Будущее

(пьеса)

Действующие лица

П о э т – Александр Константинович Седых – мужчина 38-и лет
А р х и т е к т о р  –  Павел Юрьевич Шмаков – мужчина 52-х лет
М а ш а  С е р о в а – соседка архитектора, замужняя, молодая девушка, 25-и лет
В е н и а м и н  С е р о в – её муж, 42-х лет


Действие происходит в однокомнатной квартире у архитектора, затем, в квартире Серовых.

Раздаётся звонок в дверь. Архитектор опрокидывает рюмку водки себе в рот, морщится, встаёт, идёт открывать. На пороге стоит поэт.

П о э т. (весело) Привет! Ну что не рухнул твой дом?
А р х и т е к т о р. (машет руками) Тьфу, тьфу, типун тебе на язык! Привет! (Запускает поэта в квартиру). Я вот тут уже начал, без тебя, так что не обессудь…
П о э т. (проходит в комнату, видит накрытый стол: бутылку водки, закуски). Ничего страшного, – такой домище сдал, как гора с плеч...

Они садятся за стол. Поэт достает пачку сигарет, закуривает. Архитектор тоже закурил.

А р х и т е к т о р. (несколько задумчиво) Сдал-то я его, сдал, да дома-то нынче строят... (машет рукой). Обидно, Саша, обидно, меня не тому учили дома и в институте. Ну ладно. Кстати, как твоя книга, вышла?
П о э т. Нет ещё, но уже скоро выйдет, буквально в следующем месяце. Ты первый получишь экземпляр, с моим автографом (улыбается).
А р х и т е к т ор. (так же с улыбкой, глядя на него) Ну, хоть прочёл бы что-нибудь из своего нового.

Они выпивают еще по стопке.

П о э т. (прочищает горло) Точно рок какой навис над всем. Будто дьявол в нас и рядом с нами. ...Мы когда-то верили в Эдем, впившись в наливной запрет зубами…Чья-то кровь прольётся как вино… Жизнь, что смерть, ведущая во тьму. Ничего не будет прощено, ни тебе, ни мне и никому…

А р х и т е к т о р. (аплодируя, восторженно) Браво, Саша, браво! Глубоко, интересно, особенно про тьму жизни – это правда. Хоть и кровь иисусова пролилась, как вино, все равно – мы – человечество – обречены – на тьму! И уж прощено-то точно никому ничего не будет.

Они наливают еще по стопке, чокаются, выпивают. Архитектор продолжает говорить:

Нет, слушай, и вправду талантливо написал. Молодец. Прочти что-нибудь еще?
П о э т. (слегка удивлённо) Прочту, если хочешь.
А р х и т е к т о р. (с серьёзным лицом) Конечно, хочу! Мне очень понравилось.
П о э т (прочищая горло) Свечка медленно тает в ночи. Да, никто ничего не забыл!Только всё же, прошу, не кричи – я останусь таким, каким был. Ведь я знаю, что жизнь – тяжела, что любовь, как закрытая дверь, то, что ты для меня умерла, и уже не воскреснешь теперь...

Архитектор опять аплодирует, но, в следующий миг обрывает хлопки, задумывается.

А р х и т е к т о р. (тихо, глядя куда-то в сторону) Да, умерла и не воскреснешь теперь уж больше. (Давит пальцами на глаза, убирая слезы).

П о э т. Ой, Паша, извини, не надо было читать последний. Ты о жене вспомнил?
А р х и т е к т о р. Да ладно, давай ещё выпьем.

Они допивают бутылку, архитектор встаёт, идёт на кухню, за другой. В это время раздаётся звонок в дверь. Архитектор идёт открывать. За дверью стоит Маша, в домашних тапках и халате.

М а ш а. Здравствуйте, Павел Юрьевич, можно пройти?
А р х и т е к т о р. Здравствуй, Маша. Конечно, проходи.

Маша заходит в квартиру. Ей ударяет в нос запах спиртного и сигарет. Она проходит в комнату, видит стол, остатки закуски, потом видит поэта.

М а ш а. (стеснительно) Ой, здравствуйте, (оглядываясь), что ж вы не предупредили Павел Юрьевич, что у вас гости, я не ожидала кого-то увидеть, а то бы сбегала, оделась. (Оправляет халат)
А р х и т е к т о р. (поднимает руку, указывая на поэта) Знакомься Маша, это мой старый друг Александр Константинович Седых, кстати, по призванию и профессии – поэт, драматург, критик, публицист, эссеист и, надеюсь, будущий романист.
П о э т. (с интересом смотрит на Машу) Очень приятно познакомится с вами. Зовите меня просто Саша, как Павел Юрьевич зовёт...
М а ш а. (опуская взгляд) Хорошо, С… Саша, рада познакомится с человеком искусства.
П о э т. (улыбаясь) Ну, будущее покажет, что я за человек и насколько дорого мне моё искусство, а пока так, пишу понемножку.
 
