно переваривали… Восстанавливали в уме картину всего путешествия, словно склонились все вместе над большим паззлом «Святогорье».

Когда дело коснулось мощей, нас разобрал смех. То ли мы были слишком уставшими, чтобы хоть немного контролировать себя.  То ли с непривычки не справились с огромной благодатью, пропитавшей нас в недрах меловых гор. Определенно, это ненормально, когда вся маршрутка ржет (а иначе не скажешь) долгое время над одним словом (да еще каким).

- А я в первый раз видел мощи.

- Да я тоже.

Хи-хи-хи.

- Что за слово вообще такое странное? Мощи? Что оно значит? Мощи – это когда много, да? А если одна – то как? Моща?

Ха-ха-ха.

- Сам ты моща. Ха-ха-ха. Вон какой худющий. Ха-ха-ха.

- Надо было тебя там с ними оставить.

- С кем, с мощами? ХА-ХА-ХА-А-А!

И дальше, и дальше, и дальше. Ситуация была тупиковая. Мы уже не могли смеяться. Кроме того, всем очень хотелось в туалет. Но не смеяться мы не могли. Как только мы поднимали влажные от смеха глаза друг на друга и встречались взглядами, тут же разражались новым приступом дикого хохота.

Разговаривать не получалось. Задыхаясь от смеха, со стоном и ойканьем, мы хотели успокоиться. Но как только начинали приходить в чувство, кому-то снова приходил в голову новый каламбур со словом «мощи», и все начиналось по новой.

Боясь уписаться, согнувшись пополам от смеха, мы продолжали жестоко тиранить друг друга «мощами» долго. И долго. И долго.

Что это было? Бесовское наваждение? Оригинальная плата за посещение Лавры? Нам было хорошо, нам было весело, в эти несколько часов мы сплотились как никогда. Ни во время КВНов, ни во время осенне-весенних вылазок на стадион со всякими общешкольными праздниками, ни во время субботников я так не ощущала коллектив, как тогда. Этот смех стал своеобразной разрядкой после прикосновения к иной, тихой и неземной жизни. И все же, это было нехорошо и неправильно.

Над чем, над кем мы смеялись?! Над святыми, праведными подвижниками, над неизвестными нам людьми, над их почитаемыми останками. Мы вроде бы никого не обижали, не оскорбляли, никому не делали плохо. Просто смеялись. И все-таки – мы оскорбляли их память… И все-таки – мы делали плохо…

Когда на следующий день (понедельник) мы, объединенные совместно пережитым, собрались в школе, рабочая обстановка втянула и поглотила нас почти полностью. И только после уроков в мамином классе появилась надпись на всю доску:

М О Щ И