Эх, рано вст. охрана Ч. VIII И про Хрущёва

                Глазовский

     Теперь, спустя время, я понимаю, что он был такой же “инвалид по пятой графе”, как и я.
     Фамилия, черты лица, особенно глаза. А главное, отношение ко мне - не просто доброжелательное, а свойское. Но он представлялся русским и был им официально по паспорту. Ещё Глазовский отличался некоторой приблатнённостью.
     Эта приблатнённость  делала его своим, среди нашей, довольно “разношёрстной” ташкентской, и других компаний. Однако его доброжелательное отношение ко мне не единожды сыграли злую шутку со мной, к счастью с благополучным исходом. Видно, доброжелательность, всё-таки, по велению судьбы перевешивала...
     ...Один из весенних дней первого года службы. Ещё довольно прохладно, поэтому на посты мы надеваем шинели. Начало дня. Я нахожусь на посту в первом карауле склада боеприпасов с тыльной стороны периметра, на вышке, как и полагается по уставу.
     Склад открыт, на нём работают люди. С другой стороны на своём посту находится Глазовский. Вдруг, вижу, как он направляется ко мне. Спускаюсь, иду навстречу. Сходимся, что категорически запрещается.
     “Курить, хочешь?” “Хочу!” Закуриваем. Через минуту он говорит, что пора расходиться.
     При подходе к своей вышке чувствую, что у меня основательно закружилась голова, будто изрядно хлебнул сухой водки. Подымаюсь на вышку, почему-то откидываю штык карабина и втыкаю его штыком в деревянный пол вышки. К счастью, на свежем воздухе, на “верхотуре”, головокружение быстро проходит. После смены спрашиваю Глазовского: “Саша, ты, что мне дал?!” Он спокойно так говорит: “Анашу.”…
     Так я в первый и последний раз в жизни, против своей воли, попробовал наркотик...

     У меня первый день рождения в армии. По этому случаю получаю увольнительную. Иду вместе с Глазовским. Начало октября, день чудный. Хотя по-украински октябрь – это “жовтень”, но сейчас только начало месяца, и листья деревьев лишь слегка начали желтеть.

     В большом знаменитом Стрыйском парке Саша быстро находит маленькую “забегаловку”, где солдаты могут выпить, чтобы никто, кому не положено, не заметил... Видать, он здесь не впервые. Не помню, чем закусывали, наверно, ничем, но выпили изрядно. Для меня, по крайней мере, это было более, чем...

     Выходим. Саша говорит, что ему нужно уходить...

     Меня же от солнца и голодухи развезло моментально, и появилось только одно желание: где-нибудь приклонить голову...
     Не очень отдавая себе отчёт, машинально залез подальше в кусты и отключился...
     Очнулся, когда солнце уже начало садиться.
     Весь помятый, зелёный в прямом и переносном смысле возвращаюсь в казарму.

     Командир роты “самолично” проводит вечернюю поверку. Я вполне незаметно мог пройти позади строя и лечь спать. Но меня почему-то выносит перед строем. Косо прикладывая руку к помятой фуражке и не менее мятой физиономии, говорю:

     “Товарищ капитан! Разрешите стать в строй!”...

     Весь строй вместе с капитаном просто взорвались от смеха, хотя они видели и не такое, и не таких ...

     Глазовского, кстати, я там не заметил...



                Тугуши

     На третьем году службы ко мне в отделение попал Тугуши. Уроженец Кавказа, окончивший ветеринарное отделение сельскохозяйственного института, комсомолец, спортсмен. Известный фильм Гайдая “Кавказская пленница” появился позже, но должен сказать, что Тугуши, по моему мнению, соответствовал параметрам главной героини, только в мужском варианте и с истинным кавказским происхождением, однако в более банальной по месту и времени ситуации.
     В результате одной из очередных идиотских реформ (в частности, упразднении военной кафедры во многих высших учебных заведениях) великого реформатора и “почётного шахтёра”, или, как я его называл про себя, “почётного свинопаса” (тоже мне ещё фига в кармане!), Хрущёва, он должен был после окончания института один год отслужить рядовым.
    
     Рядовым у нас служил и один из членов Союза писателей Украины, закончивший университет. Днём он обычно работал на кухне, а вечерами часто в солдатском клубе читал свои стихи...
     Кстати, в результате тех же реформ я тоже не смог сразу после поступления в институт начать учёбу ...