Архитектор усаживает Машу за стол. Идёт на кухню. Приносит бутылку белого вина.

П о э т. А вы чем занимаетесь Маша, где работаете?
М а ш а. Я работаю в детском саду, воспитателем, вот курсы кончила недавно.
П о э т. Тяжело наверное с оравой детишек справляться, уследить за всеми ими?
М а ш а. Да, бывает, непросто совсем, они же все разные, и к каждому нужно свой подход найти, понимать, что хочет тот или иной малыш, а когда их у тебя 20 человечков вот таких – да, бывает сложно. И ещё, понимаете, многое от родителей зависит, и как они видят своё отцовство и материнство.
П о э т. А вы сами замужем?
М а ш а. Да, (чуть помедлив), к сожалению.
П о э т. Почему, к сожалению?

Маша оглядывается, смотрит на архитектора, её взгляд спрашивает, стоит ли говорить об этом? Архитектор (не обращая на Машу внимания) курит у окна, шатаясь, держась за подоконник, совсем уже пьяный.

М а ш а. Павел Юрьевич…
А р х и т е к т о р. (весело и рассеяно) Да, я все ещё здесь…
М а ш а. Вот ваш друг спрашивает о моём муже, стоит ли говорить о нём?
А р х и т е к т о р. А о чём тут говорить, собственно. Ты меня извини Маша, за прямоту так сказать, но зачем, я в сотый раз говорю, зачем ты за него пошла, не видела что ли, что Венька – алкаш и просто скот последний? (Поэту) Саш, представляешь, тут такое дело (тычет указательным пальцем в Машу), мужик…, муж то есть её, под метр восемьдесят ростом, как напьётся, бьёт её, оскорбляет по всякому, и вот, представь, тогда она ко мне бежит. А я что – человек одинокий и – всегда ей рад, если б для наших встреч, повод был ещё другой, то совсем бы хорошо было, а так… (Маше) Он опять пьяный что ли?
М а ш а. (нервно) Д... да! После смены сегодня пришёл под шф. Сбегал в магазин, докупил, напился, и начал на меня кидаться, шлюхой обозвал…
П о э т. (удивлённо) Кем, кем...
А р х и т е к т о р. Его уж в ментовку не раз забирали. Я сам вызывал несколько раз, ничего не понимает, а Машке жить просто негде, на зарплату-то воспитателя, не больно разгуляешься, вот и терпит его.
П о э т. (со вздохом) Что тут скажешь – непростая ситуация.

В следующие два часа, архитектор в основном дремлет, сидя в кресле. Маша и поэт оживлённо о чём-то разговаривают. Раздаётся звонок в дверь.

А р х и т е к т о р. (наполовину открывая глаза) Что? Кто там?
М а ш а. (закусив губу) Павел Юрьевич, это, наверное, Серов.
А р х и т е к т о р. (несколько крехтя, прочищая горло) Лёгок на помине.

Встаёт, идёт к двери.

П о э т. (встаёт, идёт вслед за архитектором, затем оборачивается к Маше) Не волнуйтесь...
М а ш а. (отвернувшись, мнёт руки) Извините.
П о э т. Да не переживайте Маша...

Длительный звонок в дверь. Раздаётся щелчок замка. Слышно шаги. Перед Машей и поэтом, в шортах, с голым торсом, с заспанным несвежим лицом появляется Серов.

С е р о в. (Маше) Давай, поднимайся...
М а ш а (отвернув лицо, недовольно) Спасибо, мне и здесь неплохо.
С е р о в. (повышая голос) Я что неясно выразился...
П о э т. (смотрит пристально на Серова) Слушай, если в этой квартире и есть кто-то лишний, так это ты...
С е р о в. (не обращая внимания на поэта, продолжает в упор смотреть на Машу) Я тебе чего сказал... Давай, шевели булками...
М а ш а. (нервно, громким шёпотом) Я ни-ку-да не пой-ду!
С е р о в. (выдохнув носом) Так...

Он делает несколько шагов по направлению к Маше, хочет взять её за руку. За спиной Серова появляется поэт и заламывает ему руку. Затем разворачивает Серова по направлению к двери.

