За белой стеной

Белая стена, красная полоса крови, боль становится нестерпимой. Я чувствую, что ноги слабеют и подгибаются. Пытаюсь дойти, нет уже доползти до двери, дотянуться до ручки, но не могу. Понимаю, что лежу на холодном кафельном полу, но от меня уже ничего не зависит. Я ничего не могу изменить. Что я знала о боли год назад, неделю назад, день назад, полчаса назад (когда пошла в душ)? Ничего. Лежу неподвижно, кажется, что боль изнутри разъедает, как кислота. Но я не способна сейчас чувствовать физически, мои мысли глубоко внутри. Господи, помоги, помоги мне, Господи, во имя Отца и Сына, и Святого духа. Господи, не дай моему ребенку умереть, смилуйся надо мной, Господи. Но сил подняться уже нет, дверь заперта, мне никогда не открыть щеколду, не спасти моего сына. Чувствую, что кровь все быстрее покидает мое тело, но я чувствую облегчение, что скоро все это закончится, я не останусь одна, я буду рядом со своим ребенком. За дверью послышались голоса:
- Сколько крови, мамочки.
- Маша, Маша, ответь, что случилось? Ты в порядке, Маааша?!
- Ломайте, ломайте дверь.
Больно…

Я застонала и порывисто села на кровати, уткнула голову в колени, запустила пальцы в волосы. Когда же кончится этот кошмар? Стон невольно повторился. Леша высунулся из- под одеяла и прохрипел сонным голосом:
- Ну что опять случилось? Не спиться? Сама не спишь и мне не даешь.
И отвернулся спиной к стене.
Я посмотрела на часы, до официального сигнала будильника оставалось еще пять минут, я привалилась щекой к спине мужа, нежно обняла его. Хорошо все-таки, что этот кошмар только мой, не наш, а мой. И останется моим до гробовой доски. Но Леше не нужно об этом знать.
Я нехотя встала и поплелась в ванную. И в сотый раз мне подумалось, что может быть я ошиблась? Почему я не могу рассказать близкому человеку обо всем, что меня мучает, тревожит? Почему он не притянет меня к себе, не поцелует в макушку и не скажет нежно: «Спи, я с тобой». Может мы ошиблись оба? Может побоялись признаться, что просто бежим от одиночества. Но времени на философствование у меня не осталось, нужно было жить по графику: планировать, выполнять план и снова планировать. Приготовив мужу завтрак, я с чашкой кофе в руках отправилась инспектировать шкаф. Юбка, блузка и шпильки. Румяна, помада и тушь. Никто не должен знать о моих кошмарах, о моих сомнениях, о моей жизни.
На работе меня как всегда ждал поток писем, звонков и жалоб. Просмотрев почту, ответив нескольким клиентам, я уткнула лицо в ладони и тихонько застонала. Нет, это ни в какие ворота не лезет, хочу в отпуск. Маленькая ручка погладила меня по черным волосам, запахло кофе, вкусно, по-утреннему. Я улыбнулась:
-Доброе утро, солнышко. Как дела?
Маргарита поставила передо мной кружку с кофе и села на свое место.
- Ты знаешь, у меня у парня день рождения, надо ему подарок выбрать, посоветуй что-нибудь. Я думаю, что…
Я предупреждающе подняла руку вверх, не мешай, я разговариваю:
- Добрый день, а могу я пообщаться с…
В кабинет вошла наш директор Наталья. Знаком дав понять, чтобы я не прекращала разговор, она опустилась на стул у входа. Я поспешила закончить диалог.
- Девушки, вы, конечно, знаете, что ваша начальница болеет, поэтому отчитываться по работе будете мне. Пока. Так же она просила передать вам план, акции и опросы на этот месяц. При возникновении трудностей, всегда обращайтесь. Хорошего дня.
Она улыбнулась и вышла.
На лице Риты застыл ужас:
- Маш, мы же не успеем все это сделать? Она совсем спятила? Это нам на два месяца работы. Маш, что делать?
- Работать, - коротко ответила я.
