Как я пишу

               

                На конкурс Александра Терентьева

К перу и бумаге меня тянуло всегда – с тех пор, как я научилась читать и писать.

Работа со Словом стала моей любовью на всю жизнь.
Но мне при этом хотелось, чтобы от результатов моих занятий была польза  не только мне, но и другим.

Мне нравилось, что слов так много – и у каждого свой смысл. Пыталась даже упорядочить их, правда, моя попытка потерпела  полный крах (об этом – в рассказе  "Словари, или Что такое любовь?").

Писанием рассказов я занималась  немало лет. Сами знаете, сколько времени нужно, чтобы придумать заголовок, сюжет, героев (их характеры, диалоги), выстроить композицию, найти кульминационную точку, первую и последнюю фразы...

Когда всю жизнь не ленишься наблюдать, то в голове  накапливается хорошая куча того самого сора, из которого "растут стихи, не ведая стыда" (с).
Корни прозы – оттуда же.

Разные впечатления, смешные пословицы, эпизоды, которые застряли в памяти, лежат там в общей куче и дожидаются момента, когда к ним будет поднесён бикфордов шнур.
 Искра – и пошли слова стройными рядами в затылок друг другу.

Например, в детстве я, сельская жительница, много наблюдала за животными. Ну и что? Не про всех же писать! Вот и лежат себе те наблюдения тихо, хлеба не просят, ничем о себе не напоминают долгие годы.

А тут читаю у нашей Светлой Ночки рассказ, где говорится о соловьях. Оказывается, не все соловьи хорошо поют: есть среди них и бездарности, и таланты – свои Шаляпины.

Заулыбалась я, память стрелой понеслась в моё детство: может, и среди моих птиц и зверей были такие таланты?  Да, конечно!  Кот Вася, известный в нашем селе крысолов, мастер своего дела. И появился рассказ "Мой Вася – профессионал".  (Спасибо, Светочка!)

                * * *
  Иногда рассказы появляются из чувства протеста. Вот было у меня кисло на душе, совсем одолела хандра – депрессия по-нынешнему. Смотрю, и мои друзья на Прозе.ру  приуныли, пишут об усталости, плохом настроении.

Думаю: надо написать что-либо весёлое. А тут как раз  приближался Татьянин день – студенческий праздник 25 января. Вспомнился  смешной случай про экзамены – и родился  рассказ на эту тему. Не шибко какая литература, но в жизни юмор тоже нужен.

И ещё с тех студенческих лет помню слова нашего преподавателя о том, что литература имеет воспитательное, познавательное и эстетическое значение.
Воспитательное – это работа души человека. Как хорошо удаётся показать это нашей Евгении Серенко!

Но меня лично давно интересовала литература познавательного и просветительского характера. А началось это с того, что я увлеклась изучением знаков препинания. Никто их не любит, а они такие полезные и хранят массу любопытного материала, который стоит изучать.

Стала читать о них: откуда взялись, кто из великих как отзывался о них; примечала необычные случаи, связанные с неправильной постановкой. Выписывала на листочки, потом завела десяток обычных канцелярских папок  (по числу знаков препинания) и бросала эти листочки в папки. Как говорится, набирала статистику.

Потом вижу: скопилось уже порядочно, надо осмыслить. И когда осмыслила и почувствовала, что о своих наблюдениях и выводах могу рассказать людям то, чего они не знают, а я уже знаю и могу поделиться, – тогда и занялась этой темой всерьёз и надолго.
Так я нашла свою нишу. Пишу себе, никому не мешаю...
   
                * * *

К сожалению, пишу я по старинке – на бумаге, а в процессе работы столько раз переделываю текст, что потом сама с трудом разбираю, какой вариант годится, а какой можно без сожаления выбросить.

Приспособилась писать гелевыми ручками разных цветов. Синим пишу основной текст, а остальными правлю, дописываю сверху, снизу, сбоку.  Держу под рукой текстовыделители: они тоже помогают найти слово или оборот, зачёркнутые ранее, а потом вдруг понадобившиеся.

Переписываю заново, но и на новом листке опять появляется та же пёстрая картина. Выхожу из положения так: в верхнем левом углу страницы делаю пометку: "текст" (значит, уже готовый). А когда и эта страничка вновь испещрена до неузнаваемости, перечёркиваю слово "текст" и сверху пишу: "черновик".

Черновики бросаю  на пол справа, а текст – слева. К концу работы черновиков набирается по щиколотку, а готовый текст сиротливо лежит слева.

Такой непроизводительный труд меня, конечно, раздражает, терпение заканчивается – и вот уже  "тихо сам с собою я веду беседу", то есть начинаю ворчать:  "Копуша ты несчастная!  Вон Донцова уже семнадцать страниц написала, а ты тут сидишь, как репа на огороде, всё одну и ту же страницу вылизываешь. Сколько бумаги попортила!"  (Читала  однажды интервью с Дарьей Донцовой, где она признавалась, что за один присест пишет по семнадцать-двадцать страниц.)

Правда, нотации эти ни  к чему не приводят: меня уже не переделать. Меня нужно рожать заново. Но кто ж возьмётся? Никто. Я вздыхаю и снова принимаюсь за старое.

Для меня важно не количество написанного, а качество.

                * * *

Наконец наступает момент, когда я шепчу: "Ой, уже, кажется, хорошо. Вот молодец!" – и ложусь спать, чтобы завтра прочесть свой опус на свежую голову.

Утром глаза на лоб лезут: "Это – хорошо? Да это просто чушь собачья, совсем не то!"

И всё начинается сызнова. Особенно яростно борюсь с повторами, штампами, канцеляризмами, затёртыми от частого употребления словами, общими фразами (смысловой нагрузки не несут, только чужое место занимают и будут засорять голову читателю).
Придирчиво смотрю: не перегрузила ли я текст причастными и деепричастными оборотами, придаточными предложениями – легко ли он читается?