     Тут нельзя не вспомнить, как жители города Киева, и, в первую очередь, мы, студенты, встречали Хрущёва. Этого, как было уже сказано, “великого реформатора” и “демократа”. Попросту говоря, “кукурузника”, как его величали в народе.
     Он прибыл вместе с Гомулкой, Первым секретарём ЦК ПОРП (Польской Объединённой Рабочей Партии), кажется, ранней весной 1959 г. Помню только, что было солнечно, но довольно прохладно. После проезда этих “великих государственных мужей” в открытой машине по улицам Киева и нашего длительного дефилирования по ним, мы все оказались на громадном стадионе имени “великого демократа”...

     Нас, молодёжь, усадили прямо на траву футбольного поля перед трибуной, где должны были состояться выступления. Первым начал говорить Хрущёв. Не помню, о чём именно он говорил, но понёс чушь несусветную, и мы все начали смеяться. Кто-то из рядом сидящих, немного постарше сказал: “Ну, и набрался Хрущ!”...

     Трансляция велась по Всесоюзному Радио и на стадион. Вдруг все услышали резкий щелчок и поняли, что трансляция на Всесоюзное Радио прекращена: кто-то из расторопных администраторов быстро среагировал в самом нужном в данный момент направлении...

     После этого мне довелось видеть Хрущёва ещё дважды, в том числе летом 1962 года в Ташкенте, когда через оцепление прорвалась какая-то женщина и бросилась к нему в надежде, очевидно, передать письмо, которое было зажато у неё в руке.   
     Но её успели перехватить бдительные люди в штатском, которых здесь было более, чем достаточно... И никакого, даже минимального, уважения глава нашего государства у меня уже вызвать не мог, несмотря на все виденные до этого грандиозные цветные документальные фильмы, типа: “Пребывание Хрущёва в Америке”, и тому подобное...

     Поэтому очень буднично в 1964 году, уже в Армии, было воспринято мною сообщение замполита личному составу части, что товарищ Н. С. Хрущёв снят со всех своих постов за “измы”, как-то: субъективизм, волюнтаризм и пр., проявившиеся в его деятельности на посту главы государства и руководителя партии...

     Но вернёмся к Тугуши. Был он симпатичен, неглуп (в отличие от просто хитрого Мулдабаева), невысокого роста, крепкого телосложения (спортсмен всё-таки). В моё отделение его, очевидно, определили неспроста, а может быть, он сам напросился, не знаю. В караулы его не посылали, но в наряды на кухню он ходил регулярно и довольно охотно, непонятно почему…

     Однажды я был дежурным по подразделению, соответственно отвечал за питание роты и находился в этот день в столовой. Тугуши же был в очередном наряде на кухне.

     Кстати, про столовую, солдатскую столовую. Как-то раз туда с инспекционной проверкой (для галочки, конечно), попал начальник политодела дивизии, подполковник. Спрашивает на ходу у солдат: “Ну, как? Вкусно?” И тут “мой Юрка”, протягивает свою ложку – “А, Вы, попробуйте, товарищ подполковник!”... Но, подполковник, конечно, же, не Суворов, проходит мимо...

     Так вот, в столовой на кухне, я и увидел, как Тугуши безо всякого стеснения среди бела дня обжимает одну из “ложкомоек”, как мы, солдаты, тогда презрительно называли вольнонаёмных женщин, работавших на кухне. Откуда мне было знать, что спустя “каких-то” тридцать лет, многие, подобные мне, отягощенные знаниями, дипломами и даже степенями, будут зарабатывать себе на жизнь таким же способом. Т. е., “ложкомойством” - кто в Израиле, кто в Америке, кто в других странах.
     Поначалу, по крайней мере. Но такое отношение к ним “ложкомойкам”, было, конечно, не только из-за их рода деятельности.
     Достаточно было беглого взгляда на представительниц этого контингента, (они не обладали ни красивой внешностью, ни привлекательностью, не были они отягощены и хоть каким-либо интеллектом), чтобы увидеть настоящее социальное дно тогдашнего советского общества.

     Когда же вечером в казарме я спросил Тугуши, как он, такой интересный и образованный парень, может опуститься до таких контактов, он ответил:

     - Что же мне ждать, пока сперма из глаз брызнет? ...

     Что и говорить, сформулировано довольно чётко и, наверное, профессионально (ветеринар всё-таки...), а главное, по-мужски...


                Продолжение следует