Домой я пришла около десяти вечера, муж был обнаружен около компьютера, злой и голодный.
- Между прочим я с пяти часов дома, а ты где была? Я есть хочу, а дома нет горячей еды.
Я наконец, нащупала тапочки и с наслаждением погрузила в них ноги.
- Мог бы сам купить продукты и приготовить. Ты же знаешь, что я работаю допоздна. Сейчас очень сложный период, Александра на больничном, Рита в панике, отдел на мне, - ответила я и ощутила головокружение.
- Но я надеюсь, что тебе заплатят за переработку или как там, считается?
- Не думаю, что это считается переработкой. Это скорее выполнение своих обязанностей, которых просто стало больше. Не хватает рабочего времени – работай после работы.
- Мне нужна веселая, живая, радостная жена, а не бледная, уставшая и шатающаяся. И еще я хочу горячий ужин, - с улыбкой ответил Леша.
- Если я не буду работать, то об ужине тебе придется забыть, как в прочем о завтраке и обедах в кафе. А также, можешь попрощаться с воскресным походом в кафе и кино. Но да, я буду мега счастлива, сидя без работы, - буркнула я.
- Ну ладно не начинай. Все будет хорошо. Так что у нас на ужин? Эй, что с тобой?
Леша подхватил меня и отнес на кровать, заботливо укрыл одеялом, принес чай с лимоном.
- Знаешь, что? Пиши заявление завтра же, мне это уже осточертело. В печенках и твоя работа и твоя дура начальница. Угробит она тебя. Мы с тобой даже поговорить не можем нормально, ты вечно, как зомби ходишь. Давай заканчивай, шли всех в лес, пасти ежиков, - размахивая в негодовании бутербродом с семгой, кипятился Леша.
Я слабо улыбнулась и попыталась приподняться с подушки. «Лежи» - строго прикрикнул Леша, помогая мне устроиться удобнее.
- Ох, я бы с радостью проводила больше времени с тобой и у плиты. Думаешь меня не пугает мое здоровье? Но приходится выбирать либо, либо. У меня хорошая работа (нормальный доход), отличный старт для новичка, начальница отличный наставник и учитель. С Ритой у меня великолепные отношения. А теперь давай спать, я с ног валюсь от усталости.
- Угу, ты уже свалилась, я вижу. Если бы ты знала, как я боюсь за тебя, - нежно прошептал Леша мне на ушко, уютно устраиваясь рядом. Я положила голову ему на плечо и подумала, что я все-таки счастливая женщина. Работа в крупном издательстве, любящий муж, есть хороший доход. Стас…
Белая стена, красная полоса крови, боль становится нестерпимой.

 - Маша, Маша, что нам делать? Маш, я не знаю, что делать!
Рита была на грани истерики.
- Давай отчет по работе я посмотрю и решим. Ну, живей.
Бегло просмотрев отчет я в изнеможении закрыла глаза. За свой план я не волновалась, но вот Рита…тридцать процентов. Александре это по вкусу не придется.
- Ритусь, как же так поучилось? – ласково поинтересовалась я, мысленно прикидывая, как сделать невозможное возможным, т.е. за неделю выполнить план другого человека.
- Не знаю. Я все подарок искала парню в интернете, никак не могу придумать, что ему подарить. А по поводу звонков, я искренне не понимаю, как ты можешь так работать. Как автомат.
- Ладно, придумаем что-нибудь. – старалась утешить я подругу, хотя понимала, что головомойки нам не избежать.
Конечно, даже быстрого взгляда Александре хватило, чтобы понять, что ее отсутствие не прошло даром:
- Маш, пойдем со мной, - скомандовала она.
В глазах Риты, когда я проходила мимо застыл ужас, наверное, и в моих тоже.
Кровь, холодный мраморный пол. Нет, больнее чем тогда мне быть не может. Я гордо подняла голову, села прямо, положила руки на колени, слегка улыбнулась, с заинтересованным видом.
Заметила, что Александре это пришлось не по вкусу, но от замечаний она воздержалась.
- Почему скажи, у вас в этом месяце на счету всего двести пятьдесят тысяч?