С институтских времён помню реплику своей преподавательницы – кандидата филологических наук Валентины Константиновны Покусаенко:  "Обилие придаточных предложений, начинающихся с "который" – признак посредственности. Хорошего филолога можно определить по тому, употребляет ли он придаточные предложения с "чей", "чья", "чьи". Я это хорошенько запомнила.

Строго слежу, чтобы в предложении было как можно меньше запятых. Запятая – торопливый знак: она мельтешит и не даёт нужную паузу, необходимую для осмысления информации. Поэтому при окончательной чистке текста запятую отправляю отдыхать и даю работу другим знакам препинания.

Частенько достаётся от меня и тире. Впрочем, о том, как я обращаюсь с этим народом, можно прочесть в моём "Романе со знаками препинания".

Всегда стараюсь, чтобы читателю у меня было уютно, не заставляю его крутить головой в попытке отыскать, к какому слову относится деепричастный оборот или придаточное предложение ("Беллетристика должна укладываться сразу" – А.П.Чехов).

Непременно обращаю внимание на то, чтобы абзацы не были громоздкими. Читателю тяжело воспринимать большие глыбы текста, нельзя допускать, чтобы человек  уставал.

                * * *

О читателе я помню постоянно. Такая забота об обратной связи появилась у меня с моих учительских времён – после ценного совета более опытных коллег, которые  говорили: порог внимания  у школьников наступает через пятнадцать-двадцать минут. Чтобы они не заскучали и не уснули, постарайтесь "поменять пластинку". В младших классах достаточно: "Мы писали, мы писали – наши пальчики устали", – а в старших классах можно разрядить обстановку шуткой или рассказом о каких-либо забавных или поучительных случаях из жизни великих людей.

Эти советы пригодились мне и при работе над  различными произведениями. Когда я писала о пунктуации (тема-то невесёлая!), то часто использовала авторские отступления, вставки-воспоминания, толковые цитаты, а более всего старалась, чтобы в тексте непременно присутствовали шутки, юмор – аттическая соль, как именовали это в древней Греции  (по названию области Аттики, бывшей центром умственной и духовной жизни того времени).

Даже специальное правило установила для себя: выстраивать такую цепочку: информация – осмысление –  юмор – афоризм.

Афоризм для каждого знака препинания посоветовал мне придумать наш руководитель ЛИТО, редактор Мурманского книжного издательства Александр Борисович Тимофеев, памяти которого я посвятила свой "Роман со знаками препинания"

Каждый совет, полученный когда-либо, сослужил мне в жизни верную службу...

                * * *

Самый мой любимый этап в работе – заключительный. Я называю его так: обогащение текста. Мало вычеркнуть лишнее. Надо и принарядить текст: не годится пускать его в люди тусклым и неприметным.

Многие считают, что лучше всего для этой роли подходят эпитеты, прикрепляют их  как можно больше и чуть ли не к каждому имени существительному.
Что ж, эпитеты – вещь хорошая, они дарят свежие краски, украшают фразу. Но их не должно быть  много, как орденов на груди у Брежнева.  Эпитет, советовал Бабель, должен быть один и не более.

  Для себя я открыла золотую жилу: синонимы. Вот что действительно обогащает язык любого произведения. Многократно убеждалась в этом и для своего личного пользования придумала афоризм:  "Обычный писатель начинается с умения увлечь сюжетом. Хороший писатель начинается с умения владеть словом"

Именно синонимы  делают письменную речь яркой и выразительной. Вот вижу у себя слово "большой". Оно первым попалось под руку. Его всякий напишет. Надо что-то другое. Может, "немалый"?  Уже получше, но можно ещё поискать.
Я даже со словом "сказал" воюю. Можно ведь вспомнить синонимы: отозвался, закричал, прошептал, не согласился, возразил, возмутился...
Каждый раз – новый оттенок, новая краска.

Как я радуюсь, когда читаю своих коллег по Прозе.ру, чьи языковые возможности широки и щедры!  Люблю, например, читать  произведения Наталии Шайн-Ткаченко: у неё такая богатая лексика – просто пальчики оближешь! Слов она знает так много и резерв синонимов столь велик, что даже я, филолог, порой хватаюсь за словарь: не знаю или забыла значение слова, а она применила его – и удачно. Долгое время я считала Наталию филологом, а потом с удивлением  узнала: нет, инженер, окончила авиационный институт. Отличный  литературный язык  у инженеров Евгении Серенко, Марии Купчиновой. Вот такие физики – ничуть не уступают лирикам, знают цену хорошему синониму.

  Конечно, о роли синонимов и их применении в письменной речи я могу говорить бесконечно, поэтому  лучше о них рассказать отдельно, в другой раз.

                * * *

Ой, я же ещё не ответила, какие стимулы мне помогают, когда пишу; не мешает ли шум и т.д.
Шум не мешает. Пусть гремит весенний гром, орут мартовские коты, подаёт звуковые сигналы пугливая соседская машина, которая боится даже собачьего лая и истошным  воплем зовёт своего хозяина – пусть! Мне не до них (конечно, лучше, если играет тихая классическая музыка).

Моё дело – работать. Помню, когда срочно требовался репортаж из командировки, написала его на подоконнике вокзала, дожидаясь обратного поезда:  "Надо, Федя, надо!"

  А стимулы, помогающие в творчестве?

Спиртное, курево, наркотики – нет. Кофе – да, но только утром, вечером уже нельзя.

Шоколад?  Да. Только не "до", а "после": получишь шоколадку, когда  поставишь последнюю точку. А пока пусть лежит и дразнит.

  Как я пишу?

Я пишу медленно.