С е р о в. (зло) Отпусти, козлина!
П о э т. (сильнее выгибая руку) А если так…
С е р о в. Ааааааа! Отпусти! Отпусти! Сука, больно!
П о э т. Отпущу, если свалишь отсюда, согласен?!
С е р о в. (громко) Да, да, отпусти!

Поэт отпускает руку Серова, отходит от него.
 
П о э т. (указывая рукой на дверь) Ну...

Из комнаты раздаются приглушённые всхлипы Маши.

С е р о в (щупая руку, громко) Машка, пошли...
П о э т (разводя руки в стороны) Мне что повторить номер?..
М а ш а (слёзно, кричит) Да уйдёшь ты отсюда или нет! Как всё надоело, как надоело... (Плачет)
А р х и т е к т о р. Маша...

Подходит, садится рядом с ней, шепчет что-то на ухо. Серов, потоптавшись ещё несколько секунд в прихожей, уходит.

А р х и т е к т о р. (гладит Машу по спине) Успокойся, Маша, успокойся... (Наливает ей в бокал вина)
П о э т. Ну всё... (Громко выдыхает)

Проходит три часа. Архитектор спит, развалившись в кресле. Маша и поэт шёпотом говорят на кухне.

М а ш а. Да как я к вам?.. Мне неудобно, очень.
П о э т. Почему неудобно. Квартира пустует. Сдавать я ее все равно не хочу – она для меня что-то вроде символа детства. (Задумчиво) Многое было пережито там. Пользуйтесь Маша. Денег я с вас не возьму всё равно. Просто хочу помочь. 
М а ш а. Всё же как-то скоро это. Кто я вам? Зачем я вам? Странно и чудно…
П о э т. Маша, я не буду скрывать от вас, что вы мне очень понравились с первого взгляда. Разумеется, я ни на что не намекаю...
М а ш а. Что ж, вы тоже мне понравились, Александр! А ваши поступки, говорят за вас больше, чем вы сами. Но что мы будем делать с Серовым?
П о э т. Как что. Мы поднимемся, вы соберёте вещи, и мы уйдём.

Из комнаты раздаётся сонный, полувнятный голос архитектора. Он говорит с кем-то во сне:

А р х и т е к т о р. Катенька, Катенька, завтра поедем, родная, завтра обязательно поедем…

Голос смолкает. Поэт и Маша переглядываются.

П о э т. Это он о жене... Вы знаете, Маша, что с ней случилось?
М а ш а. (опустив глаза) Да, он говорил – «рак». Как это всё страшно, Саша, страшно и бессмысленно.
П о э т. (задумавшись) В жизни вообще, как в таковой, смысла не очень много. Весь смысл скрыт в деталях, в вещах нам близких, которыми мы увлекаемся, к которым привыкаем и которыми, впоследствии, живём. Но иногда бывает (смотрит Маше в глаза), мы находим себя в других людях, близких нам отчего-то с первого взгляда.

Несколько минут спустя, они выходят из квартиры архитектора, поднимаются на лифте в квартиру Серовых. В квартире Маша ходит по комнатам, складывая вещи.

М а ш а. (из глубины комнаты) Как странно.
П о э т. (зевая) Что?
М а ш а. Серова, нет дома, он куда-то ушёл, (посмотрев на часы), а времени одиннадцатый час.
П о э т. (зевая) Неужели ты о нём ещё волнуешься?
М а ш а. Нет, но просто он по вечерам бывает всегда дома, в независимости от его состояния.
П о э т. (безразлично) Да ушёл, наверное, к какому-нибудь дружку-алкоголику, чему здесь удивляться?
М а ш а. И всё же странно. Впрочем, ладно…

Маша выходит из комнаты, неся перед собой сумку с вещами, ставит её в прихожей.

П о э т. (зевая) Ну что, ты всё собрала?
М а ш а. Сейчас, только из ванной ещё заберу кой чего и – пойдём.

Маша нажимает на выключатель, открывает дверь в ванную и, в следующую секунду, страшно кричит. Поэт бежит к ней, заглядывает в ванную. На железной перегородке для белья, над ванной, на ремне, висит мёртвое тело Серова. Его лицо перекошено, язык чуть высунут, в левом углу рта, белая, засохшая слюна, в нос поэту и  Маше ударяет едкий запах мочи.

М а ш а. (кидается к стене, бьёт в стену руками, воет) Зачем!.. Зачем!.. Зачем!..
П о э т. (нервно, растерянно) Маша!.. Маша!..


                З а н а в е с

2017-2019