- План на одного составляет двести тысяч. Двести тысяч мои на месте, - не сдержала я сарказма.
- Но план в этом месяце триста.
Я удивленно, но в тоже время слегка насмешливо подняла брови:
- Да? А почему мне никто об этом не сказал? Нам объявили, что план в этом месяце стандартный. И если вы не помните, то я всегда шла с опережением плана раза этак в два. – не без злости заметила я.
- Да, но…но почему у Риты только пятьдесят тысяч? Чем она занималась?
- Не знаю. Я не несу ответственности за коллег, я ведь не начальник отдела, – не могла не съязвить я.
- Нет ты знаешь, скажи, чем занималась Рита? Ведь я так понимаю, она не работала. Что ж, видно ей придется подумать о другой работе.
Я резко поднялась, так что стул закачался. Потом развернулась и быстро направилась к двери.
- Вернись, я тебя не отпускала, мы не закончили. – прокричала мне вслед начальница.
Я ворвалась в кабинет и трясущимися руками начала печатать на клавиатуре.
- Что? Что случилось? Ну говори же, - тряся меня за рукав кричала Рита.
- Ничего. Просто нашей Александре в гестапо было бы самое место. А вообще я увольняюсь.
- Как? Ты с ума сошла.
Рита была готова зарыдать.
- А ты видишь другой выход? Если уйду я, то она тебя не уволит, т.к. ты сотрудник с опытом. Кроме тебя новеньким никто не сможет подсказать. А ей сейчас заниматься их обучением не удобно, работы много. Пойми это единственный выход.
Александра подписала заявление с третьего раза. Долго разговаривала со мной, пытаясь донести, что для более серьезной работы я не подойду, что она меня ценит, но я была непреклонна.
Через две недели я сидела в приемной и пыталась понять не сон ли это. Нет, это определенно, какой-то кошмар.  Я не могу уйти отсюда, я не готова. Не хочу. Не могу. Я люблю свою работу, я всегда выполняю все отлично, ко мне нет претензий. Господи, не хочу уходить. Смотрю на секретаршу, она возится с бумагами. Спрашиваю ее, стараясь, чтобы голос не дрожал:
- Долго еще?
- У вас сегодня рабочий день считается, значит к вечеру.
- К вечеру? Но сейчас только утро!
Иду в наш кабинет, но места для меня там нет. За моим столом сидит девушка, все стулья заняты. На одном демонстративно «сидит» сумка Александры. Прошу у Риты стаканчик и заварку, плетусь обратно в приемную. Слеза капает на юбку, хорошо, что черная -  не видно.
В обед прибегает Рита. Я сижу в расслабленной позе аля «мне все нипочём»: голова откинута назад, ноги вытянуты. Мне некого стесняться, я больше никто. Рита обнимает меня, притягивает к себе, укачивает, как маленькую. Шепчет что-то ласковое, нежное. Я отключаюсь, почти засыпаю. Не хочу верить, все еще не верю…но повторись все, я сделала бы тоже самое.
Наконец, бумаги получены, я снова подхожу к кабинету, тихонько откашливаюсь, боюсь голос подведет, дрогнет:
- Ну ребята всем пока. Хорошей работы. Не испортите базу.
В глазах Риты вижу слезы, но мне это уже неважно, смотрю только на Александру. Почему-то именно в этот момент мне кажется, это вопрос жизни и смерти. Она смотрит вниз, делает какие-то пометки на листе. Я кашляю, нет не уйду пока она не попрощается. Она поднимает руку, но головы не поднимает, машет мне, сложив руку ковшиком:
- Пока, пока.
Разворачиваюсь, чувствую спиной взгляд Риты. Оборачиваюсь, на мгновение наши глаза встречаются, пытаюсь улыбнуться, не выходит. В тот же момент Александра повышает голос:
- Рита, ты и так отстаешь, а ну-ка быстро за работу.
Сжимаю кулаки, нет, я все сделала правильно. Переболею, перестрадаю. Но не вернусь.
Вечером с Лешей идем в ресторан и отмечаем мое «чудесное избавление», как он это называет. Я решила его побаловать, на столе вино, несколько блюд и его любимый десерт. Конечно, придется теперь экономить, но зато этот праздник мой любимый запомнит надолго.
Леша поднимает свой бокал с красным вином. Кровь. Я свой с белым. Белая стена. Чокаемся. Делаю глоток, чувствую, что напряжение начинает спадать, голова становится тяжелой, глаза слипаются. «Машка, солнышко, малышка», слышу в голове знакомый голос. Стас…
Леша подсаживается ко мне, обнимает за плечи, нежно привлекает к себе, целует в волосы. Я не могу сдержаться и хмурюсь. По его лицу пробегает тень, он знает, почему я хмурюсь, иногда уклоняюсь от поцелуев и даже близости. Берет мою ладонь, начинает тихо ее целовать. Чувство вины растет. Меня накрывает им, как волной. Пытаюсь избавиться от него, поэтому говорю первое, что приходит в голову:
- Что - нибудь еще закажем? Хочешь в кино? А хочешь завтра погуляй целый день с Сашкой, вы давно не виделись, пиво попьете.  Хочешь? Деньги есть.
Он усмехается, его этим явно не обманешь. Бросает с обидой:
- Вообще-то я тоже работаю, не бери все на себя. У меня тоже деньги есть. И знаешь, Маш…самое страшное, когда привязываешься к человеку и не представляешь без него жизнь. И…я жду тебя, я все еще тебя жду.
Он берет мою руку, наши пальцы переплетаются, я смотрю на них отрешенно. Можно переплести пальцы, тела, жизни, но почему невозможно переплести сердца? Но ему не нужно об этом знать. Я здесь, я рядом, я у него есть. А он есть у меня. Он поможет мне открыть замок, я выберусь из ловушки. Вино…шампанское в ванной со Стасом, его смех, руки. Прошло уже два года, но я до сих пор чувствую его запах, помню его губы, прикосновения. Глаза. Помню, как я стояла на балконе в его квартире и курила, а потом по-детски призналась ему в том, что это была моя мечта стоять на балконе, смотреть на ночную Москву и курить.  Помню, как после этого он выбросил сигареты и сказал, что на ночную Москву надо смотреть вдвоем, но без сигарет. Помню, как мы пошли гулять, и я качалась на качелях, а на скамейке напротив сидела девушка и горько плакала. Помню меня поразило предчувствие, что и я буду плакать, на этой скамейке через время (так и случилось), с ноги слетел туфель и Стас в темноте искал его.  Как я приехала к нему в институт на десять минут через всю Москву, чтобы только поцеловать…
Я сморгнула слезы и очнулась. Почувствовала губы на виске и тихий шепот на ушко:
- Не стоит так переживать, ты найдешь десять таких работ. Ты дрожишь, пойдем домой. Не грусти. Я с тобой.

В первый раз за два года я крепко спала.
Утром меня разбудил веселый голос Леши:
- Безработным подъем и сок в кровать. Я сейчас смотрел на тебя, ты очень красивая. И улыбалась во сне. Значит все хорошо. Ну я побежал. Жду ужин сегодня домашний.
Я встала и закрыла за ним дверь, села за стол и попыталась проанализировать свою жизнь. Живу с мужчиной, который меня любит, а я его нет. Но вполне готова сделать все для его счастья, хотя со счастьем для меня напряженка. Потеряла единственный источник счастья – работу. Ну как я могла? За этими мыслями я достала коробку с деньгами и пересчитала. Получалось не густо. Дай Бог продержаться месяц. Надо срочно что-то предпринять. Напившись кофе, я легла и… отвернулась лицом к стене.

Найти работу оказалось не сложно. Сложность заключалась в том, что на этой работе требования были еще строже, планы больше, но и зарплата, соответственно, тоже. Преодолев дикое сопротивление Леши, который, во чтобы то ни стало, хотел видеть свою жену и дома и при деньгах, я вышла на работу. Проработав около трех месяцев, я поняла, какую чудовищную ошибку совершила. Моя зарплата выросла в два раза, потребности нашей семьи тоже. Без чего раньше мы обходились без проблем теперь стало предметами первой необходимости. При этом заработок Леши оставался на прежнем уровне, но он категорически отказывался что-либо менять, отговариваясь своим удобством. Я терпела, разговаривала, плакала, но чувствовала, что отчуждение между нами только растет. Я, не испытывая, к Леше любви, все-таки не пренебрегала такими чувствами как нежность, уважение, симпатия, комфорт и спокойствие. При этом я считала его своим самым близким другом и не хотела его лишаться. Поэтому я боялась сильно давить на него, работая на пределе. Здоровье мое между тем ухудшалось, и я с тревогой думала о том, что в один прекрасный день у меня не будет сил встать. Губы я красила теперь и дома тоже, потому что они стали синеть. Тоналку и пудру смывала только после того, как Леша засыпал. Еще одно огорчало меня, я очень хотела детей, но сколько бы я не разговаривала на эту тему с мужем, ответ был один: «Ты пока мало зарабатываешь, меня пока так все устраивает. Я точно работу менять не буду». У меня началась депрессия.
Приближался Новый Год, самый ожидаемый и любимый мой праздник. Я подсчитала зарплату и с радостью поняла, что нам хватит даже на небольшой отдых в загородном доме. Леша давно хотел отдохнуть в таком. И очень обрадовался, когда я сообщила ему о своих планах.
- О, как здорово, конечно, поехали. Только знаешь…я в этом месяце зарплату хотел отложить и купить себе компьютер. Ты не против?
Сказать, что я против, я не могла, поэтому согласилась.
- Любимая, солнышко, рыбка. Спасибо, спасибо.
Месяц приближался к концу, приближался к концу месячный план, надо было внести последний взнос за путевки и сходить за ноутбуком.
Однажды утром я, выйдя из дома, поскользнулась и упала. Не придав этому значения, и пощупав шишку на затылке, я отправилась на работу. Но поработать не удалось. На лицо были все признаки сотрясения мозга. Кое-как я доработала до конца рабочего дня, и кое-как доползла до дома.
- Что делать? – спросила я мужа, лежа с полотенцем на голове.
Леша, не отрываясь от игры ответил:
- А что делать? Выпей таблетку и на работу завтра. Нам же надо за санаторий заплатить. И компьютер мне позарез нужен, а то у меня игры этот не все поддерживает.
На следующее утро на работе меня ждал неприятный сюрприз от директора:
- Я решил, что раз все так хорошо идет, то план я вам удваиваю.
Я потеряла дар речи, получается все мои планы рассыпались как карточный домик. В отчаянии, я позвонила Леше:
- Леш, что делать?
- Что делать? А что можно сделать – выполняй план, больше тебе ничего не остается.
- У меня нет выставленных счетов на такую сумму.
- А я что могу сделать? Набирай. У меня тоже нет денег. Все на компьютер уйдет.
Я начала считать, перепроверять, считать, считать и работать. Через неделю новый план был сдан, и директор на радостях отпустил меня зализывать свои раны дома. Я лежала дома, спала, немного читала, немного гуляла. Леша жил у родителей, аргументируя тем, что ему до работы ближе. У меня не было сил выяснять отношения. Деньги за путевку передала в фирму свекровь. Леша не писал и не звонил. За два дня до отъезда позвонила ему я. Он деловым тоном поинтересовался у меня, когда ехать, куда, что брать с собой и главное…поеду ли я. Это было уже слишком, я иронически посоветовала ему поискать компанию в лице мамы, друга или девушки, собрала вещи и уехала к родителям. Встретились мы с ним в ЗАГСе, он сказал только, что любил меня и мой уход стал для него полной неожиданностью.  Мне было больно, но сладко больно, я понимала, что больше нам нечего дать друг другу. И надо дать каждому право на счастье. 
Я больше не вижу белую стену во сне и запертую дверь. Теперь чувствую, что она открыта.  Я намерена прожить долгую и счастливую жизнь. Сынок, мы с тобой обязательно, встретимся.